Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Герролд Дэвид - Страница 53

• Предыдущая
• 53/82
• Следующая

— Это не имеет значения. Вы можете изменить способ, которым вы ведете занятия в своем классе. Вы говорили, что автономны. Давайте договоримся о некоторых изменениях, которые сделают этот класс приемлемым для всех.

— С каких это пор студенты имеют право говорить преподавателям, как учить.

— С тех пор, как у нас двери!, — закричал Пол.

— Ш-ш-ш!, — сказал Хэнк.

— Кто назначил тебя президентом?

— Ты не замолкнешь? Предполагается, что один говорит за всех!

— Я не согласен!

— Не имеет значения, согласен ты или нет, — таково положение вещей!

— Ты такой же, как он! Ну, ладно, черт с тобой! — Пол прогрохотал в конец комнаты и, сердито глядя, уселся.

Хэнк в легкой панике оглядел остальных: — Слушай, народ, если мы не будем сотрудничать друг с другом, дело не пойдет. Мы не должны показывать слабости.

— Да, — сказала Дженис, — Хэнк прав. Мы не должны увязнуть в междуусобных склоках.

— Да, но никто не давал тебе лицензию на захват всего, — сказала Мариетта. — Пол прав. У нас не было выборов.

— Погодите, — сказал я, — я не хочу спорить и согласен с тобой, что мы должны собраться вместе или мы, конечно, будем разбиты, но мне кажется, нам надо понять, что каждый из нас участвует в этом восстании по разным причинам и каждый из нас хочет иметь свой голос в переговорах. Я хочу того же, что и Пол — быть услышанным.

— Можно мне, — выступил вперед Джон Хабр, молчаливый близнец. — Давайте напишем список наших требований и проголосуем, что мы хотим, чтобы Уайтлоу придерживался их.

Хэнк сдался: — Хорошо. У кого есть бумага? Я запишу.

— Нет, — сказал Джон. — Мы пустим их на экран, где каждый сможет их видеть. Я думаю, весь класс должен обсудить их и проголосовать. Это годится, мистер Уайтлоу?

— Разве у меня есть выбор?

Джон казался пораженным: — Э-э… нет. Конечно, нет.

— Мне можно сделать предложение?, — спросил Уайтлоу.

— Э-э… хорошо.

— Давайте разберем эту гору мебели, чтобы мы могли работать в более цивилизованной обстановке. Война отложена до поступления дальнейших указаний.

Довольно быстро мы снова выглядели как нормальная аудитория и вместо тиранства Уайтлоу тихо стоял в сторонке, по временам внося предложения.

Список требований в пять минут вырос до тридцати пунктов.

Уайтлоу просмотрел их, фыркнул и сказал: — Не будьте глупцами.

Реакция класса простиралась от «Как? Что плохого в этих требованиях?» до «У вас нет выбора!» Он поднял руку: — Пожалуйста, я хочу, чтобы вы все снова посмотрели на список. Большинство ваших жалоб кажутся законными, но поглядите еще раз и вы кое-что заметите в ваших требованиях.

— Ну, некоторые из них пустяковы, — сказал Пол Джастроу. — Например, номер шесть. Нет роскошным рубашкам. Может, это важно для Дуга, но какая разница всем остальным?

Дженис сказала: — Некоторые избыточны, например, право выражать себя свободно включает право на собрания, право свободной речи и право публикаций, поэтому не надо включать в список все три, так?

Тогда загудели другие голоса со своими мнениями. Уайтлоу поднял руку, установить тишину. Он сказал: — Вы, конечно, правы. Важно иметь защиту от каждой ситуации, упомянули мы ее или нет. Я предполагаю, что вы ищете зонтик, под которым можно действовать — правило на все случаи жизни.

Он позволил нам немного поспорить, потом снова вернул нас к сути дела: — Ваши требования допустимы. Взгляните снова на свои требования и попробуйте сплавить их в одно-два предложения.

Мы поступили по его совету. С небольшой помощью мы пришли к следующему: — Правительство должно быть подотчетно народу в своих действиях. Народ должен иметь право свободно выражать свои различия.

— Поздравляю, — улыбнулся Уайтлоу. — А что произойдет, если я откажусь принять это?

— У вас нет выбора, — сказала Мариетта.

— Почему?

— Потому что мы просто восстанем снова.

— Ага. А что, если я найду еще несколько футболистов?

