Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман - Страница 73

• Предыдущая
• 73/93
• Следующая

Голем яростно жестикулировал на плече. Разевал, закрывал свою расщелину, но звук не выходил. Тряся головой, я похлопал по ушам. В одном зазвучали вопли:

— …магическая кувалда, никогда такого… У меня зашкалило! Чуть на камни не рассыпался!

— Что бахнуло?

— Архивариус его чистой силой. Потоком, шквалом магической энергии…

Я повернулся. Мровкуб тоже встал. Пузырь взвился над его головой, кривляясь танцующими тенями, воинственно машущими мечами над поверженным врагом.

— Совсем сбрендил, — вздохнул я.

— Это не магия, — крикнул голем. — Он радуется!

Оливье сидел на земле и крутил ус, погруженный в себя.

— Зачем было шар создавать? — задал я, мучивший вопрос.

— О! — воскликнул голем. — Мудрые чары! Заклятие помимо прочего снижает силу колдовства, чтобы студиозусы на тренировках не покалечились.

— Где фей? — захлопал глазами я. — Почему он не лопнет пузырь?

— Уничтожить нельзя! — торжествовал Евлампий. — Заклинание отменит только сотворивший, или оно само развеется, после поединка.

Я оглянулся на перевернутое дерево. Корни тлели, обожженные взрывом чистой магической энергии. Лепестки вьюна пеплом кружились в воздухе. Шапки одуванчиков съежились. Трава пожелтела. Чёрный фей, сложив крылья, ворочался у корней и только поднявшись на колени, кривясь разогнулся.

— Ошейник больше не давит, — с удовольствием массируя шею, порадовался я.

— Выброс чистой энергии разорвал чары… Смотри! — возбужденно закричал голем.

Душегуб передёрнул крыльями и, замахав, взмыл над землёй, поднимая вихри пепла.

— Не туда! — взвизгнул Евлампий. — Его мысли в пузыре!

Я повернулся к шару. Внутри взошёл одуванчик. Выросла завязь. Распустился оранжевый цветок. Закрылся бутон. Засохли лепестки. Продёрнулся белый пух. Созрели, потемнели и уплотнились семечки. Вот бы в жизни так помидоры росли, никто бы бед не знал. А то только одуванчики так самоотверженно прут. Цветок распахнулся, качнув белой головой, и запел голосом Душегуба:

— Замерзает одинокий одуванчик на ветру.

Потерял и кров, и пищу, проиграл свою игру.

На прощание, еле слышно, скажет тихое: умру!

Его тянет ближе, ближе к раскаленному костру!

— Он ещё и разговаривает? — удивился я.

— Он много чего может, — согласился голем.

— Пурум бурум буру. Было плохо поутру, — фыркнул Оливье и пополз прочь.

Прогремевшее над полем заклятье вконец обозлило чёрного фея. Красивое лицо исказилось до неузнаваемости, а крылья разрослись над поляной и, забились, поднимая воздушные вихри. От взмахов взлетели уцелевшие семена одуванчиков и сокрушительной волной покатились на нас.

В пузыре под белыми шапками, кривилось и отчаянно рыдало лицо архивариуса.

— Что за нытьё? — опешил я.

— Фей развеял его магию и ударит… — попытался голем.

Договорить он не успел. Крылья Душегуба завертелись черными смерчами, цунами из белых пушинок выросло до небес и оглушительно шелестя рухнуло на нас.

Я прыгнул на землю, закрыв голову руками. По затылку прокатился шуршащий вал и унёсся прочь. Похолодевшая спина не хотела разгибаться, но любопытство победило, и я высунулся из травы. Туча белых семян облепила архивариуса, накатывая на него шелестящими волнами, а пузырь всё ещё парящий над его головой, показывал бой. Белоснежные крошки с белыми крыльями штурмовали седую крепость. Цеплялись длинными, длиннее их собственных тел, когтями за стены, и из камней сочились пурпурные, сияющие ручейки. Крепость в ответ крючила похожие на рот ворота, и скалила острые шипы на решётке, а набрав воздуха в казематы, неожиданно дунула, разметав пушинки направо и налево.

— В Императорском университете исследований, — задумчиво заметил голем, — полагают что магический поединок проходит в уме волшебников, а мы видим — лишь отражение внутренней битвы.

— Маги дерутся понарошку? — запутался я.

Израненная крепость вырвала из земли каменные ноги и, поднявшись, двинула одной из стен, с остроконечной башней на конце, по алебастровому клину.

— Берегись! — крикнул Евлампий.

Пришлось сигать на землю. Я толком не разглядел угрозы, но над головой проскочил белый от пушинок ветроворот и унёсся ввысь.

Выглянув из травы, я вжал голову в плечи. Одуванчиковый вихрь возвращался, а из-под белоснежных, пушистых шапок торчали тонкие лапы с длинными когтями.

Кажется, я начал разбираться в знаках. Не такие уж они мудрёные, как настаивал голем. Крепость — это архивариус, а когтистые создания — одуванчики. Колдуны, конечно, странные и воображение у них чудно́е, непривычное для блёклого, но без особых неожиданностей.

— Безупречное чарование! — с упоением отметил голем.

Некоторым чем страннее, тем больше нравится.

По пузырялогии выходило, что архивариус отбросил заклятье Душегуба, но одуванчики вернулись и готовили контратаку. Я не знал, куда смотреть. В пузыре, над полем пронёсся архивариус. Не как крепость, а в стариковском обличье. Вместо крыльев к рукам липли семена одуванчиков. Раздуваясь, как паруса, они несли его среди облаков в бесконечную синеву. Изо рта Мровкуба вырывались клубы пара, а кожа на руках и ногах покрылась коркой голубого инея.

— Не останется и пепла в костровище поутру.

Это страшно, это жутко. Вы поверьте, я не вру.

Всё что было, есть и будет по порядку соберу,

Навсегда его стенанья я из памяти сотру.

Пели пикирующие одуванчики.

Оторвавшись от зримого боя, я огляделся. Мысли опережали жизнь. Противники пока не схватились, а наоборот разошлись по дальним концам поляны. Архивариус сложил руки на груди прожигая взглядом подлетающие пушинки. Его обволакивал голубой пульсирующий ореол, и когда белое облако налетело вновь, оно мгновенно осыпалось на землю ледяными комочками.

Всё как в пузыре.

Ко мне подполз Оливье.

— Доволен, волногрыза тебе между пальцев? — зло крякнул он. — Радуешься?

— Чему? — удивился я.

— Вытянул тварь из междумирья!

— Кого? — не понял я.

Оливье вздохнул, закатив глаза.

— Надо помочь фею, — разборчиво объяснил он.

— Он же нас погубить… — возразил я.

Приподнявшись, дядя схватил меня за плечо.

— Крысёныш, ты правда не сечёшь? Если тварь победит, а она победит, худо будет всем!

— Как же? Что сделаем? — вмешался Евлампий. — Они так молниеносно колдуют, что были бы у меня волосы, непременно встали дыбом!

— А если бы были мозги…

Фей взмахнул крыльями и яростный крик ветра заглушил слова Оливье,

• Предыдущая
• 73/93
• Следующая