Хирург - Герритсен Тесс - Страница 66

• Предыдущая
• 66/72
• Следующая

Она посмотрела на рабочий стол Фроста и увидела висевший на спинке стула пиджак. На столе Кроу стоял пакет с булками. Выходит, коллеги заходили в офис, пока она спала, и видели ее такую неприбранную, с отвисшей во сне челюстью, да еще слюнявую. Риццоли представила себе, какое это было захватывающее зрелище.

Она встала и потянулась, пытаясь размять затекшую шею, но знала, что все это бесполезно. Ей предстояло весь день ходить скособоченной.

– Привет, Риццоли. Проснулась, спящая красавица?

Обернувшись, она увидела детектива из другой команды, который пялился на нее из-за стеклянной перегородки.

– А что, разве не похожа? – огрызнулась она. – Где все?

– Ваши с восьми утра на совещании.

– Что?

– Думаю, оно уже закончилось.

– А мне даже не сказали. – Она бросилась к двери, и от злости сон как рукой сняло. О, она знала, что происходит. Вот так и вышвыривают за борт – не говоря прямо в лицо, а унижая по капельке. Сначала не зовут на совещания, потом вообще отстраняют от дела. Низводят до никчемной канцелярской крысы.

Она влетела в зал заседаний. Там был только Барри Фрост, который уже собирал со стола бумаги. Он поднял голову, и щеки его слегка вспыхнули, когда он увидел ее.

– Спасибо, что сообщил мне о совещании, – сказала она.

– Ты выглядела такой усталой. Я решил, что потом тебе все расскажу.

– Когда, через неделю?

Фрост опустил голову, избегая ее взгляда. Они достаточно долго работали в паре, и она без труда определила, что он чувствует себя виноватым.

– Итак, я за бортом, – сказала она. – Так решил Маркетт?

Фрост печально кивнул.

– Я выступал против. Пробовал убедить его, что ты нам нужна. Но он сказал, что с этой стрельбой и все такое...

– Что еще он сказал?

Фрост неохотно проговорил:

– Что ты не допущена к работе.

«Не допущена к работе». Иначе говоря, ее карьера окончена.

Фрост вышел из комнаты. Ее вдруг затошнило от недосыпа и голода; она плюхнулась на ближайший стул и какое-то время сидела, уставившись на пустой стол. На мгновение память вернула ее в далекое детство, когда она, девятилетняя презираемая сестренка, отчаянно сражалась за право остаться в команде мальчишек. Но те, как водится, отвергали ее. То же происходило и сейчас. Она понимала, что смерть Пачеко была лишь поводом, чтобы убрать ее из команды. Подобные промахи не раз сходили с рук другим полицейским. Но женщине, да еще лучшему детективу, единственная ошибка вроде Пачеко могла стоить карьеры.

Когда она вернулась за свой стол, в офисе уже никого не было. Пиджак Фроста исчез, как и пакет Кроу. Она могла с таким же успехом исчезнуть, никто бы этого не заметил. Собственно говоря, ей оставалось лишь расчистить свой стол, поскольку она здесь была уже не нужна.

Риццоли открыла ящик стола, чтобы забрать сумку, и замерла. Посмертное фото Елены Ортис смотрело на нее из вороха бумаг.

«А я ведь тоже его жертва», – подумала она.

Как бы ни злилась она на своих коллег, источником ее бед был именно Хирург. Хирург унизил ее, втоптал в грязь ее доброе имя.

Она резко захлопнула ящик.

«Нет, рано. Я не готова сдаться».

Ее взгляд переметнулся на стол Фроста, и она заметила стопку бумаг, которые он принес из зала заседаний. Оглядевшись по сторонам, она убедилась, что за ней никто не наблюдает. Детективы из другой группы работали в дальнем углу офиса.

Риццоли схватила бумаги со стола Фроста, положила их к себе на стол и села читать.

Это были выписки с банковского счета Уоррена Хойта. Вот на чем сейчас сосредоточилось следствие: на бумагах. Найдешь деньги – найдешь и Хойта. Она увидела его банковские чеки, выписки о приходе и расходах. Море цифр. Родители позаботились о его финансовом благополучии, и каждую зиму он путешествовал по странам Карибского бассейна, посещал Мексику. Она не обнаружила доказательств наличия у него другой квартиры, не было ни счетов за аренду, ни ежемесячных выплат.

