Пират и русалка - О'Бэньон Констанс - Страница 51

Джуд взял ее за плечи и развернул к себе.

– Если бы не ты, сейчас я был бы на борту своего судна.

Она стряхнула его руки и, подойдя к столу, взяла кусочек хлеба.

– Скоро ты опять будешь на борту своего «Вихря», и все испытания, выпавшие здесь на твою долю, станут лишь смутными воспоминаниями. Когда-нибудь ты будешь рассказывать о них своим внукам.

– А что же я расскажу им о тебе? – ядовито полюбопытствовал он. – Как мы занимались любовью?

Доминик подняла к нему лицо.

– Можешь рассказать им, что однажды ты встретил в море русалку и слушал ее печальную песню, но совсем недолго.

Не оглядываясь, Доминик подобрала мешок и, выйдя из хижины, медленно направилась к обгоревшим руинам родного дома. Счастливые воспоминания вспыхивали в ее душе подобно ярко раскрашенным картинкам. Она вспомнила, например, как однажды на Рождество дедушка подарил ей лошадь, о которой она так долго мечтала. Та лошадка давно уже умерла, но память о ней все еще грела сердце Доминик.

Она свернула на дорожку, ведущую к реке, и долго стояла на берегу, вспоминая, как они с Валькуром ловили здесь рыбу. Валькур, ее любимый брат и друг, где он теперь? Не грозит ли ему беда?

Доминик взглянула на свое отражение в зеркальной воде реки и ужаснулась тому, что увидела. Как безобразно она выглядела с этой проклятой мазью на лице! Опустившись на колени, она окунула лицо в воду и терла его до тех пор, пока на нем не осталось ни следа ужасного снадобья. Затем она опять посмотрела на свое отражение и изумилась. Айниз была права – шрамы на ее лице зажили и стали понемногу сглаживаться. Конечно, они были еще заметны, но гораздо меньше, чем она ожидала.

От радости Доминик с разбегу бросилась в реку, глубоко нырнула и вынырнула на поверхность довольно далеко от берега. Ей нравилось, как прохладная вода остужает разгоряченное тело. Девушка перевернулась на спину и стала смотреть на темнеющее небо. Она знала, что пора возвращаться в хижину, но все оттягивала этот момент, наслаждаясь рекой и небом.

Доминик улыбнулась, снова вспомнив дедушку. Он был частью плантации Уиндворд, и Доминик как будто ощущала его присутствие. Он расчистил участок земли, построил на нем дом, вырастил здесь сына и внуков. Она и сама была частью этой земли, и Валькур тоже. Но оставаться на родном пепелище долго она не могла – французы, вероятно, уже побывали здесь и наверняка вернутся, пытаясь найти ее.

Она подплыла к берегу, вышла из воды и натянула на себя одежду. Было уже почти темно, а ей еще кое-что предстояло сделать. Девушка подняла с земли мешок и по утоптанной тропе направилась от реки к конюшням. Она остановилась в саду, где теперь буйствовали сорняки, и собрала букет белых орхидей, любимых цветов ее дедушки.

Оказавшись там, где было похоронено столько родных ей людей, Доминик прислонила колени у совсем свежей могилы. Положив на холмик цветы, она опустила голову и сжала руки, дав волю слезам. Лишь увидев могилу дедушки, Доминик до конца осознала, что он действительно мертв. Где-то в глубине души она до сих пор не верила в реальность его смерти. Теперь настало время принять правду.

– О дедушка, – она перешла на французский, на котором привыкла говорить с дедушкой. – Мне так тебя не хватает. Если бы ты знал, как мне сейчас нужна твоя поддержка.

Доминик оставалась на могиле еще довольно долго. Затем она поднялась и, бросив прощальный взгляд на земляной холмик, пошла прочь.

Девушка поспешила к хижине надсмотрщика. Неизвестно, что может сделать Джуд, если вообразит, будто она бросила его здесь одного.

Джуд долго ходил взад-вперед по небольшой комнате, потом вышел посидеть на крыльце и в конце концов, не раздеваясь, бросился на кровать. Куда подевалась эта женщина?

Доминик забеспокоилась, увидев, что в хижине темно.

– Джуд! – в панике закричала она, испугавшись, что с ним что-нибудь случилось. Зачем она вообще оставила его одного? – Джуд, где ты?

Она почувствовала, как ее схватили чьи-то сильные руки.

