На чужой территории - Герантиди Олег - Страница 41
- Предыдущая
- 41/56
- Следующая
Тот день прошёл у Чернышкова в разъездах вокруг президентского дворца. По закону, даже смотреть на него пристально запрещалось, это сразу же вызывает выстрел снайпера охраны. Но Александру, как руководителю штурмовой группы, нужно было самому провести рекогносцировку, разведку места предстоящего боя. И он вынужден был, для того чтобы не привлекать внимания, четырежды меняя машину, проехать мимо огромного нелепого здания, построенного в стиле то ли колониальном, то ли в пошлом подобии классицизма, то ли в смешении того и другого. Четыре этажа, крутая крыша, исключающая вертолётный десант. Амбразуры пулемётов. Два бронетранспортёра у входа. Гвардейцы в количестве до роты в парадной форме с винтовками – по периметру. Судя по всему, и внутри столько же. Гордеев не сдал систему охраны и внутреннее расположение дворца, хотя и за то спасибо, что слил «Комитет» со всеми явками, паролями и прочей дребеденью. Хитрит старый, и вашим, и нашим. Только все эти потуги известны давно. Когда придёт время говорить серьёзно, неловко ему будет за то, что не очень искренним было его сотрудничество.
На утро – вновь собрание всех командиров подразделений, которые будут задействованы в штурме, своеобразная планёрка. Подробную схему здания дворца нашли в Национальной библиотеке. Скопировали её, и теперь аналитик и специалист по охранным системам гадают, что могли перестроить «комитетчики» для усиления охраны. Когда нашли на схеме канализационный тоннель, сразу же послали человека посмотреть, что и как. Выяснилось, что вход в него не охраняется, проходит он под улицей, а при выходе в подвал здания – железная решётка. Других тоннелей, ведущих из дворца наружу, не обнаружили ни на схеме, ни на местности. Группа наружного наблюдения выяснила схему постов и график несения караула. Ночью солдаты спят на постах, вырезать караул не представит сложности. Эти варианты Чернышковым были отвергнуты как политически неправильные. Какую легитимность в глазах народа будут иметь повстанцы, которые, как тати в ночи, порежут охрану или вылезут из канализации все в дерьме? Нужен штурм, причём штурм восставшими народными массами.
– Маккормик, а что у нас Бонд поделывает?
– А с Бондом неприятность вышла.
– Что такое?
– У его «Остина» спустило колесо. Он, бедолага, полез в багажник, а там какие-то негодяи установили небольшое взрывное устройство. Машина почти целая, а головы у Бонда нет.
– Что думают британцы?
– Они решили, что Бонд устроил инсценировку и исчез по каким-то своим делам.
– Серьёзно?
– Так точно. Ещё и выговор ему прописали в личное дело.
После того как все было подготовлено к восстанию, Чернышков вылетел в Боливию на встречу с Родригесом и Филлипи. В последний раз «сверили часы». Перебрали в уме все возможные варианты и решили, что готовность достигнута полная. Родригес по своей линии связался с «кем надо» и, получив окончательное «добро», дал его и Чернышкову.
4 июля 1957 года на парагвайской фондовой бирже случился обвал котировок ценных бумаг. Честно говоря, её котировки мало кого волновали, но сейчас стало ясно, что началась атака на капиталы, размещённые в парагвайской экономике. Следствием этого стал обвал и без того хрупкой национальной валюты. Центробанк попытался скорректировать курс гуарани, но вскоре кончились золотовалютные резервы, а банки и биржевики все выбрасывали и выбрасывали на рынок необеспеченные парагвайские деньги. Центробанк принял решение приостановить торги, но это очевидное решение явно запоздало. Резко стали подниматься цены сначала в обменных пунктах валюты, а затем и в многочисленных торговых точках. Стресснер попытался уговорить предпринимателей не терять доверия к гуарани и обратился за помощью к США, что теми немедленно было обещано. Но отток валюты из страны моментально принял характер даже не бегства – улепетывания, а рост цен за сутки преодолел все мыслимые пределы.
