Сумерки героя - Геммел Дэвид - Страница 39

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая

Целый год Шардин проработал в крестьянской усадьбе. Труд был тяжелый, скудно оплачиваемый, и ему недоставало маленьких радостей, к которым он привык, будучи священником: спокойной жизни при храме, обильной еды, часов, посвященных медитации.

Как-то раз он весь день рубил солому на корм скоту. Вечером работники развели костер, и он, сидя рядом с ними, слушал, о чем они говорят. Прежде чем приняться за праздничную трапезу из жареного мяса, эти простые люди воздавали благодарение Истоку, пославшему им обильный урожай. В прошлом же году, когда урожай был плохой, они благодарили Исток за то, что он даровал им жизнь. В этот миг Шардин смекнул, что религия — то самое, что азартные игроки называют «беспроигрышным раскладом». Исток благодарят как в изобильные, так и в голодные времена. Если кто-то исцеляется от чумы, это божественный промысл. Если кто-то умирает от чумы, его ждет вечное блаженство. Хвала Истоку! Как видно, вера, несмотря на ее вселенскую глупость, приносит людям счастье и довольство. Зачем тогда ему, Шардину, надрываться, работая батраком, если он может внести свою долю в общее счастье? Это уж наверняка поможет ему самому стать счастливым и снова зажить в уютном доме, в окружении преданных слуг.

А потому он снова облачился в синие одежды, отправился в Кайдор и получил место в маленьком карлисском храме. Через несколько недель число прихожан утроилось благодаря его проповедям. Два года спустя стоящие в храме лари ломились от пожертвований, и было задумано построить новый храм, вдвое больше старого. Еще через три года даже это внушительное здание не могло вместить толпы, сходившиеся послушать Шардина.

Обожание паствы резко противоречило мнению, которое составили о Шардине церковные власти, — об этом позаботился Парали.

Однако слава принесла свои плоды. Шардин жил теперь в большом доме с целым штатом слуг и всегда имел в запасе приличную сумму на вкусные яства, дорогие вина и женщин.

Казалось, у него было все, что может пожелать человек, — вернее, было до этого утра, когда посланцы герцога потребовали его участия в изгнании демонов из древних руин на равнине.

Шардин не имел опыта общения с демонами и не желал его приобретать. Но отвергать просьбу герцога было бы неразумно, и он быстро отобрал несколько свитков, трактующих об изгнании злых духов, а затем присоединился к кавалькаде.

Когда они стали спускаться на равнину, солнце жгло немилосердно. Впереди Шардина ехал герцог с адъютантами, князем Ариком и магом Элдикаром Манушаном, позади — полусотня лучников, двадцать копейщиков в тяжелых доспехах и пятьдесят кавалеристов с длинными саблями.

Выехав на ровное место, Шардин достал из седельной сумки первый свиток и стал просматривать его, пытаясь запомнить заклинания. Они оказались слишком сложными, и он отложил их. Во втором свитке говорилось о применении святой воды, которой у него не было, поэтому сей трактат тоже отправился обратно в сумку. Третий повествовал о возложении рук на страждущего с целью изгнания бесов. Шардин, с трудом удержавшись от брани, смял свиток и швырнул его наземь.

В разговорах, которые велись вокруг него, слышался страх, который стал передаваться и ему. Говорили о перебитых караванщиках, о нападении, которому подверглись Серый Человек и двое чиадзе.

— Я рад, что вы с нами, святой отец, — сказал один солдат, поравнявшись с Шардином. — Я слышал ваши проповеди. Вы поистине святой человек, благословенный Истоком.

— Спасибо, сын мой, — ответил Шардин. Улан снял свой серебристый шлем, наклонил голову, и Шардин, возложив на нее ладонь, произнес:

— Да благословит тебя Исток и да оградит от всякого зла. — Другие солдаты тоже стали подъезжать к ним, но Шардин отогнал их: — Подождем до места нашего назначения, дети мои. — Его благодушная улыбка излучала уверенность, которой он отнюдь не испытывал.

Он никогда прежде не бывал в Куан-Хадоре и удивился обширности занятого руинами пространства.