– Все в порядке, не волнуйся, я здесь, – мягко проговорил он. От его раздражения не осталось и следа.

– Я подумала… что… В домике было темно, и я решила, что они снова тебя схватили.

– Я хотел спросить, где ты была, но ты вроде бы мокрая. Ты купалась?

– Да. – Доминик оторвалась от него и ощупью пробралась к столу. Она зажгла свечу и отошла в сторону от света, чтобы он не смог разглядеть ее лица.

– Нам надо отдохнуть.

Джуд любовался ее темными влажными волосами, обрамлявшими прекрасное лицо. Затем его взгляд передвинулся на влажную рубашку, сквозь тонкую ткань которой отчетливо вырисовывались крепкие груди. Джуд почувствовал, как внутри у него все перевернулось, и шагнул к ней.

Доминик была занята приготовлениями на завтра и совершенно не подозревала, что творится с Джудом.

– Завтра мы расстанемся, не так ли? – спросил он, делая к ней еще один шаг.

– Ты вернешься на свой корабль, вы немедленно отплывете отсюда. – Она повернулась увидела Джуда у себя за спиной и встретила взгляд его завораживающих глаз. Доминик быстро подняла руку, прикрывая лицо, но он, похоже, не заметил ее шрамов.

– Я знаю, ты говорила, что никогда не позволишь мне снова притронуться к тебе, Доминик. – Его голос звучал неуверенно и дрожал. – Можно, я… обниму тебя в последний раз?

Вскрикнув, словно раненая птица, Доминик бросилась в его объятия и, закрыв глаза, почувствовала, как тесно сомкнулись вокруг нее его руки. Она прижалась щекой к его грубой рубахе, желая, чтобы это мгновение никогда не кончалось.

– Наступит завтра, и я никогда больше не увижу твоего лица, – зашептал Джуд. – Но я хочу кое-что тебе сказать. Твоя жизнь окружена завесой тайны, и мне сквозь нее не проникнуть. Ты не оставляешь мне ничего, на что я мог бы опереться.

Доминик не отвечала: у нее в горле стоял ком, и голос не повиновался ей.

– Нельзя сказать, что встреча с тобой принесла мне одни только удовольствия, – продолжал Джуд.

– Я знаю, что доставила тебе много неприятностей.

Она почувствовала, как он затрясся от беззвучного смеха.

– Довольно точное замечание.

– Что ты хотел мне сказать? – спросила Доминик, не смея дышать и надеясь услышать, что он все еще ее любит.

– Вот что. Ты старалась убедить меня, будто у тебя было много мужчин, Доминик, но я знаю, что был первым.

Он все еще не выпускал ее из своих объятий, и Доминик приникла к нему еще ближе – отчасти потому, что ей хотелось бы стоять так вечно, отчасти оттого, что она не смела поднять на него глаз.

– Как ты узнал?

Боже милосердный, как он хотел ее в эту минуту! Но Джуд стоял, не шевелясь, и старался не думать о том, как она соблазнительна и желанна.

– Мужчины разбираются в таких вещах, Доминик.

– Но каким образом?

Он поднял ее лицо и нежно заглянул ей в глаза.

– Мужчина просто не может ошибиться насчет этого, Доминик.

Она отстранилась и ошеломленно уставилась на него.

– И ты мог спокойно смотреть, как я притворяюсь и делаю из себя идиотку? Почему ты так поступил?

– Спроси лучше себя, зачем тебе так понадобилось убеждать меня, будто ты птичка бывалая. Я с самого начала не мог понять, зачем ты пробралась на борт моего судна.

– Теперь это не имеет значения. Все это уже в прошлом и пусть там и остается.

Доминик не успела осознать, как это случилось. Она только взглянула в его глаза, страстно пожелав, чтобы он ее поцеловал, и уже в следующее мгновение из его груди вырвался вздох и он припал к ее губам.

Его руки гладили ее спину. Затем он высвободил ее рубашку из брюк и нежно коснулся ее груди. Она не оттолкнула его и тогда, когда его рука расстегнула пояс ее брюк и опустилась ниже, ласками принуждая ее сдаться.

– Только еще один раз, – проговорил он, подхватывая ее на руки и неся к своей кровати. Опустив ее на ложе, Джуд стал срывать с себя одежду, продолжая целовать ее губы, шею, грудь, и Доминик затрепетала от вспыхнувшего в крови желания.