Звенья цепи - Кочетков Виктор Александрович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
– Привези людей, Василия в храм отнести надо. Потом в Сопки поедем.
Шофер развернулся, уехал. Вскоре появился с тремя мужиками. Вместе вынесли кровать с умирающим Василием. Подняли на плечо, понесли к церкви. Следом шла Власьевна и Паисий. Занесли в придел, опустили в комнате протоиерея. Вышел Варфоломей, выглянула из кельи Светлана. Ужаснулась, увидев раненого, прикрыла губы ладонью. Обняла старушку, заплакала.
– Это из-за меня он, бабушка!
– Не плачь, голубка. Так было надо…
– Он умрет? Не прощу себе никогда… – слезы скатывались по щекам. – За что нам все это?
– Так нужно, девица, – повторила Власьевна. – Не наше дело Промысел Божий осуждать! Прими все как есть и не сокрушайся боле. Нет твоей вины.
– Оставайтесь здесь, меня ждите! – Паисий озабоченно и строго хмурил брови. – Вечером вернусь.
– Поехали, – бросил водителю. Вместе вышли за ограду, сели в машину, тронулись в путь.
Свято-Успенский мужской монастырь высокими каменными стенами широко раскинулся на крутом берегу Енисея. Могучая сибирская река несла полные воды мимо башен старинной обители, сияющих крестов и пламенеющих в лучах восходящего солнца позолоченных куполов. Дикая непокоренная тайга сумрачной стеной стояла по обоим берегам. Сильный яростный ветер гнал речную волну, завывал меж строений и уносил вдаль разрозненные обрывки мыслей. Казалось, сама природа сотворила это суровое аскетичное место, благословила на подвиг и воздержание. Отсюда с высоты открывалась обширная водная даль и седые облачные леса, острые прибрежные скалы и коварные перекаты на бурлящем мелководье. Небесный простор расстилался совсем рядом над головой, низкие тучи чередой проплывали на север, унося с собой напряжение летних гроз и величие громовых раскатов.
Ворота монастыря гостеприимно открыты. Звенят колокола, возвещая праздник Рождества Иоанна Предтечи. Прихожане с радостью в глазах собираются на службу. Много приезжих с окрестных сел и небольших, затерянных на просторах края городков. Славна обитель праведным житием монахов и чудотворными иконами старого письма. Здравствует в дальней уединенной келье святой схимник Нектарий, помнящий, как говорят, самого царя-батюшку, будучи у него в свите блестящим молодым кавалергардом. Через войны и несчастья прошел Нектарий. Расстрел близких и вражеский плен, соловецкие лагеря и гонения. Все перенес, выдержал. Огонь веры сберег под сердцем, в страданиях выстоял, не сломался. И вот нет уже мучителей на свете, пала власть бесовская, в земле истлели палачи и гонители. Вновь над Русью льется свет православный, люд божий как прежде хвалу Господу воссылает. Стоят монастыри нерушимо, новые храмы появляются вопреки памяти кровавой, богоборческой. Молится старец о делах державных, о грешниках великих, власть предержащих. Многие к нему на поклон, на исповедь, просто приложиться к руке святоотеческой. Слаб здоровьем схимник, но в затвор не торопится. Тянет его к братии, к мирянам простым, страждущим. Глубока и животворна молитва старца, над головой, будто нимб светится. Берегут Нектария в монастыре, кроме служения литургии и духовничества давно уже никаких послушаний наместник не требует. Да и то, немощен старик, но духом тверд. Сядет где-нибудь под рябинкой на солнышке, греется. Молчит все больше. Иноки вокруг него словно птенцы перед наседкой. Соберутся кружком, псалмы поют, о жизни прошлой спрашивают. Любит вспоминать Нектарий былое. Голос тонкий, заливистый. Где и улыбнется ненароком. И будто озарится все вокруг него тогда.
Идет к наместнику Паисий, а Нектарий возле кустов на пеньке восседает. Седая борода в лучах серебрится, куколь крестами золотистыми переливается, в руке четки-трехсотницы.
– Благослови, отче! – припал к руке схимника.
– Господь благословит, – перекрестил Нектарий. – Каким ветром в нашу обитель занесло тебя, Паисий? Все ли ладно?
– Нет, батюшка! – протоиерей с благодарностью кивнул послушнику, принесшему низенькую табуретку, устроился рядом. – Души нечистый похищает, в сердца мирянам вселяется, жертвы будущей новорожденной требует. К вам за помощью иду, сам не справлюсь.
Вокруг начали собираться иноки, с уважением слушая разговор почтенных старцев. Все знали Свято-Богоявленского настоятеля, подходили за благословением, кланялись.
– Не любит экзорцизма митрополит. Как Нафанаил отнесется? Ты расскажи братии, что там у тебя произошло?
И Паисий с самого начала поведал Нектарию и монахам историю Светланы и Власьевны. Иноки загудели, многие помнили Василия, жалели его. Все понимали, как тяжело истребимы родовые проклятья, как трудно и опасно открытое противостояние силам зла. Задавали уточняющие вопросы, поражались коварству нечистого духа. Нектарий слушал всех с улыбкой, нимало не беспокоясь. Паисий взволнованно и подробно рассказывал все, что изложил ему Варфоломей. Наконец поднялся, распрямил затекшую спину:
– Рад, что выслушали меня, братья! Пойду игумену кланяться.
– Ступай, Паисий! Господь с тобою. А на меня можешь рассчитывать, – отозвался Нектарий. – Разве мы не витязи света? – посмотрел лучезарным взглядом на притихших добрых молодцев. Те радостно зашумели, с почтением и благодарностью взирая на схимника. – Кому, как не нам с семенем дьявольским совладать?
– Благодарю тебя, отче! – он поцеловал старца. – Спаси, Господи!
Нафанаил у себя в кабинете читал и подписывал какие-то бумаги. Крепкий, пятидесятилетний игумен со жгучими глазами, в которых таилась немалая внутренняя сила, склонился над письменным столом. Черная окладистая борода волнистым уступом спускалась на шелковую рясу, на груди источал сияние большой серебряный крест.
Порывисто поднялся из-за стола, встречая дорогого гостя. Давным-давно, еще молодым иноком прислуживал в храме у Паисия, который тогда был у него духовником. Много слышал о ратных подвигах, искренне и глубоко уважал старика. Всегда присылал ему с оказией монастырские гостинцы, вкусный свежий творог и сыр, помогал с послушниками, когда требовался ремонт храма. Воспринимал протоиерея как доброго, но строгого наставника, нисколько не тщеславясь своим сегодняшним высоким положением.
С приветливым радушием усадил за стол, кликнул служку, распорядился подать чаю с вареньем и горячими ватрушками. Долго приветливо расспрашивал обо всем, понимая, что не просто так пришел старик, а по великой и непростой нужде. Но не торопил события, деликатно давая Паисию возможность первому озвучить просьбу.
Тот хмуро молчал, не ведая как начать разговор. Знал, что и митрополит, и сам патриарх негативно относятся к такому вопросу. От согласия наместника зависело все. Он решился на этот отчаянный шаг, понимая, что сам не справится. Тем не менее, был уверен в правильности решения. Зная обо всем, не мог отпустить невинную девушку и свою грешную Елену на растерзание исчадиям. Близкая смерть не пугала его. Спасти от огня подземного, победить врага человеческого, изгнать скверну из душ паствы, очистить место намоленное, святое, коим является его древний храм, – эти мысли занимали разум, не давали затихнуть утомленному сердцу.
– Слушай, Нафанаил! Ты знаешь меня много лет. По пустым
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