Отряд, ведомый герцогом, проехал в глубь развалин и спешился. Лошадей привязали, лучникам было приказано занять позиции по периметру лагеря. Шардин подошел к герцогу, занятому беседой с Ариком, Элдикаром Манушаном и маленьким худым чиадзе в длинном сером кафтане.

— Вот здесь произошло последнее нападение. — Герцог, сняв шлем, расчесал пальцами густые, черные с проседью волосы. — Чувствуете ли вы присутствие Зла? — спросил он Шардина.

Священник покачал головой.

— Я не вижу и не чувствую ничего, кроме жаркого дня, ваша светлость.

— А ты, маг, что скажешь?

— Умение чувствовать Зло — не самая сильная моя сторона, ваша светлость, — ответил Элдикар, глянув на Шардина, и священник прочел в его глазах веселость, близкую к насмешке. — Что твой клинок — светится? — спросил, в свою очередь, Элдикар маленького воина-чиадзе.

Тот наполовину обнажил меч и снова вдвинул его в черные ножны.

— Пока нет.

— Может быть, тебе следует обойти руины и посмотреть, не таится ли где-нибудь Зло, — предложил маг.

— Пусть остается здесь на всякий случай, — решил герцог. — Я не знаю, когда начнет сгущаться туман, но знаю, что живущие в нем существа перебили караванщиков за несколько мгновений.

— Как будет угодно вашей светлости, — поклонился Элдикар.

Послышался быстрый стук копыт. Шардин оглянулся и увидел скачущего через равнину Серого Человека. Князь Арик тихо выругался, а с лица Элдикара сошла вся веселость. Зато Шардин воспрял духом. Собирая пожертвования на новый храм, он как-то побывал у Серого Человека и получил тысячу золотом — при этом даятель даже не потребовал, чтобы его имя внесли в почетный список или вывели на вделанной в алтарь табличке.

«Да благословит вас Исток, сударь», — сказал ему Шардин. — «Будем надеяться, что этого не произойдет, — ответил Серый Человек. — Все мои друзья, благословленные им, уже мертвы». — «Но ведь вы — человек верующий?» — «Верю я или нет, солнце от этого всходить не перестанет». — «Зачем же в таком случае жертвовать нам целую тысячу?» — «Мне нравятся ваши проповеди, святой отец. Они составлены живо и пробуждают мысль, призывают любить друг друга, быть добрыми и сострадательными. Эти качества драгоценны, существует Исток или нет». — «Воистину так. Почему бы тогда не дать две тысячи?» — «А почему бы не пятьсот?» — улыбнулся Серый Человек. — «Тысячи вполне достаточно, сударь, — усмехнулся в ответ Шардин. — Я просто пошутил».

Серый Человек спешился, привязал коня и подошел к ним. Шардин отметил в его походке грацию, говорящую об уверенности и силе. Серый Человек был в узких штанах, сапогах и черной кожаной рубахе с кольчужным нараменником. На поясе у него висели два коротких меча, через плечо был перекинут маленький двукрылый арбалет. Металл не блестел нигде, даже кольчуга была выкрашена в черный цвет. Шардин, до того как избрал путь священнослужителя, воспитывался как воин, и ни один солдат на его памяти не пожалел бы денег за окраску своих доспехов. Большинство предпочитали идти в бой во всем своем блеске. Серый Человек, видимо, добивался как раз противоположного. Стремена и вся сбруя его мышастого мерина тоже были темными и тусклыми. Шардина это заинтересовало.

Серый Человек кивнул священнику и учтиво поклонился герцогу.

— Я не просил вашего присутствия, — сказал Элфонс, — однако благодарю, что не сочли за труд присоединиться к нам.

Если Серый Человек и раскусил легкий укор, заключенный в этих словах, то не подал виду.

— Если туман появится, он сразу затопит их, — заметил он, указывая на стоящих в ограждении лучников. — Надо сказать им, чтобы держались более кучно и стреляли, как только увидят черного пса. Укусы этих тварей содержат смертельный яд.

— Мои люди хорошо обучены и сами сообразят, что им делать, — сказал князь Арик.

— Будь по-вашему. — Серый Человек, пожав плечами, отвел в сторону чиадзийского воина. Они сели и стали разговаривать.

— Самомнения у него хоть отбавляй, — бросил Арик.

— И есть из-за чего, — откликнулся Шардин.

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая