Небывалое бывает (Повести и рассказы) - Алексеев Сергей Петрович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/101
• Следующая

— Зачем же мучить зазря казаков? Что мы — поповского роду-племени! Да я бы…

— Ты бы… — смеялись в ответ казаки.

Все знали, что Дятлов завидовал Разину. Лазутка и сам норовил в атаманы. Мечтал стать хотя бы сотником, хотя бы десятником.

Только не избирали люди почему-то его в атаманы. Даже в сотники, даже хотя бы в десятники. Был он Лазуткой да так и остался.

Была у Разина трубка. Любимая. Из ясеня.

И вот обронил Степан Тимофеевич трубку. Стоял у борта на струге. Шлепнулась трубка в воду. Буль — и пошла на дно.

— Эка напасть! — ругнулся Степан Тимофеевич. — Примета к тому же недобрая.

Трубка досталась ему от отца. А отцу, говорят, от деда.

— Да мы ее враз! — тут же вызвались казаки.

Остановили разинцы струг. Разделись. И в воду. Ныряли, ныряли. Доставали до самого дна. А Волга — река не мелкая. Запыхались. Измучились. Нет трубки.

— Весла в воду, — скомандовал Разин.

Так и осталась трубка на дне речном.

Погрустил, конечно, Степан Тимофеевич. Да что же делать. «Что с воза упало, то пропало» — не зря в народе так говорят. Однако прошла неделя. И вот явились к Разину три казака:

— Получай, батюшка атаман!

Глянул Разин — трубка. Та самая: отцовская, дедова. Не поверил вначале Степан Тимофеевич. Покрутил в руках, посмотрел. Вот и зарубка, вот и щербинка. Вот и кольцо из меди — на месте разъема.

— Она. Та самая. Ну и лешие! — произнес Разин. Посмотрел на казаков: — Да как вы ее? Откуда?!

Переступают с ноги на ногу казаки. Пожимают плечами. Мол, гадай, атаман, как желаешь. Как достали — дело второе. Главное — трубка есть.

— Спасибо, — сказал Степан Тимофеевич. Отпустил казаков с поклоном.

Отпустил, а сам снова за трубку. Получше ее рассмотрел, понял, что трубка не та. Та и не та. Схожа — тут спору нет. Две капли воды так не схожи. И все же не та.

Усмехнулся Степан Тимофеевич.

Хотел разыскать казаков. Однако того не сделал. Решил не смущать умельцев.

Курит Степан Тимофеевич трубку. Струится над ней дымок. Струится, уходит в небо. Тает в бездонном небе.

4 сентября 1670 года разинская армия подошла к Симбирску. Остановил Степан Тимофеевич свои войска в трех верстах ниже города. А потом, когда опустилась ночь, переправил их на челнах вверх по течению Волги и обошел Симбирск с северной стороны.

Симбирский воевода Иван Милославский уже давно готовился к встрече Разина. Гарнизон у Милославского сильный — целых четыре стрелецких полка. К тому же собралось в Симбирске немало дворян из округи. Бежали они из своих имений. Искали защиты у стен симбирских. Из бежавших сюда дворян Милославский тут же создал отряды.

Но главное, на помощь симбирскому воеводе пришел из Саранска с войсками князь Юрий Барятинский. Дороден князь Юрий Барятинский. Многоопытен он в боях. Ходил на поляков, на шведов. Иноземным владеет боем, то есть сражаться умеет так, как учат тому за границей — совсем по последней моде.

Когда царь Алексей Михайлович отправлял князя Юрия на Волгу, в поход против разинцев, говорил государю Барятинский:

— Стыдно мне с ними биться. Рук негоже, царь-государь, марать. Да разве там войско! Шайка разбойников. Нет тут размаха для знатного воина. Тут развернуться негде.

Ошибся князь Юрий Барятинский. Развернулся он все же. Правда, не так, как думал.

Вывели воеводы свои войска. Приготовились к бою.

— Ты слева ударишь, князь Иван, — говорил Барятинский Милославскому. — Я же ударю справа. В клещи возьмем злодея. Потом по частям изрубим. Тесни его к Волге, чтобы скинуть в воду. Вот тут-то и будет военная мудрость.

Все было бы хорошо, да спутал Разин боярские планы.

