Цитаты из русской литературы. Справочник - Душенко Константин Васильевич - Страница 107

Откуда ты, прекрасное дитя?

Сцены из рыцарских времен.

Скупой Рыцарь.

О, бедность, бедность! Как унижает сердце нам она!

Как молодой повеса ждет свиданья

С какой-нибудь развратницей лукавой

Иль дурой, им обманутой, так я

Весь день минуты ждал, когда сойду

В подвал мой тайный, к верным сундукам.

Что не подвластно мне? как некий Демон

Отселе править миром я могу.

Мне все послушно, я же – ничему; / Я выше всех желаний; я спокоен;Я знаю мощь мою: с меня довольно / Сего сознанья…

Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть.

Ужасный век, ужасные сердца!

Прими собранье пестрых глав, / Полусмешных, полупечальных,

Простонародных, идеальных, / Небрежный плод моих забав, / <…>

Ума холодных наблюдений / И сердца горестных замет.

«Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Его пример другим наука <…>».

Вздыхать и думать про себя: / Когда же черт возьмет тебя!

Всевышней волею Зевеса / Наследник всех своих родных.

Онегин, добрый мой приятель, / Родился на брегах Невы.

Служив отлично-благородно, / Долгами жил его отец.

Судьба Евгения хранила.

Ребенок был резов, но мил.

Слегка за шалости бранил / И в Летний сад гулять водил.

Острижен по последней моде; / Как dandy лондонской одет.

Мы все учились понемногу / Чему-нибудь и как-нибудь.

Онегин был по мненью многих

(Судей решительных и строгих)

Ученый малый, но педант.

С ученым видом знатока / Хранить молчанье в важном споре.

Латынь из моды вышла ныне.

Он рыться не имел охоты / В хронологической пыли

Бытописания земли: / Но дней минувших анекдоты

От Ромула до наших дней / Хранил он в памяти своей.

Высокой страсти не имея / Для звуков жизни не щадить,

Не мог он ямба от хорея, / Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита, / Зато читал Адама Смита,

И был глубокий эконом, / То есть умел судить о том,

Как государство богатеет, / И чем живет, и почему

Не нужно золота ему, / Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог / И земли отдавал в залог.

Наука страсти нежной.

Всегда довольный сам собой, / Своим обедом и женой.

Бывало, он еще в постеле: / К нему записочки несут.

Уж тёмно: в санки он садится. / «Пади, пади!» раздался крик;

Морозной пылью серебрится / Его бобровый воротник.

Вошел: и пробка в потолок, / Вина кометы брызнул ток.

Еще бокалов жажда просит / Залить горячий жир котлет,

Но звон брегета им доносит, / Что новый начался балет.

Непостоянный обожатель

Очаровательных актрис,

Почетный гражданин кулис.

Волшебный край! там в стары годы, / Сатиры смелый властелин,

Блистал Фонвизин, друг свободы, / И переимчивый Княжнин; / <…>Там вывел колкий Шаховской / Своих комедий шумный рой.

Мои богини! что вы? где вы?

Узрю ли русской Терпсихоры / Душой исполненный полет?

Театр уж полон; ложи блещут; / Партер и кресла, все кипит.

Блистательна, полувоздушна, / Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена, / Стоит Истомина, она,

Одной ногой касаясь пола, / Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит, / Летит, как пух от уст Эола.

Онегин входит, / Идет меж кресел по ногам.

Еще амуры, черти, змеи / На сцене скачут и шумят <…>.

Быть можно дельным человеком / И думать о красе ногтей:

К чему бесплодно спорить с веком? / Обычай деспот меж людей.

Но панталоны, фрак, жилет, / Всех этих слов на русском нет.

Хоть и заглядывал я встарь / В Академический Словарь.

Полна народу зала; / Музыка уж греметь устала.