Что ж, этого и следовало ожидать. Он был далеко не глуп. Если у него и было убежище, то он наверняка заплатил за него вперед и наличными.

Наличные. Не всегда можно предугадать, когда они иссякнут. Снятие наличных в банкомате зачастую бывает незапланированной или спонтанной акцией.

Она принялась просматривать банковские выписки, подтверждающие такие сделки, и обнаружила их на отдельном листке. В большинстве своем это были операции в банкоматах поблизости от места жительства Хойта или медицинского центра. Но это были привычные места его обитания. Она искала необычные.

И нашла два таких места. Одно снятие наличных прошло в банкомате города Нэшуа, штат Нью-Гемпшир, 26 июня. Второе – в банкомате супермаркета Хоббз-Фуд-Март в Литии, штат Массачусетс, 13 мая.

Риццоли откинулась на спинку стула, гадая, отследил ли Мур эти две операции. Вполне возможно, что они могли затеряться в списке приоритетных мероприятий, составленных командой.

Она расслышала шаги и встрепенулась, с ужасом подумав о том, что ее застанут за чтением документов со стола Фроста. Но тревога оказалась ложной: в офис зашел курьер из лаборатории. Он улыбнулся Риццоли, кинул на стол Мура папку и вышел.

Выждав немного, Риццоли подошла к столу Мура и заглянула в папку. Верхняя страница была отчетом из лаборатории по исследованию волос и волокон, в котором приводился анализ светло-русых волос с подушки Уоррена Хойта.

"Trichorrhexis invaginata, совпадающий с образцом волоса, найденного в ране жертвы Елены Ортис". Здорово. Подтверждение, что Хойт был тем, кого они искали.

Риццоли перевернула страницу. Далее шел отчет из той же лаборатории по волосу, изъятому с пола ванной Хойта. Этот волос был явно чужой.

Она закрыла папку и направилась в лабораторию.

Эрин Волчко сидела перед призмой, просматривая серию микроснимков. Когда Риццоли вошла в лабораторию, Эрин протянула ей фото и спросила:

– Что это? Быстро!

Риццоли нахмурилась, разглядывая черно-белый снимок с изображением чешуйчатой полоски.

– Уродство какое-то.

– Да, но что это?

– Возможно, что-то от насекомого. Тараканья лапа.

– Это волос оленя. Здорово, правда? Он совсем не похож на человеческий.

– Кстати, о человеческих. – Риццоли протянула ей отчет, который только что прочитала. – Ты не можешь рассказать мне подробнее?

– Это тот, что из квартиры Уоррена Хойта?

– Да.

– Короткие светло-русые волосы с подушки Хойта показывают Trichorrhexis invaginata. Похоже, это ваш неизвестный.

– Нет, меня интересует другой волос. Черный, найденный на полу в ванной.

– Давай-ка я покажу тебе фото. – Эрин порылась в стопке микроснимков. Она тасовала их словно карточную колоду, и вскоре вытащила нужный. – Вот этот волос из ванной. Видишь цифровые коды?

Риццоли посмотрела на листок бумаги, исписанный почерком Эрин. «А00-В00-С05-ДЗЗ».

– Да. Знать бы еще, что это такое, – сказала она.

– Первые два кода – А00 и В00 – показывают, что волос прямой и черный. Под микроскопом можно увидеть и другие детали. – Она протянула Риццоли снимок. – Посмотри на стержень. Это на толстой стороне. Видишь, поперечное сечение почти круглое?

– Ну и что это значит?

– Это единственная деталь, позволяющая нам различать расы. Волосяной стержень у африканца, к примеру, почти плоский, как тесьма. А теперь посмотри на пигментацию, и ты заметишь, что она очень плотная. Видишь толстую кутикулу? Все это говорит в пользу одного и того же вывода. – Эрин взглянула на нее. – Этот волос характерен для уроженца Восточной Азии.

– Кого ты имеешь в виду, говоря о Восточной Азии?

– Китайца или японца. Или выходца из Индии. Не исключено также, что это коренной американский индеец.

– А это можно подтвердить? И достаточно ли этого образца, чтобы определить ДНК?

– К сожалению, нет. Волос был срезан, а не выпал естественным путем. На нем нет фолликулярной ткани. Но я уверена, что он принадлежит не европейцу и не африканцу.

• Предыдущая
• 66/72
• Следующая