Нэнэй - Марат Муллакаев - Страница 37
- Предыдущая
- 37/38
- Следующая
Акбулатов растерялся, поднял старушку, притянул к себе.
– Что ты, встань! Разве может такая мужественная женщина стоять на коленях?!
Он приподнял ее, поцеловал в лоб.
– Прощай, нана! – сказал он и, повернувшись к Тагиру, добавил:
− Береги бабушку! И помни: не все чеченцы плохие…
И бросил укоризненный взгляд в сторону Солтана.
Хотя расстояние до блокпоста было небольшое, старенькая «Нива» преодолела его лишь за полтора часа.
– Дальше нэ могу, – водитель-чеченец – парень лет шестнадцати – остановил машину. С трудом выговаривая русские слова, объяснил: – До русски семьсот мэтра, паверни, выдна. Пиф...паф... Нэльзя мэня туда... Стрыляют...
Развернувшись и отъехав метров десять, парень притормозил:
– Эй! – крикнул он, перегнувшись через дверцу, – астарожьно, там мины… Пу-у-ухх! Пака!
– Спасибо, сынок! – Хаят-апай успела лишь помахать рукой ему вслед, как тот дал газу.
Глава двадцать девятая
До поворота оставалось метров двести. Чутким слухом старушка уловила говор ручейка.
– Пойдем, сынок, сапоги помоем, тяжело идти, – предложила она. – Да и отдохнем минут пять, все внутренности наизнанку выворачивает после такой тряски…
Они уже расположились у воды, как в поле их зрения на дорогу выскочил БТР и скрылся за поворотом.
– Наши, нэнэй, наши! – радостно закричал Тагир и прямиком побежал к дороге, размахивая руками. Хаят-апай, любуясь своим мальчиком, своим сокровищем, посмотрела ему вслед. «Вылитый отец! И бежит как он, враскачку. Эх, был бы жив Ильдар! Как же Тагир похож на него…» – подумала она, счастливо улыбаясь.
Хлопок был почти не слышен. Старушка, уже поднявшись с земли, увидела лишь, как неуклюже подпрыгнул Тагир, как закричал, как в небо взметнулись ошметки грязи…
– Сынок! – пронзил окрестности ее отчаянный крик. – Тагир!
То падая на скользком склоне, то карабкаясь вверх на четвереньках, она побежала к внуку. Он лежал на траве, весь обляпанный глиной, и стонал. Старушка опустилась рядом.
– Что с тобой, улым? – неистово заметалась она, понимая, что с ее внуком случилось что-то плохое.
Вдруг ее лихорадочный взгляд остановился на его неестественно вывернутой ноге. Она осторожно повернула внука на спину и увидела, что его левая голень залита кровью. Тут же сорвала с головы платок и перетянула ногу.
– Сейчас, миленький, сейчас… Ну зачем же ты побежал? – вопрошала она сквозь слезы. – Сейчас я тебя уложу поудобнее, посмотрю… Больно, родной мой? Потерпи, детка…
Предчувствие ее не обмануло: кости были перебиты. Старушка вскочила на ноги и снова побежала к ручейку, где давеча заметила ящик из-под продуктов. Ломая ногти, отломила две дощечки.
– Вот, сынок, сейчас мы твою ногу привяжем к этим деревяшкам, и никуда она не денется… – утешала она внука, с тревогой вглядываясь в его лицо.
– Я умру, нэнэй? – спросил Тагир, немного приходя в себя.
– От таких ран джигиты не умирают! – попыталась успокоить его Хаят-апай, зафиксировав раненую голень между досочками. – Я вырастила тебя, столько пережила, пока нашла здесь, в Чечне… Нет, ты не умрешь! Вот перевяжу тебя, а потом мы тронемся дальше…
– Пить хочу, нэнэй… – простонал Тагир, облизывая сухие губы.
− Сейчас, сынок, принесу.
