На чужой территории - Герантиди Олег - Страница 23
- Предыдущая
- 23/56
- Следующая
Постепенно стала проясняться картина ограбления. Немцы остановили пустой фургон инкассаторской службы, повязали инкассаторов и выкинули их за городом. Какие-то темнокожие мальчишки из хулиганства залили краской смотровое окно двери чёрного хода банка, и когда, точно по графику, подъехал этот самый фургон, охранник впустил грабителей, приняв их за своих коллег. В банк они вошли уже с оружием и в масках. Положили всех очень технично и тихо, так, что клиенты, находящиеся в операционном зале, даже ничего не узнали. Из хранилища, прямо в банковских тележках, перевезли в фургон ценности и деньги, и были таковы.
Обещанную долю дону Лучано немец отправил. Как в издёвку – ценными бумагами. И как в издёвку, на все миллион двести тысяч – акциями лопнувшей полгода назад «Дженерал электрик». И что самое непростительное со стороны мистера Шварца – это сопроводительная записка, в которой он величает дона Лучано Рваной Жопой.
Но дон Лучано знал, что капля камень точит, кто ищет тот всегда найдёт, и надеялся на свою удачу, а она его не подвела. Мистер Шварц прокололся. Отправлял он «посылку» для Дона транспортной компанией, да и указал в квитанции этой компании адрес небольшого мотеля в пригороде. Но нерасторопность собственного сына Дона помешала взять его тёпленьким, и мафиози, перевернув все в комнате, вынуждены были вернуться ни с чем.
А вечером на домашний телефон дона позвонил сам Шварц:
– Мистер Фиоре?
– Да, а ты кто? Представься.
– Вас беспокоит, мистер Фиоре, некий господин Шварц. Узнаешь меня, собака?
– Что тебе нужно, сучий потрох?
– Мистер Фиоре, вы получили мою посылку?
– А, спасибо тебе за долю, когда мои парни тебя поймают, я тебе её в задницу запихаю, эту посылку. Ты у меня эти бумаги жрать будешь.
– Ты пришёл в мой дом, перевернул в нем все. Теперь я приду в твой дом и убью всех. Отправляй куда-нибудь подальше семью и собирай все своё войско. Я иду.
– Приходи, дорогой, я жду тебя!
– До встречи, Рваная Задница.
Дон Лучано не стал дожидаться разных неожиданностей. Он сразу же позвонил Майклу Палермиани, старшему офицеру полиции их округа, и рассказал, что некие субъекты пытаются вымогать у него, честного и открытого бизнесмена, деньги. Майкл обещал постоянно быть на связи и держать «под парами» пару полицейских машин. Потом Фиоре отправил в город своё многочисленное семейство и объявил тревогу.
По тревоге подъехали около сотни мафиози. Это были и молодые люди, студенты и работяги. И умудрённые сединами отцы семейств, мелкие лавочники окрестных торговых кварталов. И профессионалы – охранники и полисмены. Установили трехсменный режим дежурства. Ночёвка всех – в особняке Дона. Не потому, что Дону страшно стало одному в своём особняке, а для того чтобы не расслаблялся народ, будучи всегда под присмотром.
Дон любил такие тревоги. На поверку они всегда до этого случая заканчивались без стрельбы, ну разве что киллеры находили человека, вызвавшего тревогу, и тихонько убирали его. Что же должно было на этот раз изменить ход вещей? Попьём старого итальянского, поедим пасты, попоём старые сицилийские песни, только сплотимся прочнее, – так думал дон Лучано до того момента, пока не началось. Началось на третий день ожидания.
Примерно за месяц до этих событий в офис компании «Зюйд трейд» вошли трое солидных джентльменов яркой семитской внешности. Они, скромно продемонстрировав удостоверения помощников сенатора от штата Нью-Йорк, попросили о встрече с госпожой Фон и добились этой встречи, несмотря на то, что Эрика никого и никогда не принимала в своём офисе. И достаточно быстро, по-деловому, объяснили, что они хотят от компании «Зюйд трейд» и от самой Эрики.
