Белый Волк - Геммел Дэвид - Страница 44

• Предыдущая
• 44/87
• Следующая

Скилганнон, постояв в полном оцепенении, обвел взглядом парк, ожидая, что сейчас из-за кустов выскочат вооруженные люди. Но этого не случилось. Сашан, тоже потрясенная, ничем не выказала своего горя.

— Как умерла моя мать? — спросила она.

— От яда, что был спрятан у нее в перстне. Она не страдала.

— А Гревис? — спросил Скилганнон.

— Его пытали много часов подряд. Он держался стойко, Олек. Его мужество выше всяких похвал. Но в конце концов, когда его лишили глаз, а затем пальцев, он рассказал все. После этого Бораниус продолжил свою работу ради чистого удовольствия. Он упивается чужой болью, и ничто не может его насытить. Такова уж его натура.

Скилганнон попытался собраться с мыслями.

— Как Бораниус нашел их?

— Был один человек, которому Гревис доверял — и напрасно, как это обычно бывает. Теперь солдаты ищут тебя, Олек Скилганнон, и желтоволосую девицу, которая тебя сопровождает.

— Кто ты? — спросил он, тяжело глядя на старуху. — Какова твоя роль во всем этом?

— Сейчас это не самое главное, что тебе нужно знать. Ты одет в тунику, на ногах у тебя сандалии, в кошельке всего-то горсть серебра. У принцессы легкое платьице, а денег и вовсе нет. Что ты думаешь делать, Олек? А ты, Джиана? Не меньше тысячи человек обшаривает город, чтобы найти вас.

— Ты предлагаешь нам помощь? С какой стати? — холодно осведомилась Джиана.

— Я не сказала, что помогу вам, дитя. Я предсказываю судьбу, и только. За это юный Олек мне заплатил, но моя помощь стоит гораздо дороже. Тысяча рагов, думаю, будет в самый раз. А как думаешь ты?

— С таким же успехом ты можешь потребовать десять тысяч, — сказала принцесса. — У меня сейчас ничего нет.

— Мне довольно твоего слова, Джиана.

— Ты заработаешь больше, если выдашь нас, — бросил Скилганнон.

— Если бы это совпадало с моими планами, юноша, я бы именно так и поступила.

— Обещаю заплатить тебе, если буду жива и преуспею, — сказала Джиана. — Что ты нам посоветуешь?

Старуха поковыряла ногтем струп у себя на щеке.

— Для начала отправимся в одно место тут поблизости, а после решим.

— Спериан! — внезапно простонал Скилганнон. — Что случилось с ним и с Молаирой?

— В это самое время Бораниус покидает твой дом. Ты уже ничего не поправишь, Олек. Они последовали за Гревисом, а в доме остались люди Бораниуса.

— Сколько их?

— Четверо. Одного ты знаешь — коротышка с длинными усами.

— Казенсис.

— Скверный малый. Тоже любит причинять людям боль. В этом он не столь искусен, как твой друг Бораниус, но получает от пыток не меньшее удовольствие.

Скилганнона подташнивало, бессильная ярость захлестывала его. Стало совсем темно, и холодный ветер носился по опустевшему парку.

— Еще неизвестно, правда это или нет, — сказал Скилганнон.

— Ты знаешь, где искать доказательства, Олек, — заметила старуха.

— Надо идти домой, — сказал он тогда Джиане.

— Это бессмысленно. Ты же слышал: там засада. Хочешь, чтобы меня схватили?

— Я тебя с ней не оставлю. Она говорит, что хочет помочь, но я чувствую: она злая,

Джиана гневно поднялась со скамьи.

— Кто дал тебе право «оставлять» меня или «брать с собой»? Я Джиана и распоряжаюсь своей жизнью сама. Ты как будто неплохо меня знаешь, но продолжаешь видеть во мне нежный и хрупкий цветочек, который надо оберегать. Разве ты беспокоился бы так, будь я принцем, а не принцессой? Думаю, что нет. Так вот, Олек, Джиана будет покрепче любого принца. Маланек хорошо меня вышколил. Так что ступай домой, если тебе это нужно, а я пойду с ней.

—Приятно слышать столь мудрые речи из уст столь юных, — заметила старуха, а Джиана сказала:

— Не глупи, Олек. Тебя возьмут и будут пытать.