— Вы не сможете нанять столько, сколько нужно.

— Я повышу налоги.

Это вызвало несколько стонов и немедленный ответ одного из парней, который не был выслан: — Где записывают в повстанцы?

— Вот потому у вас нет выбора, сказал Хэнк. — У вас нет налоговой базы.

— Вы правы, — сказал Уайтлоу, вернувшись на свое место. — Хорошо, тогда мы пришли к соглашению по данному пункту? То есть, если правительство не подотчетно своим гражданам, то граждане имеют право устранить это правительство силой, если в этом есть необходимость?

С этим были согласны все.

— Понятно. Лягаться следует в последнюю очередь. «Если в этом есть необходимость.» Очевидно, это включает открытое восстание. А как насчет терроризма? Как с убийством? И на какой основе вы решаете, что эти акции необходимы?

Пол Джастроу все еще сердился. Он сказал: — Когда для нас не остается другого образа действий.

— Хорошо, обсудим это. Ваше восстание было оправдано?

Всеобщее согласие.

— Потому, что я не хотел слушать, что вы говорите, верно?

Снова согласие.

Уайтлоу сказал: — Предположим, я устроил бы ящик для жалоб. Восстание еще было бы законным?

Каждый из нас задумался. Я поднял руку: — Что бы вы делали с жалобами из ящика?

Уайтлоу улыбнулся: — Выбрасывал в конце дня, не читая.

— Тогда, да, — сказал я. — Восстание было бы законным.

— А если бы я читал жалобы?

— И что бы делали с ними?

— Ничего.

— Оно было бы законным.

— Что, если бы я удовлетворял те, с которыми согласен? Все, которые не причиняли бы неудобства мне лично?

Я обдумал это. — Нет, это все еще недостаточно хорошо.

Уайтлоу смотрел с раздражением: — Что же народ хочет?

— Справедливую систему рассмотрения жалоб.

— А-га, теперь мы кое-что получили. Начали теперь понимать? Ваше кредо очень милое, но оно бесполезно без правовых гарантий, стоящих за ними. Такого рода систему вы просите, э-э, Маккарти, не так ли?

— Да, сэр. Например, арбитраж из трех студентов. Вы выбираете одного, мы выбираем другого и они выбирают третьего. Отцовский профсоюз применяет такую систему для улаживания разногласий.

— Хорошо, предположим я введу декретом такую систему?

— Нет, сэр, за нее следует проголосовать. Мы все должны согласиться с нею. Иначе мы останемся в положении, когда вы нам диктуете.

Уайтлоу кивнул и посмотрел на часы: — Поздравляю. Чуть более чем за час вы прошли путь больший, чем тысячи лет человеческой истории. Вы свергли правительство, установили новую конституцию и создали судебную систему, которая должна скрепить все. Прекрасная работа за день.

Прозвенел звонок. Мы использовали все девяносто минут лекции. Когда мы начали собирать книги, Уайтлоу поднял руку: — Постойте, останьтесь на местах. Сегодня вы не пойдете на следующую лекцию. Не беспокойтесь, преподаватели предупреждены. Они знают, что вас ждать не надо. Кому-нибудь надо выйти? Окей, перерыв десять минут. Возвращайтесь сюда и будте готовы к двенадцати-сорока.

Когда мы возобновили, Джой Хабр первым поднял руку: — Когда мы получим назад наши деньги?

Уайтлоу сурово посмотрел на него: — Вы не поняли? Вы их не получите. Правительство всегда играет в свою пользу.

— Но… но… мы думали, это было…

— Что? Игра? — Уайтлоу несколько разозлился. — Разве вы не заметили? Это было тирания! Стали бы вы свергать правительство, если б не думали, что я играю в свою пользу? Конечно, нет!

— Я хочу только вернуть свои деньги…

— Теперь это часть национального богатства. Даже если б я хотел вернуть их, то не смог бы. Я свергнут. Новое правительство должно решить, что делать с деньгами.

В аудитории снова поднялось напряжение. Дженис встала и сказала: — Мистер Уайтлоу! Вы были неправы, забрав наши деньги!

— Нет, не был, как скоро я объявил себя правительством, я получил свои права. Это вы были неправы, отдавая их мне. Каждый из вас. Вы! — Он показал на первого студента, отдавшего кейси. — Вы были неправы, отдав мне первую монету. Почему вы сделали это?

• Предыдущая
• 53/82
• Следующая