Ждут воеводы восставших с юга. Разин ударил с севера. Врезались разинцы в дворянское войско, прошли, как ножом по маслу.

Побежали войска боярские. Бросились воеводы в разные стороны. Милославский скорее к кремлю, под защиту дубовых стен. Барятинский тоже туда бы кинулся, да за речку Свиягу бежали его полки. Бежал за ними и князь Барятинский.

— Развернулся князь Юрий, развернулся, — смеялись разинцы. — Стоял к нам грудью, спину теперь показал.

Бросились казаки догонять уцелевших, заработали саблями, пиками.

Группа разинцев, вскочив на пригорок, увидела воина. По виду не дворянин, не стрелец. Одежда на нем необычная. Ни усов, ни бороды нет. Человек вытянул кверху руки и истошно кричал:

— Их бин[3] не русский! Их бин не русский!

Хотели казаки проткнуть его пиками. А затем схватили и доставили Разину.

— Их бин не русский, — снова твердил человек и трясся, как осиновый лист, от страха.

И верно, по-русски говорил он с трудом. Но все же понять удалось: солдат оказался немцем. Из его слов узнали и то, что в полках у Барятинского были также датчане и шведы.

— Да ну? — поразился Разин. — И датчане, и шведы!

А потом разобрали, что были не только немцы, датчане и шведы, но и голландцы были.

— Ты смотри, и голландцы, — покачал головой Разин. — Выходит, своих не хватает!

Иноземные солдаты служили в те годы в русских войсках — нанимались за деньги. Однако не думал Разин, что повстречает их в боях под Симбирском.

— Худо боярам, худо, — усмехнулся Разин. — А ты, я смотрю, хитрый — раз руки к небу задрал.

Казаки рассмеялись.

— Вас? Вас?[4] — залепетал немец.

— Хитрый, — повторил Разин.

— Вас? Вас?

Из-за этого «вас» и прозвали казаки немца Васькой. Хотя имя его было совсем не Василий и даже не Вильгельм, а Карл.

Смотреть на немца сходились толпами.

— Неужто немец?

— Вот это да!

— Ишь ты, кого побили! Значит, сила у нас в руках.

Смотрели разинцы на платье, на бритое лицо немца, поражались:

— Кафтан до пупа! Лицо — без волос, как локоть!

В первый же вечер казаки напоили Ваську вином. Он пел песни и даже плясал.

На следующий день немец заявил, что готов служить Разину. Стал выпытывать, сколько платят.

— Гельд, гельд,[5] — пояснял Васька.

Казаки вначале не поняли. А когда поняли, долго, в свою очередь, не могли растолковать немцу, что денег тут никаких не платят. Бьются люди по доброй охоте. И награда им будет тогда, когда всех бояр изничтожат. И наградой будут не деньги, а жизнь для всех равная, то есть каждому счастье и воля.

Немец хлопал глазами, не верил.

— Гельд, гельд, — опять твердил о своем.

Через несколько дней немец бежал.

Сообщили об этом Разину.

— Атаман, прикажи отрядить погоню.

— Бог с ним, — ответил Разин. — Пусть в живых остается. Может, немец вернется к себе домой. О том, что видел и слышал у нас, расскажет.

Много в войсках у Разина прославленных атаманов: Михаил Харитонов, Максим Осипов, мариец Мирон Мумарин, чуваш Алгилда Атимов, татарин Алмакай, мордвин Павел Елашев, атаман Прокофий Иванов, которого прозвали Шумливый, прославленный Василий Ус, Михаил Чирок, атаманы Иван и Сергей Васильевы, Федор Шелудяк и другие.

Под началом у некоторых из них было по десять, по двадцать тысяч восставших.

Уходили разинские отряды от Волги на сотни и сотни верст. Отправлял их Разин и из Саратова, и из Самары, посылал и отсюда, из-под Симбирска.

Брали они города: Пензу, Саранск, Алатырь, Космодемьянск. Не счесть всех городов, взятых разинцами.

Вдали от движения главного войска возникали и собственные отряды. Появлялись и новые командиры.

А тут вдруг Разин узнал, что атаманом большого отряда, действовавшего под Арзамасом в Кандомском и ближайших к нему уездах, — женщина. Зовут, мол, ее Алена.

• Предыдущая
• 18/101
• Следующая