— Это не глупость, — возразила внезапно старуха, — потому что он не дурак. Тебе нужно увидеть все своими глазами, Олек, я знаю. — Пусть он идет, принцесса. То, что он увидит, сделает его сильнее, а то, что ему придется совершить, сделает его мужчиной. — Кряхтя, она поднялась на ноги. — Если жив будешь, Олек Скилганнон, приходи на Плотницкую улицу. Знаешь ее?

— Там посередине, у старой гостиницы, есть переулок. Он выведет тебя на маленькую площадь, где есть общественный колодец. Жди около него. Я приду за тобой, если опасности не будет.

— А куда пойдете вы?

— Этого тебе лучше не знать. Бораниус мастер развязывать языки. Есть у него такие маленькие, изящные ножницы. Могут палец оттяпать, если нажать как следует.

Скилганнон видел в глазах старухи искры злобного удовольствия.

— Откуда ты знаешь… про эти ножницы?

— Я сама их сделала для него, Олек. У меня много таких вещиц. Перстень с углублением для яда, который носила королева, тоже мой. Я бросила руны для короля в день, когда родилась его дочь, и сказала ему, что ее жизнь будет сопряжена со многими опасностями. Поэтому он и воспитывал ее, как мальчика, дав ей Маланека в наставники. Я самому императору Горбену сделала меч. — Смех старухи походил на шорох палой листвы, летящей по кладбищу. — Боюсь, что в это оружие я вложила чересчур большую силу, и она ударила ему в голову. Однако я отвлеклась. Если будешь жив, я приду за тобой.

— Мне это не нравится, — заявила Джиана.

— Если он выживет, то принесет тебе больше пользы, чем теперь.

Скилганнон поднес к губам руку Джианы.

— Я люблю тебя, — вымолвил он, повернулся и убежал в темноту.

К дому он подошел кружным путем и прополз на животе через огороженное поле за садом. Ночь была пасмурная, и он передвигался, когда луна скрывалась за облаками. У садовой стены он приостановился. Несмотря ни на что, он все-таки не совсем верил в то, что сказала старуха — не смел поверить. Сейчас он перелезет через стену и увидит, что Спериан с Молаирой дома и ждут его. Сомнения мучили его. Он чувствовал, что, пока он стоит здесь, под стеной, мир остается прежним, таким, как был. Как только он перелезет, все может перемениться. В смятении чувств он не знал, на что решиться. Впервые в жизни он понял, что такое настоящий ужас. «Не можешь же ты стоять тут вечно», — сказал он себе наконец, подпрыгнул и ухватился за гребень стены. Подтянувшись, он перевалился на ту сторону и спрыгнул в сад. В доме горел свет, но никакого движения не замечалось. Пригибаясь, он добрался до сарайчика, где Спериан держал садовые орудия. Там он нашел кривой острый нож-секатор с деревянной рукояткой.

Вооруженный, он перебежал к дому и помедлил в дверях, прислушиваясь. Тишина. Наклоняясь под выходящими на фасад окнами, он обследовал большую гостиную — никого. Потом услышал какие-то странные, булькающие звуки и, затаив дыхание, толкнул кухонную дверь. Лампа, горящая на столе, осветила окровавленное, изувеченное тело Спериана. На буфетных стенках и на полу тоже была кровь. Умирающий попытался издать какой-то звук, и кровь, булькая, выступила из его пронзенного горла. Скилганнон, выронив нож, упал рядом с ним на колени. Спериан поднял беспалую руку. Лицо ему исполосовали чем-то острым, кожа висела лоскутьями, глаза выкололи.

— Друг ты мой! — пролепетал Скилганнон. — Что же они с тобой сделали!

Спериан вздрогнул при звуке его голоса и снова попытался что-то произнести. Скилганнон не сразу понял, что его опекун хочет выговорить один-единственный слог: Мо.

Истерзанный, мучимый болью, он спрашивал о жене.

— Она цела, — со слезами на глазах сказал Скилганнон. — Все хорошо, дружище. Успокойся.

Он взял искромсанную руку Спериана в свою.

— Я отомщу за тебя. Клянусь душой моего отца. Спериан лежал тихо, кровь из ран перестала течь.

— Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, — рыдая, выговорил Скилганнон. — Ты был мне отцом и другом. Пусть . последняя дорога приведет тебя к миру и свету. — Он достал из кошелька серебряную монету, положил ее в рот мертвецу и встал.

Молаира лежала в своей спальне. Ей тоже изрезали лицо и выкололи глаза, но пальцев не тронули. Скилганнон вложил монету в ее правую руку, сжал мертвые пальцы в кулак.

• Предыдущая
• 44/87
• Следующая