Клуб Мефисто - Герритсен Тесс - Страница 1

• 1/76
• Следующая

Написать книгу — задача очень непростая, похожая на покорение вершины, до которой, как поначалу кажется, добраться невозможно. Но как бы ни был сложен творческий процесс, всегда ободряет и утешает мысль о том, что рядом с тобой коллеги и друзья. Большое спасибо моему несравненному агенту Мег Рули и всему коллективу Литературного агентства Джейн Ротрозен. Вы всегда были моей путеводной звездой. Я благодарна своему потрясающему редактору Линде Марроу, которая заставит блистать любого писателя, Джине Сентрелло за ее неугасающий восторг и Джилли Хейлперн за любезное внимание. А еще — Селине Уокер из издательства «Трансуорлд», что находится по ту сторону океана, за неослабевающую поддержку.

И, наконец, я должна поблагодарить человека, который был рядом дольше всех. Мой муж Джекоб лучше других знает, как тяжело быть супругом писательницы. Но он по-прежнему со мной.

«Какая образцовая семейка!..»

Так думал мальчик, стоя возле зияющей могилы своего отца и слушая, как приглашенный священник зачитывал избитые строфы из Библии. В тот жаркий, муторный июньский день оплакать смерть Монтагю Соула пришла лишь жалкая кучка людей, человек десять, — многих из них мальчик уже встречал раньше. Однако последние полгода он провел вдали от дома, в школе-интернате, — и некоторых видел впервые. Впрочем, большинство присутствующих его совершенно не интересовало.

Зато дядюшкино семейство очень даже интересовало. Он не сводил с них глаз.

Доктор Питер Соул как две капли воды походил на своего покойного брата Монтагю: такой же сухощавый, с виду интеллигентный, в совиных очках, с темными, заметно редеющими волосами. Его жена Эми, с круглым приятным лицом, тревожно поглядывала на пятнадцатилетнего племянника мужа и крепко прижимала его к себе, словно стараясь утешить в своих объятиях. Их десятилетний сын Тедди был совсем худосочный — кожа да кости. Точная копия доктора Соула, только маленькая, и тоже в совиных очках.

Наконец, была с ними и Лили. Их шестнадцатилетняя дочь.

От жары завитки ее волос, выбившиеся из хвоста, прилипли к лицу. Она как будто чувствовала себя неловко в черном платье — беспрестанно вертелась и, казалось, была готова сорваться с места и бежать куда глаза глядят. Она, наверное, предпочла бы оказаться в любом другом месте, только не на кладбище, где приходилось то и дело отмахиваться от назойливых букашек.

«Они такие простые, такие обыкновенные, — думал мальчик. — И так не похожи на меня». Тут его глаза встретились с глазами Лили, и он вздрогнул. Оттого что угадал в ней родственную душу. В тот миг он даже почувствовал, как ее взгляд погружается в самые мрачные глубины его сознания и ощупывает там самые потайные уголки, куда еще не проникал ни один другой взгляд. Потому что он никому бы этого не позволил.

В тревоге он отвел глаза в сторону. И принялся разглядывать остальных людей, обступивших могилу. Домработницу отца. Адвоката. Двух соседей. И просто знакомых, оказавшихся здесь скорее из соображений приличия, нежели из чувства сострадания. О Монтагю Соуле они знали только, что он скромный ученый, недавно вернулся с Кипра и все время ковырялся в своих книжках и картах да глиняных черепках. На самом же деле они совсем его не знали. Как, впрочем, и его сына.

Наконец отпевание закончилось, и все сборище, похожее на расплывшуюся амебу, медленно поползло к мальчику, готовясь засыпать его словами сочувствия и соболезнованиями по поводу смерти отца. Постигшей его почти сразу же по прибытии в Штаты.

— Во всяком случае, у тебя есть родня, она поможет, — сказал священник.

«Родня? Да уж, конечно», — подумал мальчик, глядя на робко приближающегося малыша Тедди, которого сзади подталкивала мать.

— Теперь ты будешь моим братом, — сказал Тедди.

