Выбери любимый жанр

История императорской власти после Марка - Геродиан - Страница 40

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

(5) Таково было положение под Аквилеей. Всадники же, везшие голову Максимина от Аквилеи, совершили путь со всей возможной быстротой; при их приближении к другим городам ворота открывались и жители встречали их с лавровыми ветвями. Переплыв озера и болота между Альтином и Равенной[29], они встретились с императором Максимом, пре-{135}бывавшим в Равенне, где он собирал отборных людей из Рима и лучших воинов из Италии. (6) Пришла к нему на помощь и немалая сила германцев, присланная ими из расположения, какое они к нему издавна питали — с тех пор как он был у них заботливым правителем.

Итак, пока он подготавливал силу для войны с войском Максимина, к нему прибывают всадники, неся голову Максимина и его сына, с вестью о победе и счастье и о том, что войско мыслит заодно с римлянами и почитает императоров, которых избрал сенат. (7) При столь неожиданном известии на алтарях стали совершать жертвоприношения и все славословили без труда одержанную победу. Получив благоприятные предзнаменования, Максим отсылает всадников в Рим, чтобы возвестить о случившемся народу и доставить голову. Когда те прибыли и влетели в город, показывая насаженную на пику голову врага, чтобы она была видна всем, — тут уж невозможно передать радость этого дня.

(8) Не было такого возраста, который не спешил бы к алтарям и святилищам, и никто не оставался дома, но все носились, как исступленные, поздравляя друг друга, и сбегались на ипподром, будто устраивая народное собрание в этом месте[30]. И сам Бальбин совершал гекатомбы, и все должностные лица, и сенат; во все провинции были разосланы вестники и глашатаи с лавровыми ветвями[31].

7. (1) Так обстояли дела в Риме. Максим же, выйдя из Равенны, явился к Аквилее, перейдя топи, которые, наполняясь водами реки Эридана и окрестных болот, семью устьями вливаются в море, поэтому местные жители и называют их на своем языке [32] «Семью морями». (2) Аквилейцы, тотчас же открыв ворота, приняли его, а италийские города начали присылать посольства из виднейших своих мужей, которые в белых одеждах и с лавровыми ветвями несли изображения своих отеческих богов и все золотые венки из посвящений, какие у них были; они славословили Максима и осыпали путь листьями.

Войско, осаждавшее Аквилею, вышло навстречу в мирной одежде и с лавровыми ветвями в руках, но не все целиком по искреннему расположению, а с притворной преданностью и почтением, вынужденные к тому нынешним поворотом судьбы императорской власти. (3) Ведь большинство из них негодовало и втайне скорбело о гибели выбранного ими государя и о том, что у власти — избранники сената.

Оказавшись в Аквилее, Максим в первый и второй день занимался жертвоприношениями, а на третий день, созвав все {136} войско на равнину, где для него было устроено возвышение, сказал следующее:

(4) «Вы узнали на опыте, сколь полезно было вам раскаяться и присоединиться к римлянам, вместо войны вкушая мир с помощью богов, которыми вы поклялись; и ныне вы храните военную присягу, которая является священным таинством Римской державы[33]. Вам и впредь следует постоянно наслаждаться всем этим, храня верность римлянам, сенату и нам, императорам, которых избрали народ и сенат, решив, что мы как бы последовательно дошли до такого положения ввиду благородного происхождения и длинного ряда многочисленных подвигов. (5) Власть не есть личная собственность одного человека, но издавна является общим достоянием римского народа — в том городе и пребывает судьба императорской власти; нам вместе с вами вручено управление и распоряжение государственными делами. Все это вместе с порядком и подобающим благоустроением, с уважением и почтением по отношению к правителям принесет вам счастливую и совершенно свободную от лишений жизнь, а всем другим людям, живущим в провинциях и городах, — мир и повиновение властям. Вы будете жить и по своему вкусу среди своих, вместо того, чтобы терпеть бедствия на чужбине. (6) А о том, чтобы и варварские племена оставались спокойными, будем заботиться мы. При двух государях с большим удобством будут устраиваться дела в Риме, и если что-нибудь потребует отправления в чужие страны, то один всегда легко сможет оказаться там, куда зовут настоятельные дела[34]. Пусть никто из вас не думает, что у нас остается какое-нибудь воспоминание о том, что у нас или у римлян, или у других народов, которые восстали из-за обид, было сделано — ведь вы действовали по приказанию; но да будет все предано забвению, да будет договор о прочной дружбе и вечная уверенность в благорасположении и добром порядке».