Дело вот в чем: когда в 1942 году ООН, невзирая на протесты англичан, имеющих мандат Лиги Наций на управление Палестиной, разрешила создать там государство Израиль, и исполнилась вековечная мечта сионистов, но она же и принесла многочисленные проблемы самому народу израильскому. Палестина представляет собой беднейшую пустынную местность. До сих пор евреи пеняют Моисею за то, что он не смог подобрать место более приспособленное для жизни, или хотя бы чтобы там была нефть. Очень скоро поток энтузиастов иссяк, а необходимости финансовых вливаний и конца не видно. А тут ещё англичане, добрые души, подвигли диких арабов на восстание, и началась арабо-израильская бойня. Тут уж не до лишних сантиментов, и поехали эмиссары по долам и весям, собирать пожертвования на святое дело защиты Родины. Только добровольных пожертвований маловато для финансирования современной армии. Тогда американские сионисты решили сделать ход конём, и в американской прессе, частью подконтрольной детям Израилевым, поднялась волна разоблачительных публикаций про ограбление евреев, мигрантов из гитлеровской Германии. Так и назвали именем собственным – «Ограбление». А чуть позже ловкие парни, юристы и бандиты, вскормленные на «Сухом Законе», принялись за беженцев из Европы. Начали с самых видных нацистов. Затем перешли к знатным евреям, которые «зажидили» долю малую на оборону от иноверцев, а продолжили всеми, кто под руку попался.
Под руку попалась Эрика Фон, «урождённая» фон Брокдорф. Нашёлся сосед-еврей, из соседнего квартала, который готов дать показания в суде о том, что её семейство нещадно грабило бедных евреев. При необходимости таких показаний можно набрать хоть сотню, только зачем? Старый юрист и два молодых помощника продемонстрировали Эрике, что к разговору они подготовились основательно и за неё взялись всерьёз. На свет были извлечены не только досье, содержащее её аттестат зрелости, домашние фотографии в кругу семьи и прочие милые штучки, о которых она и представления не имела, но и одно из дел последних лет – транш из Аргентины в размере шести миллионов долларов, который она, по заданию советской разведки, обналичила и отмыла через сеть своих магазинов. Сионисты напирали на то, что это деньги нацистов, которые финансируют деятельность Эрики, но по их намёкам она поняла, что на самом деле «гости» считают эти деньги деньгами мафии. В этом она не стала их разубеждать, но её потрясла сама возможность разоблачения. Ночные страхи, которые она отчаянно гнала от себя, казалось, начали материализовываться, и её охватила паника. Она согласилась на все требования, а они ещё посчитали проценты «за пользование денежными средствами», и в итоге Эрика стала «должна» двенадцать миллионов. На её робкое возражение, что ей негде взять такие деньги, что в обороте её компании всего-то три миллиона, они посоветовали ей прокредитоваться в каком-нибудь банке, а лучше всего – у своего аргентинского поставщика.
После этой встречи Эрика в панике, впервые за все время, вышла на связь с дядей Семой. Причём, подозревая старого связного в «знакомстве» с сионистами, она не посвятила его в подробности своей тревоги.
Судостроев появился на четвёртые сутки. Снова под именем Хорхе Родригеса. Опять такой же элегантный. Молча выслушал. Нахмурился, когда Эрика сказала о том, что она со всеми их требованиями согласилась, и снова, как и двенадцать лет назад, сел за телефон.
Ещё через два дня перед Эрикой лежал подробный план действий. Ей надлежало слетать в Аргентину, чтобы успокоиться и расслабиться, и загнать евреям картину получения кредита. Потом ждать денег, а как только они придут, сбросить их на счёт в одном из самых крупных сионистских банков – банке Грассмана. А далее в дело вступят такие силы, что Эрике лучше и не знать об их существовании. Эрика все выполнила, день в день, минута в минуту, получила одобрение от старого «юриста» и уверения в его полном почтении и отсутствии любых претензий в дальнейшем.
А на следующий день банк Грассмана ограбили.
Счастливчик Лучано слушал своего советника, молодого, но раннего парня, которого он подобрал мальчишкой на улице, дал образование и воспитал в истинном католическом и сицилийском духе. Джонни Джуджаро отсутствовал, когда босс вступил в драку с наглыми «гастролёрами», но он потребовал подробного рассказа о происшедших событиях. После недолгого анализа он пришёл к совершенно очевидному для себя выводу:
- Предыдущая
- 23/56
- Следующая