— Я?

— Мама уже приготовила тебе комнату. Рядом с моей.

— Я остаюсь здесь. Буду жить в отцовском доме.

Тедди, сбитый с толку, поглядел на мать.

— Разве он с нами не поедет?

Эми Соул тотчас спохватилась:

— Да как же ты будешь тут один, дорогой! Тебе только пятнадцать. А в Пьюрити тебе, может, так понравится, что ты и уезжать-то никуда не захочешь.

— Моя школа в Коннектикуте.

— Да, но ведь учебный год уже закончился. В сентябре, если захочешь обратно в свой интернат, что ж, пожалуйста. А лето погости у нас.

— Я не буду тут один. Ко мне приедет мама.

Повисла долгая тишина. Эми с Питером переглянулись, и мальчик живо смекнул, о чем они подумали. «Мать давно его бросила».

— Она обязательно приедет за мной, — стоял он на своем.

Тогда дядя Питер мягко заметил:

— Поговорим об этом после, сынок.

Ночью мальчик лежал не смыкая глаз в постели, в отцовском доме и прислушивался к голосам тетушки и дядюшки, шептавшимся внизу, в кабинете. В том самом, где Монтагю Соул корпел последние месяцы над переводом какого-то жалкого клочка папируса. В том самом, где пять дней назад его хватил удар и он умер прямо за рабочим столом. «Этим людишкам не пристало быть там, среди отцовских сокровищ, — думал мальчик. — Они чужие в моем доме».

— …он же совсем еще ребенок, Питер. Ему нужна семья.

— Не силком же нам тащить его в Пьюрити, раз он не хочет.

— В пятнадцать лет не тебе выбирать — за тебя решают взрослые.

Мальчик встал с постели, тихонько вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он остановился на полпути к кабинету и стал слушать дальше.

— …а много ли взрослых он знал? Братец твой не в счет. Он же с головой закутывался в свои ветхие пелены, точно мумия, и как будто не замечал, что у него под боком ребенок.

— И как только у тебя язык поворачивается говорить такое, Эми? Брат был хороший.

— Хороший, да бестолковый. Ума не приложу, какой женщине могло взбрести в голову родить от Монти ребенка. А потом оставить мальчишку ему на воспитание! Представить себе не могу женщину, способную на такое.

— Монти воспитал его совсем не плохо. Мальчик в школе круглый отличник.

— И на этом основании ты считаешь братца хорошим отцом? Только потому, что мальчишка круглый отличник?

— К тому же мальчик вполне уравновешенный. Вспомни, как он держался на похоронах.

— Да он просто оцепенел, Питер. Ты заметил за весь день хоть тень волнения у него на лице?

— И Монти был такой же.

— Ты имеешь в виду — хладнокровный?

— Нет, разумный. Рассудительный.

— Да за всем этим у мальчишки, сам знаешь, скрывается горе. Мне жалко его до слез, ведь именно сейчас мать нужна ему как никто другой. Он упорно считает, что она за ним вернется, но мы-то знаем, что этому не бывать.

— Ничего мы не знаем.

— Мы даже ни разу не видели эту женщину! Единственно, Монти однажды написал из Каира — сообщил, что у него откуда ни возьмись появился сын. Как будто он нашел его в тростнике, словно младенца Моисея…

Тут мальчик услыхал, как у него над головой скрипнули половицы, — он глянул наверх, на лестничную площадку. И вздрогнул, заметив, что через перила на него смотрит двоюродная сестра Лили. Она наблюдала за ним, разглядывала его, как невиданную, диковинную зверушку, будто пытаясь понять, опасен он или нет.

— О! — вдруг воскликнула тетя Эми. — Да ты не спишь!

Они с дядюшкой только что вышли из кабинета и, остановившись внизу, у лестницы, смотрели на него. Смотрели с той же едва уловимой тревогой, словно боялись: что, если он ненароком услышал их разговор.

— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — спросила Эми.

— Хорошо, тетушка.

— Уже довольно поздно. Может, пойдешь обратно в постель?

• 1/76
• Следующая