(7) Произнеся примерно такие слова, Максим объявил о щедрых денежных раздачах и, проведя в Аквилее несколько дней, предпринимает обратный путь в Рим. Прочее войско он отослал в провинции и в их лагеря, а сам возвратился в Рим с телохранителями, которые охраняют императорский дворец, и с теми, кто служил под начальством Бальбина[35]. (8) С ними возвратились и прибывшие в качестве союзников германцы[36]; он полагался на их верность, так как этим народом он справедливо управлял еще прежде, когда не был императором. При въезде в Рим его встретил Бальбин, взявший с собой Цезаря {137} Гордиана; сенат же и народ принимали его, славословя как триумфатора.

8. (1) Остальное время правили они городом, соблюдая всяческую благопристойность и порядок[37], повсюду славословимые — и частным образом, и всенародно. Народ был доволен ими, гордясь государями благородными[38] и достойными императорской власти; воины, однако, возмущались в душе и были недовольны славословиями народа; они тяготились самим их благородством и негодовали на то, что имеют государей из сената. (2) Их огорчали и германцы, сопровождавшие Максима и стоявшие в Риме [39]; воины ожидали, что найдут в них противников, если решатся на какой-нибудь дерзкий шаг, и подозревали, что те подстерегают случай обезоружить их с помощью какой-нибудь хитрости, а сами, раз они тут же находятся, стать на их место. Они вспоминали пример Севера, который обезоружил убийц Пертинакса. (3) Когда происходили Капитолийские состязания и все были заняты празднествами и зрелищами, они внезапно обнаружили свой образ мыслей, который до тех пор скрывали, и, не сдерживая своего гнева, под влиянием неразумного порыва все как один бросились во дворец и ворвались к старикам-государям. (4) Случилось так, что у тех не было большого согласия, но каждый тянул власть к себе, как это обычно бывает под влиянием жажды единовластия и непримиримости к соучастнику во власти. Бальбин желал первенствовать ввиду знатного происхождения и дважды занимавшейся им должности консула, Максим же — ввиду того, что он был префектом города и слыл опытным в делах; тот и другой были благородного происхождения, патриции, имели значительное число предков — и это поддерживало их стремление к единовластию. (5) Это и явилось для них главной причиной гибели. Когда Максим узнал, что так называемые преторианцы идут их погубить, он пожелал послать за находившимися в Риме германскими союзниками, которые будут достаточно сильными, чтобы оказать сопротивление злоумышленникам. Бальбин же, думая, что это злой умысел против него и обман (ведь он знал преданность германцев Максиму), воспротивился этому, говоря, что германцы явятся не для защиты и не для сопротивления преторианцам, а чтобы доставить Максиму единовластие[40]. (6) И вот, пока они спорят об этом, воины все вместе вбегают — стража, охранявшая дворцовые входы, отступила перед ними, — хватают стариков[41], срывают бывшую на них простую одежду, какую носят дома, нагих выволакивают из императорского дворца со всяческой бранью и издевательством, бьют их и {138} смеются над государями из сената, рвут им, словно упиваясь этим, бороду и брови, подвергают всяким телесным мукам; потом их уводили в лагерь через весь город. Они не пожелали убить их сразу, во дворце[42], а хотели надругаться над живыми, чтобы заставить их дольше испытывать страдания.

вернуться