Цветок Зла - Шиннок Сарина - Страница 8

• Предыдущая
• 8/41
• Следующая

Гуччи сделал несколько неторопливых, осторожных шагов прочь от кабинета дежурного врача и оглянулся назад. Опасения оказались оправданы – парящий монстр вновь был за спиной. Томас бросился бежать. Наплечной кобуры, которая придавала хоть долю уверенности в ненормальных ситуациях, с собой у полисмена не было, о чем он жалел при всем понимании, что не имел никакого повода являться в больницу с оружием. Офицер Гуччи продолжал предпринимать попытки снова вырастить в своем сознание чахнущую мысль о том, что происходящее не является реальностью и что галлюцинация не может причинить реального вреда, но древнее чувство самосохранения сейчас было определенно сильнее, и оно кричало, что новой боли нужно избегать любой ценой. И Томас бежал, потеряв контакт с собственным телом, превратившимся в некий автомат, механизм, выполняющий программу, в то время как тонущее сознание барахталось на поверхности экзистенциального ужаса. В таком состоянии мужчина, гонимый тварью, которая вовсе не должна была существовать в нормальном мире, пробежал по коридору до конца, затем по лестнице вниз и споткнулся на скользком пороге сырого подвала. Он опомнился, едва не растянувшись ничком на грязном полу, в последний миг ухватившись за ржавую трубу. Возобновившееся единство разума и тела поставило реальность на место, когда в быстро сработавших для удержания равновесия мышцах бешено пульсировала кровь. Ржавая труба действительно существовала, темный подвал с мокрыми от потеков ржавчины красными стенами – тоже. «Значит, вопреки здравому смыслу, существует и монстр за спиной?» - поставил вопрос в никуда Томас и настороженно покосился назад через плечо. Уродливый враг с обнаженным, словно в гротескной насмешке, языком снова распускал адский цветок своей коричнево-бордовой плоти и тянул к человеку блестящие черные щупальца, подобные разматывающимся кишкам. Одно из них уже обвило плечо полисмена, сжимая кольцо все сильнее и тем самым перекрывая кровоток в руке, которой тот отчаянно пытался выломать трубу. Гуччи вцепился второй рукой в прогнившее железо и уперся ногой в стену, налегая со всей силы. Через толстую кожу куртки он все равно отчетливо ощущал, как щупальца твари ползут по его спине, словно толстые осклизлые черви. С яростным выкриком офицер еще раз рванул трубу на себя и, обретя, наконец, не самое плохое оружие, развернувшись, воткнут ржавый обломок в сердцевину цветка из плоти. Висящая в воздухе тварь не издала ни звука, когда труба с глухим чавканьем прошла через нее и уперлась во что-то твердое. Однако монстр начал сматывать проклятые щупальца-кишки и отдаляться от жертвы. Увидев это, Томас устало выдохнул и, закрыв глаза, прислонился к стене.

Переводя дух, Гуччи все еще продолжал лелеять слабую надежду, что, когда он откроет глаза, все встанет на свои места. Исчезнут богомерзкие видения, толкающие на не вполне адекватные в нормальной реальности действия. Томас был убежден, что упорство в противостоянии надвигающейся психической болезни, которую при всем желании уже нельзя было отрицать, будет главным залогом исцеления. Но вот госпиталь… «С ним все равно что-то не так. Ну, если кто-то может бегать тут, ломать трубы…». Офицер открыл глаза и взглянул на трубопровод у стены подвала – фрагмент конструкции действительно отсутствовал. Однако при этом трубы не были проржавленными до дыр, красные стены подвала покрывала серая пыль, но ни влаги, ни разводов грязи, ни трещин на них не было. «Все выглядело не так, - заключил про себя Гуччи, - но я действительно делал то, что я делал. И никто этого не заметил! Или госпиталь пуст… или я чего-то не понимаю». На противоположной стене подвала он заметил доску, на которой размещалась некая информация, но сумрак был слишком плотным, чтобы разобрать, что было написано на висевшем там клочке бумаги. Томас пошарил по сложенному по углам пыльному хламу и нашел среди досок, лестниц и брошенных инструментов небольшой фонарик. Это не была полноценная замена хорошего фонаря, оставленного в кабинете дежурного врача – слабый свет мигал и дребезжал, снова вызывая ноющую боль в затылке. Но даже такое освещение было лучше полного его отсутствия. Луч выхватил мелкий отблеск на полу. Присев, Гуччи обнаружил, что это был ключ с прикрепленной к нему биркой, на которой стояла одна буква – «А». Вероятность того, что именно этот ключ может понадобиться, была невелика, однако полная связка всех ключей госпиталя также осталась в злополучном кабинете. Полицейский забрал ключ и подошел к доске с информацией. На обрывке бумаги неразборчивым почерком была сделана записка, оставленная, по всей видимости, кем-то из врачей своему коллеге: «Кауфман! По поводу феномена, интересовавшего тебя, в архиве лишь один случай, в котором описание состояния и видений пациента схожи с симптоматикой твоего клиента почти на сто процентов. Но это и так известный тебе пациент. Если хочешь освежить в памяти - история болезни №213 за 1964 год».

Томас задумался. Найденный в подвале ключ, несомненно, мог быть ключом от архива. «Если его обронил здесь врач, занимавшийся необычным случаем, значит ли это, что и с ним здесь что-то случилось? Ерунда… Я что, просто ищу повод порыться в архиве, из праздного любопытства? С другой стороны… у меня не так много вариантов, что здесь делать. Я могу узнать что-то на этот счет, прежде чем уйти». Смирившись с собственным желанием получить больше информации, Гуччи напряг память, пытаясь вспомнить план здания. Даже если там он видел архив, тогда полисмен не обратил на это внимание. Что ж, придется побродить по темной пустой больнице чуть дольше. Оставалось только уповать, что новый приступ мучительных видений не настигнет его вновь в неподходящем месте.

Офицер Гуччи вышел из подвала и с облегчением обнаружил, что на лестничном пролете есть еще один план здания. Более рассчитывать на удачу Томас не хотел, потому, снял карту со стены, вытащил ее из-под стекла и, сложив, забрал с собой, предварительно определив, как попасть в архив.

Темный коридор не преподнес новых сюрпризов. Офицер перешел в другое крыло здания и снова спустился вниз. Облезлая и потрескавшаяся деревянная дверь архива была закрыта, как и ожидалось. Гуччи уже собирался вставить найденный в подвале ключ в замок, когда услышал тихое бормотание за дверью. Замерев в той позе, в какой стоял, офицер прислушался. Голос принадлежал мужчине. Слова, которые он тихо и сбивчиво произносил, были Томасу прекрасно знакомы:

С осанкой гордою, с ногами древних статуй...

Безумно скорчившись, я пил в ее зрачках,

Как бурю грозную в багровых облаках,

Блаженство дивных чар, желаний яд проклятый!

Бодлер! Проклятый поэт, любовь к которому Томас словно унаследовал от отца. «Цветы Зла». Но голос чтеца не имел

• Предыдущая
• 8/41
• Следующая