Она поискала глазами, в чем бы принести воду, и увидела у ручейка пустую бутылку. Сполоснув ее дрожащими руками, наполнила воды.
– Вот и водичка, – она приподняла голову внуку. – Попей и пойдем…
– Я же не смогу, нэнэй… Оставь меня, сходи до блокпоста, позови кого-нибудь, – прошептал Тагир.
– И думать забудь! – решительно заявила старушка. Она теперь боялась покинуть своего Тагира даже на минуту. – Мало ли что может случиться! Разве дело бросать тебя одного, раненого?! Вдруг снова попадешь в плен?!
У парня побелело лицо, щеки впали. Хаят-апай не допускала даже мысли, что его жизнь может оборваться здесь.
– Мне плохо, нэнэй… – стонал Тагир. – Кумыса бы холодного…
– Брала я с собой, – виновато ответила женщина, – да все раздала…
Вдруг она вспомнила, как два дня тому назад на донышке рюкзака обнаружила выпавший из пакета шарик корота*.
− Совсем забыла, старая, у меня же корот остался! – обрадованно воскликнула она и, запустив руку во внутренний карман куртки, вытащила завернутый в платочек шарик бело-серого цвета. – Погоди, сынок, сейчас я его расколю.
* корот – сушенный кисло-молочный национальный башкирский продукт (башк.,)
Хаят-апай положила шарик на камень и ударила его булыжником, раздробив его на несколько частей. Маленький отломленный кусочек корота она вложила в рот раненому внуку.
– М-м-м… Домом пахнет… – по лицу Тагира пробежала слабая улыбка.
– Что ты сказал, улым? – не поняла Хаят-апай. – Плохо пахнет?
– Не-е-ет… Как вкусно, нэнэй… – ответил Тагир, с наслаждением заглатывая кисло-соленую слюну. – Домой хочу…
– Конечно, мой родной, у нас одна дорога − домой. Сейчас я тебя подниму… Не бойся, я раньше мешки по полцентнера на горбу таскала. И тебя донесу, своя ноша не тянет. Ты ведь так отощал в плену, одни кости торчат...
Старушка осторожно подняла внука и, поддерживая, посадила на камень. Потом, взяв его за руки, вскинула себе на плечо. Тагир сдержал стон.
– Держись, сыночек… – твердила женщина, с трудом сделав первый шаг. – Не такой уж ты тяжелый… Вот поднимусь до дороги, легче будет. Тебе не больно?
Внук, стиснув зубы, молчал. До дороги было всего метра четыре, и Хаят-апай, преодолев это расстояние, наконец опустилась на одно колено, чтобы перевести дух.
– Видишь, движемся понемногу, − подбадривала она то ли внука, то ли себя... − Ничего, доберемся до этого блокпоста, тебя там перевяжут, сделают укол и отправят нас на вертолете в больницу…
– Не выйдет, нэнэй, – подал слабый голос Тагир, – за солдатом вертолет не пошлют… За генералом… может быть.
– Это еще почему? – Хаят-апай сделала еще один шаг, потом другой. – Я добьюсь, чтобы прислали…
Еще два коротких шага, третий – чуть длиннее, четвертый – ох как ломит в пояснице… Хаят-апай останавливается, чтобы выровнять дыхание, припадает на одно колено.
– Слышишь, нэнэй, курай играет… – доносится из-за спины.
Старушка снова поднимается и качаясь опять делает неуверенный шаг вперед.
– Нет, родной, это ветер свистит. Но ты еще услышишь звук курая. Вот вернешься в деревню, выздоровеешь… Тебя Алия ждет… Хорошая девушка… Ты слышишь, сынок? Не молчи, родной… Прошу тебя, Всевышний, помоги! Вот привезу тебя в Байгужу, справим свадьбу, дождусь правнука или правнучку. Мне все равно, кто у вас родится. И тогда, увидев твои счастливые глаза, с чистой совестью уйду к твоему отцу и к твоей матери… Слишком долго я
- Предыдущая
- 37/38
- Следующая
