Выбери любимый жанр

Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман - Страница 79


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

79
обернулся, с интересом посмотрев на архивариуса.

— Мешаю? — вежливо уточнил тот.

Дядя покачал головой, но шагал уже не так прытко, прислушиваясь.

— Как я говорил, гомункулам начали сниться сны.

— Не может быть! — воскликнул Евлампий.

— Как говорят в гильдии Иллюзий: «Возможно всё!». Я вижу то же, что и гомункулы. Им снились сны. Поначалу безобидные фантазии, а потом тот самый кошмар. У них появились страшные раны.

— Потрясающе! Необычайно! — поразился голем.

— Пугающе! — закончил вместо Евлампия архивариус. — Я перерыл архив, и раскопал, что до появления магов…

— Чародеи были всегда! — провозгласил голем.

— Всегда! — не так уверенно, подтвердил я.

— Нет-нет. До магов были шаманы!

— Никогда не слышал о шаманах! — раздраженно сказал голем.

Я вжал голову в плечи. Опять он. Его вонючая задымлённая хижина и морщинистые руки с чёрными ногтями преследуют меня даже в другом мире. Его скрипучие слова: «Властелин освободится от проклятия, когда предатель отдаст магическую силу, ненавистник подарит смелость, а наставник откроет истину», всегда со мной.

— Может их уже и не осталось! — согласился архивариус, мотнув бородой. — Но один ещё точно есть. Шаман приходил ко мне. Каждую ночь погибал гомункул, а мне снился старик в шубе приказывающий идти на Изумрудный остров. Когда остался единственный Тридцать Первый Мровкуб, я сдался. Ничего не сказав хозяевам, я открыл портал и отправил выжившего гомункула в мир летучих обезьян. Дальше вы знаете!

— Тяжело без помощников? — не к месту спросил я.

— Ращу новых.

— Неважно! — вскрикнул голем.

— Если всё это правда, нас ждут большие неприятности, — посерьёзнел Оливье.

— Почему это? — бросился в бой Евлампий.

— Потому, что хозяева будут искать, куда делся их гомункул.

Голем фыркнул, а я подумал, что дядя прав. Если пресловутый магистрат существует, страшно представить, что нас ожидает.

— Вы правы, они захотят вернуть гомункула. Но пока я в архиве и выполняю свою работу, они ничего не знают! — пообещал архивариус.

— Тяжело быть в двух местах одновременно…

Дядя резко остановился, перегородив нам дорогу.

— Как началась мировая война? — потребовал он, уставившись Мровкубу в глаза.

— Бессмыслица! — взвился Евлампий. — Об этом знают все!

— Бессмыслица — твоя жизнь, — бросил Оливье, не глядя в сторону голема, а продолжая в упор рассматривать архивариуса. — Если ты тот, за кого себя выдаешь, то знаешь!

— Начало войны известно самому бестолковому студиозусу в тридцати миров, — проворчал голем.

— Нельзя говорить об этом в присутствии юноши? — заюлил Мровкуб.

— Заклятье не позволит, даже если захочу, — кашлянув в рукав, оборвал дядя. — Скажи одно слово. Я пойму!

— Мировая война началась с восстания, — пробормотал Мровкуб и опустил глаза.

Оливье кивнул.

— Это не значит, что я тебе верю, — сказал он и пошёл дальше.

— Какое восстание? О чём вы? — загалдел Евлампий.

— Объясните, — не так уверенно, как он, попросил я.

— В другой раз, — пообещал архивариус, не поднимая глаз.

Мы догнали дядю. Голем требовал объяснений, но Мровкуб сосредоточенно молчал. Когда я уже не ожидал никакого ответа, он тихо произнес:

— Как говорил один архивариус: «Историю пишут победители!». Нельзя сказать часть правды, а говорить всё, что знаю, я боюсь.

— Нелепые оправдания! — разозлился голем.

— Слова — это оружие, — ответил архивариус. — Как говорят чернокнижники: «Не позволяй необдуманным речам разрушить твою жизнь».

Голем заскрипел камнями, но промолчал.

— Приплыли! — оборвал наши препирательства Оливье.

Среди пылевого моря, я не сразу различил дорогу. Только мчащая во весь опор карета, поднимая тучу пылищи, обнажала неровную каменную колею. Такой чудно́й повозки, я ещё не видел. Понятно, что лошади ни к чему, если есть магия, но колеса могли бы и оставить.

— Заклинатик! — завизжал архивариус.

— Нет — гвардейский бобик, — урезонил Оливье. — Ты значит ещё и фанат! Архив-болельщик! Запхни свой восторг поглубже, иначе я тебе все страницы повыдергаю? Мы итак шуму наделали, припёрлись верхом на радуге, да с фейерверком.

Мровкуб ухватился за бороду и заткнул ею рот, выпучив глаза.

— Нас арестуют? — совсем струсил я.

— Закон нарушать нель…

— Как пить дать, а твоего голема пустят на фундамент нужника, чтоб поддувало реже отворял, — рявкнул дядя.

Карета подлетела к нам, обдав волной пыли. Не знаю заклинатик или бобик, вблизи деревянный ящик с окошками. Две синие полосы по серому борту и резные фонари на лапах-канделябрах по углам. Да герб, фруктовое дерево с короной, перевитое искрящимися молниями и травой с длинными белыми рисинами.

— Тишина на палубе, докладываю я, — наказал Оливье.

Мы переглянулись.

Борт с гербом с предупредительным скрежетом отъехал в сторону, и из кареты высунулись двое гвардейцев в серых камзолах. На солнце заблестели золотые кокарды на колпаках, а в загребущих пальцах заиграли увесистые чёрные дубинки.

— Построиться! — проревел круглолицый гвардеец с раскрасневшимся лицом.

Из-под полей колпака стекали бисеринки пота. Хрустнув спиной, он вывалился в пыль и закряхтев, перекатывался с ноги на ногу, стуча по ладони дубинкой.

Мы послушно вытянулись в шеренгу во главе с Оливье.

Второй гвардеец, со скучным вдавленным лицом и острыми глазами, прошёл мимо и застыл за нашими спинами.

— Чё приперлись? — заорал круглолицый, вперившись в дядю.

— Упали с радуги! — в тон ему завопил Оливье, выпрямляясь.

Я затравленно оглянулся. Бледные полосы, ещё висели над пустошью, подтверждая наше преступное проникновение в Благодатные земли.

— С какой целью упали?

— Всемирный банк!

Гвардеец, переставив толстые кривые ноги, подкатил вплотную, пристально всматриваясь в единственный дядин глаз:

— Грабить?

— Завещание составлять! — вздохнул Оливье. — Моя карьера погибла, — печально добавил он.

— Он говорит правду! — зачем-то добавил голем.

— Все там будем. В повозку! — приказал круглолицый.

— За что? — возмутился Евлампий.

— Цвет неба своей радугой испортили!

Второй гвардеец со вдавленным лицом и острыми глазами подтолкнул Оливье в спину. Дядя, продолжая улыбаться и корчить гримасы, поднял руки.

— Сдаюсь! — заорал он, маршируя на месте.

От его

79
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело