Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Герролд Дэвид - Страница 51

• Предыдущая
• 51/82
• Следующая

— Это не тот ответ, который я ожидал, но принимая во внимание его источник, предполагаю, это лучшее, что можно ожидать. Кто-нибудь еще?

Нет. Больше никого.

— Это будет первым вопросом на экзамене, — пообещал он. Кто-то застонал.

Уайтлоу вернулся к столу. Интересно, докучала ли ему хромота? Он не казался счастливым. Открыл папку, которую использовал как книгу преподавателя, и молча перелистывал страницы, пока не нашел нужную. Он изучал ее с задумчивой хмуростью. Потом снова посмотрел на нас:

— Нет охотников?

Нет. Для этого следовало быть гораздо умнее.

— Очень плохо. Что ж, тогда попробуем другой способ. Кто думает, что для населения допустимо восстание против тирании?

Немедленно поднялось несколько рук. Потом еще несколько, помедленнее, словно из боязни добровольно оказаться в первых рядах. Потом еще несколько. Я тоже поднял руку. Очень скоро почти все подняли. Он указал на одного из уклонившихся:

— А вы? Вы так не думаете?

— Мне кажется, следует уточнить термины. Они слишком общие. Что такое тирания? Какая?

Уайтлоу выпрямился и поглядел на парня сузившимися глазами:

— Вы находитесь в комнате для дебатов? Нет? Тогда вам надо считаться с этим. А вы делаете все, чтобы противостоять теме. Что ж, прекрасно, я сделаю это нагляднее… — Он закрыл книгу.

— … пусть эта комната есть государство Миопия. Я — правительство. Вы — граждане. Далее, вы знаете, что правительства не свободны в своих действиях. Поэтому первое, что я буду делать, это собирать налоги. Я хочу один кейси от каждого. — Он начал широкими шагами ходить в проходах между рядами. — Дайте мне кейси. Нет, я не шучу. Это — ваши налоги. Дайте мне кейси. Вы тоже. Извините, я не принимаю чеки или бумажные деньги. Что? Деньги у вас на ланч? Это жестоко, но нужды правительства — прежде всего.

— Это не справедливо!

Уайтлоу остановился с рукой, наполненной монетами:

— Кто это сказал? Вывести его и казнить за призыв к бунту!

— Подождите! Разве не будет справедливого суда?

— Он только что был. Теперь замолкните. Вы казнены. — Уайтлоу продолжал собирать деньги. — Извините, нужны только монеты. У вас их нет? Не расстраивайтесь. У вас я соберу налоги в пятикратном размере. Рассматривайте это как штраф за уплату налогов бумажными деньгами. Благодарю вас. Благодарю вас — пятьдесят, семьдесят пять, один кейси, благодарю вас. Прекрасно, я получил сорок восемь кейси. Этого мне хватит на добрый ланч. Завтра каждый обязан принести еще по кейси. Я буду собирать налоги каждый день, начиная с сегодняшнего.

Мы нервно глядели друг на друга. Кто первым выразит недовольство? Разве это законно — преподаватель, собирающий со студентов деньги?

Нерешительная рука:

— Э-э, сэр… ваше величество?

— Да?

— Э-э, можно задать вопрос?

— Мм… это зависит от вопроса.

— Можем мы узнать, что вы будете делать с нашими деньгами?

— Это больше не ваши деньги. Они мои.

— Но они были наши…

— … а теперь мои. Я — правительство. — Он открыл ящик своего стола и шумно высыпал туда монеты. — Что? Ваша рука еще поднята?

— Ну, просто мне кажется, то есть всем нам кажется…

— Всем вам? — Уайтлоу поглядел на нас, подняв брови. — Я вижу перед собой мятеж? Кажется, мне лучше нанять армию. — Он прошагал в конец комнаты, указав на самых рослых парней в классе. — Вы, вы и вы, э-э, да, вы тоже. Пройдите вперед. Теперь вы в армии. — Он открыл ящик и зачерпнул монеты. — Вот по два кейси на каждого. Отныне не подпускайте близко к королевскому дворцу никого из этого сброда.

Четверо ребят смотрели неуверенно. Уайтлоу выдвинул их на позицию между собой и классом. — А теперь, что вы скажите?

— Мистер Уайтлоу! — Встала Дженис Макнейл, высокая черная девушка. — Хорошо! Вы объяснили свою точку зрения. А теперь верните каждому его деньги… — Дженис входила в студенческое правительство.

Уайтлоу показался между плечами двух самых рослых «солдат». Он улыбался. — Ха-ха, — сказал он. — Эта игра игралась насовсем. Что вы теперь станете делать?

Дженис осталась спокойна: — Я обращусь к высшим инстанциям.

Уайтлоу продолжал улыбаться: — Таких нет. Этот класс автономен. Видите плакат на стене? Это устав федеральной системы образования. Вы восемнадцать недель почти каждый день находились в этой комнате, но спорю, что все еще не прочитали его, не правда ли? Очень плохо, потому что это контракт, с которым вы согласились, когда вошли в эту классную комнату. У меня над вами тотальная власть.

— Что ж, конечно, я понимаю!, — разозлилась она. — Но я говорю сейчас о реальном мире. Вы должны отдать наши деньги!

— Вы не понимаете, — улыбался ей Уайтлоу. — Это и есть реальный мир. Прямо здесь. И я ничего не должен. Федеральным правительством мне дана власть делать все, что необходимо, чтобы выполнить требования курса. А это включает налоги, если я посчитаю их необходимыми.

Она скрестила руки: — Тогда мы не сговоримся.

Уайтлоу пожал плечами: — Прекрасно. Я вас арестую.

— Что? Сошлете меня в директорский кабинет.

— Нет, я арестую вас, то есть прочитаю вам ваши права и брошу вас в застенок, под замок, в каталажку, в заключение, в Бастилию, в лондонский Тауэр, на Чертов остров и Алькатрас — я ясно выражаюсь?

— Вы шутите?

— Нисколько…

— Но это не справедливо!

— Ну и что? Вы уже согласились с этим, так на что же вы жалуетесь? — Он похлопал двух своих солдат. — Выбросите ее отсюда, и того другого парня тоже, что казнен раньше. Они автоматически провалили экзамен. — Армии Уайтлоу это было не по нутру, но они затопали по проходу.

Дженис искренне испугалась, смела свои книги и клипборд и вышла.

— Ждите за дверью, пока не закончатся занятия, — сказал Уайтлоу. — Кто еще сомневается в авторитете правительства?

Нет. Никто не сомневался.

— Хорошо. Уайтлоу сел и положил ноги на стол. — Я провалю каждого, кто откроет рот до перерыва. — Он достал яблоко и книгу, открыл ее и начал читать. Время от времени он с хрустом откусывал добрый кусок, напоминая о своем существовании.

Армия смотрела неуверенно: — Нам можно сесть, сэр?

— Конечно, нет. Вы на службе.

Остальные обменялись взглядами. В чем смысл спектакля? Парень, которому Уайтлоу рекомендовал вступить в клуб дебатов, наклонился и прошептал другу: — Он хочет, чтобы мы что-нибудь предприняли.

— Ну, ты и попробуй. Я не хочу, чтобы меня выбросили.

— Разве ты не видишь, что если мы все организуемся…

Уайтлоу внезапно встал, свирепо глядя. — Что такое? Призыв к моему ниспровержению? — Он подошел и, схватив недовольного за рубашку, вытащил его из кресла. — Я не допущу! — Он выволок парня из комнаты.

В короткое мгновение, когда он скрылся за дверью, начался бедлам.

— Он сбрендил…

— … свихнулся…

— … мы можем что-то сделать?

Я встал: — Слушайте! Нас больше! Мы не должны позволить ему…

— Заткнись, Джим. Ты просто вовлечешь нас в еще худщие неприятности!

— Дайте ему сказать…

— У тебя есть идея, Джим?

— Ну, нет… но…

Уайтлоу вернулся и я упал в свое кресло так быстро, что почувствовал жар.

Уайтлоу повернулся к своим войскам: — Что вы за армия? Я покинул комнату меньше, чем на минуту, и, вернувшись, застаю смутьянов из черни, призывающих к мятежу в проходах! Арестуйте и выгоните каждого, кто выражает недовольство — или я выброшу вас самих!

Нас было пятеро.

— Это все?, — взревел Уайтлоу. — Если вы кого пропустили, покатятся ваши головы!

Армия смотрела испуганно. После короткого совещания шепотом, они выхватили еще троих и выстроили под охраной. — Но я вообще ничего не говорил! — Джой Хабр был близок к слезам. — Скажи ему!, — обратился он к брату-близнецу.

— Говорил!, — заорал Уайтлоу, — и тоже выйдешь. Вам обоим лучше уйти, у вас

обоих неприятности!

Нас собралось двенадцать в соседней классной комнате. Мы сидели, мрачно глядя друг на друга. Смущенные, озадаченные и очень переживающие. Мы слышали, как продолжал реветь Уайтлоу. Потом внезапно наступила тишина. Через мгновение к нам присоединились еще трое изгнанников.

• Предыдущая
• 51/82
• Следующая