День проклятия - Герролд Дэвид - Страница 4

• Предыдущая
• 4/97
• Следующая

Если честно, где-то в глубине души мне хотелось, чтобы это оказалось правдой. Так было бы намного легче тащить груз ответственности — ведь на деле я почти ничего не знал.

Роллагон съехал с холма. Мне пришлось привстать, чтобы видеть все вокруг. Впереди показался купол. Он выглядел обманчиво невзрачно — само гнездо скрывалось под землей. Мы не имели понятия, как глубоко могут закапываться черви, и не испытывали ни малейшего желания, чтобы какая-нибудь семейка хторров нам это продемонстрировала.

Я похлопал водителя по плечу:

— Стоп, ближе не надо; я пойду в «пауке».

Роллагон резко затормозил. Я опустился на свое место и, нажав клавишу, включил прогрев боевого «паука» армии США «Арак-5714».

Краем уха я слышал, как Дьюк командовал остальными машинами, занимающими позиции вокруг гнезда, но даже не поднял голову, чтобы посмотреть на них. Я и так знал, что экипажи высыпали из транспортеров с огнеметами на изготовку. Теперь мы представляли собой восемь маленьких островков смерти. На каждом действовал один закон: выжить во что бы то ни стало. Мертвые сражений не выигрывают.

Загорелся зеленый огонек — «паук» был готов. Задвинув консоль с клавиатурой, я выдвинул приборы контроля и включил их. Надвинул на глаза очки, подождал, пока прояснится картинка, и сунул руки в перчатки управления. Как обычно, на несколько мгновений исчезло чувство реальности — и я оказался внутри механизма. Я видел его глазами, слышал его ушами, мои руки стали его лапами. — Вперед, — приказал я, и на меня набежало изображение передней аппарели роллагона. Внешне безобидный холмик гнезда приблизился.

Теперь точка обзора была ниже обычной, а предметы казались меньше и более объемными — глаза «паука» расставлены шире. Следовало немного пройтись, чтобы привыкнуть к «паучьим ощущениям», вжиться.

Боевых «пауков» в спешном порядке переделывали из промышленных моделей. Мой имел черное металлическое тело, восемь голенастых лап — каждая заканчивалась большим черным когтем — и систему кругового обзора. Он продолжал функционировать, даже лишившись четырех лап, и любая их пара могла стать руками. Каждый коготь был оснащен тактильным датчиком.

Во время эпидемии «пауков» широко использовали там, где не мог — или не смог бы — работать человек. Они оказались очень полезны в больницах и в крематориях. «Пауки» позаботились о большинстве покойников.

— Не спеши, — скомандовал я. Мы приближались к отверстию купола. — Включай сканер…

Окраска картинки переместилась в длинноволновую часть спектра. Цвета изменились, потом изменились еще раз. Желтые и зеленые. Очень-очень слабые оранжевые.

— Переходим в ультразвуковой диапазон, — приказал я и сосредоточил все внимание на внутренности купола.

Голубую массу стало видно отчетливее. Я почти различал очертания четырех огромных червей, сплетенных в большой клубок. Но они по-прежнему были холодными.

— Ну?

Дьюк склонился над моим плечом.

— Все жильцы в гостиной. Гнездо новое: они еще не успели прорыть боковые ходы.

— Какого они цвета? — В его голосе сквозило нетерпение.

— Голубого. Прекрасного голубого, — ответил я. — Не скомандовать ли «Вперед»? — И распорядился: — Вперед.

Вот теперь обратного пути действительно не было. Мы миновали последний рубеж.

«Паук» заполз внутрь купола.

Направо, наверх, назад и — в центральную камеру. Пригнись, проползи вокруг центральной камеры, загляни вниз.

Ничего нет?

Переключись на видимую часть спектра. Еще раз загляни.

Черви были огромными. Их очертания — трудноразличимы. Временами они казались покрытой мехом однородной массой.

Огромная холодная голубая лепешка пудинга.

