День проклятия - Герролд Дэвид - Страница 16

• Предыдущая
• 16/97
• Следующая

Она отдала ломоть жалкому на вид мальчонке, крутившемуся позади жующей толпы. Он просиял и, отбежав в сторону, приступил к трапезе.

— Это — Плакса Вилли, — представила Флетчер. — Предпочитает попрошайничать. Бог знает кем он был раньше. — Она печально покачала головой. — В стадо попадают разными путями. Обычно это происходит, когда человек устает влачить обыденное существование. Даже отвечать за самого себя иногда становится непосильной заботой. — Она пристально посмотрела на меня. — Такая усталость — опасная штука. Она высасывает энергию. Опасно даже наблюдать за этим. Любое внимание, которое мы уделяем этому явлению, служит для него подпиткой. Это — разновидность социального рака. Он растет и пожирает все на своем пути, превращая нормальные клетки в больные, а для обслуживания больных клеток требуются здоровые клетки, и конца этому нет.

— Я читал отчеты, — заметил я.

— Есть еще кое-что, чего нет в отчетах, так как мы не знаем, что делать. Это я и хочу показать вам.

Она откинула прядь темных волос, упавшую на глаза. Вид у нее был мрачный.

— Хорошо, Когда же я увижу это «кое-что»?

— Скоро. Но лучше уйти из центра. Здесь может стать немного… неспокойно.

Она повела меня к джипу.

— У вас уже слегка остекленели глаза, — заметила она.

— Да?

— Ничего страшного. Постоим здесь. Расскажите анекдот. — Что?

— Я прошу вас рассказать анекдот, — повторила Флетчер.

— М-м, почему хторране пересекают дороги?

— Потому что так короче, чем в обход. Расскажите анекдот, которого я не знаю.

— Зачем?

— Я проверяю, все ли с вами в порядке. Юмор — неплохой тест, он требует напряжения умственных способностей. Ну, давайте.

— Хорошо. Э-э… Что делает хторранин, просыпаясь утром?

Она пожала плечами. — Что?

— Молится.

Флетчер усмехнулась и кивнула.

— Все нормально.

Только после этого она разрешила мне смотреть на толкущееся стадо.

— Ну и что дальше?

— Подождем.

Ждать пришлось недолго. Обед закончился, и наступило время развлечений. Молодежь затеяла игру, отдаленно походившую на пятнашки. Они напоминали щенков: бегали друг за дружкой, догоняли, кувыркались, боролись. Но все происходило в полной тишине, если не считать какого-то подтявкивания. Слов никто не произносил.

Стадо заметно оживилось. Особи чаше вступали в контакты — в том числе и половые. Я обратил внимание, что они выбирают партнеров совершенно случайно, не обращая внимания на возраст и пол. Женщина среднего возраста развлекалась с подростком. Мужчина лет двадцати пяти держал за руку девочку. Встречались гомосексуальные пары.

Но здесь происходило и нечто другое, не имеющее никакого отношения к сексу. Несколько детей кружились вместе и бормотали, обращаясь друг к другу: «Ба-ба-ба-ба-ба…» Начали возникать группки по три, пять и более человек. Несколько здоровенных мужчин ходили по площади, сгоняя в центр отбившихся особей.

— Кажется, начинается? — спросил я. — Да.

Я зачарованно смотрел, как разбредшееся стадо превращается в монолит. Парочки, занимавшиеся сексом, прекращали свои игры и присоединялись к толпе. Стало трудно воспринимать членов стада как людей. Они были… розовыми приматами. Животными.

Я содрогнулся. Внутри нарастало предчувствие какого-то кошмара. Я дотронулся до руки Флетчер.

— Это что-то… сверхъестественное. У меня такое чувство, словно я наблюдаю весь род человеческий со стороны.

Я не отпустил ее руку — мне необходимо было ощущать присутствие Флетчер. Стадо сгрудилось еще плотнее.

— Слушайте…

Сначала гул был какофоничным. Каждый в толпе что-то бормотал; отдельные голоса звучали сильнее. Но вот они начали сливаться, мириады звуков растворились во всепроникающем атональном хоре. Нельзя было подобрать определение — мелодия и ритм отсутствовали. Это был грандиозный, всепоглощающий звук. И он нарастал, зачаровывал, полный оттенков и значений. И раздражал, бессмысленный и бессодержательный. Ровный по силе и глубине, но с оттенками. В нем слышался шепот, похожий на голоса из моих снов. Если бы только понять, что они говорят…

— Эти звуки напоминают шум машин из преисподней. Они напоминают…

Они напоминали песнь червей.