В рабочих кварталах люди, испуганные мгновенным обнищанием, стали волноваться, как же так, только что полученные деньги, на которые горбатились кто месяц, а кто и всю жизнь, превратились в ничего не значащие бумажки. Бизнес ответил задержкой выплат зарплаты на неопределённое время и пригрозил расправами за отказ понять временные трудности. Владелец одного из заводов, большой юморист, на вопрос рабочих, чем кормить детей, ведь денег нет даже на сухари, ответил, что если нет денег, то и нечего кормить. И тогда полыхнуло. Сначала на лесопильных заводах, потом к ним присоединились рабочие речного порта. Кварталы столичной бедноты запестрели красными флагами, и полиция благоразумно решила туда не соваться. Отправленные одним из мафиози, близким к владельцам таниновой фабрики, «ребята» были встречены несколькими винтовочными залпами. После чего толпа, возглавляемая авторитетными рабочими и вооружённая даже ручными пулемётами, пошла штурмовать заводоуправление лесопильных заводов. Армия сразу же, ссылаясь на Конституцию страны, заявила о своём нейтралитете в этих событиях, но пригрозила, что при попытке штурма казарм и арсенала оружие будет применяться в соответствии с Уставом караульной службы. Притих и «Комитет», и хотя его начальник выступил по радио с обращением к народу, призывающим прекратить бесчинства, все поняли, что он Стресснеру больше не помощник. Если «Комитет» действительно решил бы вмешаться в события, то это было бы не обращение, а реальные действия тайной полиции.
В этот-то момент и стало известно, что с территории соседней Боливии в Парагвай вступила Народно-освободительная армия под руководством Мануэля да Сильва.
Сразу же к дворцу Гобьерно – резиденции диктатора Стресснера – были подтянуты части Национальной гвардии, от своей обязанности защищать правительство командиры гвардейцев не смогли отказаться. Перекрыли проспект Свободы, главную улицу Асунсьона, проходящую под окнами дворца. Выставили дополнительные посты караула, обложили мешками с песком окна первого этажа. Передвижения кортежа Стресснера по городу, и раньше очень редкие, прекратились совсем. Всех, кого ему нужно было видеть, он вызывал к себе. Стресснер, уже поняв, что дни его сочтены, решился объявить новые гражданские свободы, чем вызвал возмущение своих сторонников и ликование от первой победы в рядах противников. Среди повстанцев нашлись такие, кто предположили, что цели революции могут быть достигнуты путём переговоров. Разговор с ними был краток: нечего подрывать боевой дух Революции.
Ведь ясно же, что это только уловка, не имеющая под собой никакого желания что-то менять и предложенная лишь для того, чтобы снизить накал борьбы. К обеду 6 июля прошла информация, что в пригороде неизвестными были убиты революционеры, и массы пошли на штурм. Толпа, вооружённая чем попало, разрастаясь по мере приближения к дворцу Гобьерно, стала выдвигаться на центральную площадь столицы. Жидкие кордоны полиции, которые не посмели применить даже палки, были ею проигнорированы. Постепенно площадь перед президентским дворцом наполнилась народом. Люди окружили своих вожаков, а те не замедлили начать произнесение множества пылких речей и лозунгов. Толпа с воодушевлением скандировала, ораторы меняли друг друга, и казалось, что эта истерия свободы слова не кончится, и именно ради неё люди и собрались здесь. Уже прошло почти два часа митинга, уже народ просто устал и начал потихоньку расходиться, уже с облегчением вздохнули гвардейцы, решив, что массы выпустили пар и ничего сегодня не произойдёт, как со стороны дворца раздалась автоматная очередь по толпе.
Чернышков, сидящий в машине управления, замаскированной под одну из радиоустановок, увешанную колоколами громкоговорителей, немедленно вышел в эфир:
– Маккормик, начали!
– Понял.
В канализационном тоннеле, ведущем во дворец, группа диверсантов, руководимая Маккормиком, привела в действие лебёдку, которая с корнем вырвала железную решётку, преграждавшую вход. Штурмовая группа, вооружённая израильскими «узи» и экипированная в камуфляж для действий в городе, пошла вперёд. Одновременно такую же команду получили советские спецназовцы, в отряде которых было немало диверсантов – этнических парагвайцев, которые в своё время по полной программе прошли обучение в Советской армии. Они, одетые как простые граждане, но вооружённые до зубов, в том числе и ручными гранатомётами, начали выдвижение к флангам толпы, а некоторые уже были на исходных позициях. Толпа, не видя убитых, решила, что выстрелы были произведены холостыми, мгновенно пошла в атаку на дворец Гобьерно. Но гвардейцам просто было некуда деваться, и они начали расстрел безоружных граждан, перевших прямо на ограду. В это время по бронетранспортёру одна за другой ударили две гранаты, и он, помедлив секунду, жахнул внутренним взрывом. С другого фланга выстрелы гранатомёта разнесли второй бронетранспортёр, а следом и пулемётное гнездо, прикрытое мешками с песком. Спецназовцам удалось «зацепиться» за ограду, укрывшись за её фундаментом, и они начали закидывать гвардейцев гранатами. Маккормик передал по компактной рации, что им удалось войти во дворец и они уже идут по подвалу. Александр перенаправил туда группу резерва, в которой тоже, помимо русских, были и парагвайцы.
- Предыдущая
- 41/56
- Следующая