Интересно, как бы они выглядели, проснувшись? Но дожидаться этого мне не хотелось.

Ну, «паучок», ниже нос!

И я скомандовал:

— Газ.

Раздалось шипение. Цвет червей изменился…

Я высвободил руки из перчаток и сдвинул на лоб очки.

— Сделано.

Дьюк улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Отлично, малыш. — Потом повернулся к связисту: — Все в порядке. Передай, чтобы вертушка снизилась. Через тридцать минут начинаем погрузку. Пусть отделение раскопки подтянется и будет наготове, когда газ сработает. Остальным занять позиции на периметре.

Роллагон дернулся и снова пошел вперед. Дьюк победно оттопырил вверх большой палец. Он начал что-то говорить, но я не услышал. Над нашими головами раздался шум грузового вертолета. Ощущение было такое, словно Господь Бог застучал молотком, чтобы вызвать землетрясение.

Это прибыла вертушка, на которой червей отправят в Денвер.

Хотел бы я знать, влезут ли они туда.

Когда мы выдвинулись на позицию, я еще раз прикинул массу червей. Чересчур велики. Невольно закралась мысль, что я совершаю ошибку. Наверное, все-таки следовало на последнем рубеже отменить операцию.

Я чуть было не повернулся к Дьюку, но успел остановиться. Поздно. И так происходило всегда: в последнюю секунду я начинал искать иное решение. Сейчас мое мнение уже не имело значения. Обратного пути не было.

Повторно оценив массу червей, я заново пересчитал по уравнениям, составленным в Денвере, дозу газа, приходящуюся на единицу массы, и взорвал вторую таблетку. Меня мучили сомнения, не взорвать ли еще одну. Пусть лучше они сдохнут, чем проснутся во время погрузки.

Мы выдержали червей в газе целых десять минут. Я сделал окончательную проверку — теперь черви приобрели великолепный темно-пурпурный оттенок, какого я еще не видел, — и только после этого вывел «паука» наружу.

Потом мы сорвали с гнезда купол. Зацепили основание «кошками», привязали их двумя канатами к джипу, и вездеход медленно подал назад. Холм раскололся, как яичная скорлупа. Хторры не делали его прочным — зачем?

Пришлось повторять операцию дважды: купол оказался слишком хрупким. Я чувствовал себя вандалом. Мы растащили его по кускам, а затем вскрыли пол верхней камеры.

Это было потруднее — пришлось заложить небольшие заряды и взорвать его. Верхний этаж хторры строят из того же материала, что и стенки купола, но здесь он плотнее и по прочности не уступает промышленному кевлару. Он должен выдержать вес всего семейства червей.

Они строили гнезда из пены, которую выделяли при пережевывании древесины, и, судя по всему, могли изменять состав слюны — из одного и того же исходного материала лепили ажурные прозрачные стенки и массивные полы. Поразительная способность!

Когда наконец обнаружился нижний этаж, появилась… неуверенность. Все столпились на краю ямы и молча смотрели вниз на червей.

Они были огромны. Одно дело следить за ними на мониторах, совсем другое — увидеть живьем. Самый маленький был с метр толщиной и метра три в длину. Взрослые достигали двух метров в зоне мозгового сегмента и были вдвое длиннее, чем малыш. Я еще раз пожалел, что не взорвал третью таблетку.

Черви сплелись головой к хвосту, образуя замкнутый круг. Даже в полумраке гнезда их мех отсвечивал ярко-красными переливами. Картина зачаровывала.

Подошел Дьюк и заглянул вниз. Его лицо напряглось, но он промолчал.

— Похоже, мы помешали хторранской оргии, — заметил я.

Дьюк хмыкнул.

— Малыш весит около трехсот кило, — прикинул я. — А папаша потянет на всю тонну.

— Не меньше, — поддержал Дьюк.

Я чувствовал, что ему это не нравится. Он был подозрительно немногословен.

• Предыдущая
• 4/97
• Следующая