— Джим, если бы вы слышали сейчас свой голос!

— А что?

— Он дрожит — в унисон со звуком. Вы попали под его влияние. — Флетчер осеклась. — И я тоже. — В ее голосе слышалось нарастающее возбуждение.

— Но это же… невероятно!

— С вами все в порядке? Я кивнул:

— Да. Просто… я чувствую, как этот звук резонирует во всем моем теле. — Мы по-прежнему держались за руки. — Я чувствую, как он наполняет меня. Хочется вторить ему. Вы не ощущаете этого? Как будто мы тоже… причастны. Будто… мы частица человеческого стада, которая наблюдает самое себя. Мы члены стаи, по воле случая созерцающие ее со стороны.

— Но мы не можем вечно оставаться в стороне, ведь не можем, да?

Флетчер меня не слышала. Я отпустил ее руку.

— Этот феномен, — возбужденно говорила она, — дает нам возможность познать чувство дома. Понимаете, того дома, куда мы постоянно стремимся, но никак не можем отыскать. Может быть, это он. — Флетчер схватила меня за руку и заставила посмотреть ей в глаза. — Какое бы «пространство самосознания» ни возникло здесь сейчас — мы тоже принадлежим к нему! Просто наблюдать — означает стать частицей стада! И до какой степени мы узнаем самих себя в этой толпе, до такой же степени погружаемся в нее. Понимаете теперь, почему это так опасно?

— Опасно?..

Я недоумевал. Почему она кричит? Из-за чего переживает? Зачем беспокоится? Ведь здесь так хорошо. И стадо такое симпатичное.

— Наш разум — осознание своего «я» — позволяет нам оставаться в стороне. А хор голосов — это зов, Джим. Это подсознательное общение. Чтобы слушать его, надо отказаться от абстрактных понятий. Его надо… чувствовать. Но голоса действуют чересчур сильно! Они печалят, тревожат, захватывают, околдовывают. Они не могут не действовать на нас, они захлестывают. Мы просто… не можем позволить себе… себе… — Она начала запинаться. — Не можем допустить, чтобы мы сами… Джим?..

Я обрадовался, когда она наконец замолчала. В конце концов, слова больше не имели никакого смысла. Они превратились в цепочку обычных звуков. Флетчер не давала мне сконцентрироваться на голосе стада. Они подняли невероятный, гам, подобный барабанному бою. Я уже слышал этот рокот раньше — еще до рождения. В нем слились все голоса мира, говорящие о чем-то с помощью слов, которые и не были словами, потому что речь еше не изобрели.

Мои губы шевелились в такт. Я бормотал что-то, стараясь… понять. Стараясь стать частицей целого…

Что здесь происходит? То и происходит. Слияние со стадом. Его зов.

Голоса пели. Смеялись. Юношеский хор. Хор девушек. Хор юношей и девушек. Хор человечества. Зов. Кто-то держал меня за руку. Я не мог шагнуть навстречу Зов нарастал.

— Что?

Кто-то тянул меня назад. Мои ноги шагали сами по себе, не останавливаясь. Я споткнулся. Кто-то подхватил меня, поднял. Кто-то говорил. Я знал эти звуки. Все вокруг стало пурпурным.

«Шим! Шим!»

Голос звал меня… Внезапная боль обожгла лицо. Звон в ушах. Звук пощечины.

— Не «Шим», Джим! Это я. — Кто?

— Джим! — Кто?..

Мысль ускользала.

— Не покидай меня, — говорил голос. — Джим!

— Я должен знать, кто…

— Что кто?

— Здесь кто-то был. Я слышал… Кто-то звал меня…

— Я повторяла твое имя снова и снова.

— Нет, не ты. Кто-то другой. Кто-то из другого… — Я схватился за голову. Тяжело. Я не мог найти слова, чтобы выразить свои чувства, зная лишь, что мое место не здесь. — Я почти…

— Джим!

— Если б я только мог…

— Джим, не уходи! Джим, посмотри на меня. Я поднял глаза на Флетчер.

— Я… притворялся, да?

— Ты ушел.

— Я… Простите. — Я моргнул и огляделся. — Где мы?

— На Маркет-стрит.

— Маркет… стрит?.. Она кивнула.

— О Боже. — Я спрятал лицо в ладонях, потеряв остатки самообладания. — Я даже не представлял себе, насколько сильно это действует. Господи… — Я оглянулся. — Они продолжают?

• Предыдущая
• 16/97
• Следующая