Фата-Моргана 4 (Фантастические рассказы и повести) - Гамов Джордж - Страница 46

• Предыдущая
• 46/148
• Следующая

Он присмотрелся и понял: что бы ни случилось с машиной времени, она не сломалась.

Сперва он подумал, что чужой корабль находится очень близко и потому его можно разглядеть, но потом понял в чем дело и у него захватило дух. Да такой корабль мог быть только в трехмиллионном году.

Вслед за зачарованностью появились сомнения, а потом пришел ужас. Неестественным было не только то, что он мог видеть чужой корабль, но и сам корабль.

Все это казалось страшным сном. Длиной в три километра, шириной в восемьсот метров и толщиной корпуса лишь в тридцать сантиметров, он был похож на плот, специально созданный для мрачного моря Космоса, платформа, блуждающая в темной, беззвездной пустоте.

На широкой палубе стояли мужчины и женщины. Они были нагие, и ничто, буквально ничто — не защищало их тела от холода Вселенной. Они не могли дышать в безвоздушном пространстве, и все же были живы.

Они жили и стояли на широкой темной палубе; они подняли к нему взгляды, кивали и кричали ему. Это, вероятно, был самый странный крик, который когда-либо слышал смертный. Это было нечто большее, чем мысленный зов, более, настойчивое, сильное, взволнованное. Он мог ощущать его физически, как голод или жажду. Желание росло, как потребность в наркотике.

Д’Орманд испытывал потребность опуститься со своим кораблем на эту платформу. Ему нужно опуститься, чтобы стать таким же, как они. Он должен… первозданное, безграничное, страшное желание.

Корабль стал поспешно готовиться к посадке. Почти одновременно он почувствовал непреодолимое желание уснуть.

Но у него осталось еще время для последней отчаянной мысли.

«Я должен воспротивиться этому! Нужно уходить отсюда! Прочь! Тотчас же!»

Сон настиг его на пике самого сильного страха.

Тишина! Он лежал с закрытыми глазами в мире, где было так же тихо, как…

Д’Орманд не мог придумать подходящего сравнения. С этим ничто не могло сравниться. В жизни своей он не испытал ничего подобного, что можно было бы сравнить с таким молчанием, этим полным отсутствием каких-либо звуков, которое давило на него, как… Он снова не мог найти сравнение. Была только тишина.

«Как странно», — думал он. Он почувствовал слабое желание открыть глаза, но желание быстро исчезло. Осталось лишь убеждение, что он, Д’Орманд, проведший в одиночестве много месяцев в космическом корабле во Вселенной, должен иметь точное представление, что такое тишина.

Но до сих пор он по меньшей мере слышал шум собственного дыхания, временами звуки, которые издавали его губы, прикасавшиеся мундштуку трубы с питанием, шорох костюма, когда двигался. Но это?

Его ум отказывался дать ему определение. Д’Орманд открыл глаза. То, что он увидел, почти не отличалось от того, что слышали его уши. Он лежал не то на спине, не то на боку. Рядом с ним похожий на торпеду предмет закрывал звезды. Предмет был почти десяти метров в длину и четырех метров в толщину. Больше ничего не было видно — только звезды и чернота Вселенной.

Обычный вид. Он не испытывал страха. Его мысли и обычная жизнь, казалось, были далеко отсюда. Еще дальше воспоминания об этом. Наконец одно желание возобладало в его сознании: он хотел знать, в каком положении находится и что окружает его.

Он вспомнил черный корабль — тяжелое воспоминание. Потом сон. Теперь звезды и межзвездная ночь. Кажется, он сидел в своем пилотском кресле перед экраном, на котором было изображено звездное небо.

Но все же — он это точно знал — он не сидел. Он лежал на спине и пристально смотрел в небо, усеянное звездами. Потом было пятно, которое напоминало ему космический корабль.

Часть его сознания упорно противилась этой мысли, поскольку в этой части Вселенной лишь у него одного был земной космический корабль. Второго быть не могло. Вдруг Д’Орманд оказался на ногах. Он не мог вспомнить, что вставал. Он только что лежал на спине, а в следующее мгновение уже стоял покачиваясь на палубе, на широкой палубе, около своего космического корабля. Он мог окинуть взглядом всю платформу, хотя и было темно. Кругом стояли, сидели и лежали нагие мужчины и женщины, не обращавшие на него никакого внимания.

Д’Орманд уцепился бесчувственными пальцами за воздушный шлюз корабля и попытался открыть его. Через некоторое время он понял, что основательно изучил закрывающийся механизм шлюза. Потом он отступил на несколько шагов назад, чтобы оглядеть весь корабль.

Непонятно почему, но он сохранял спокойствие и молча обошел весь корабль, заглядывая в иллюминаторы. Вид хорошо знакомых предметов интерьера почти лишил его сознания, но на этот раз он быстрее взял себя в руки.

Наконец он остановился, отогнал все несущественные мысли и сосредоточился только на одном — на мысли, которая так захватывала дух, что он должен был собрать всю силу своего ума, чтобы удержать и понять его безграничную действенность.

Ему стало труднее свыкнуться с мыслью, что он находится на корабле-платформе. Его мысли вращались по кругу, дробились, превращаясь в сомнение, страх и неверие, но мысли опять и опять возвращались к одному, к действительности. Что ему оставалось? Выхода не было. Ему ничего не оставалось, как ждать, какую судьбу ему уготовили его охранники.

Он сел и стал ждать.

Прошел час. Час, которого не было в истории его мира: человек из 2975 года наблюдает сцену на космическом корабле, которая разыгрывается тридцать тысяч столетий позже.

Это длилось целый час, пока Д’Орманд понял, что наблюдать-то было вовсе нечего. Его, казалось, никто и не замечал. Время от времени мимо него проходил человек. Он отчетливо вырисовывался на фоне сияющих звезд. На платформе со сверхчеловеческими существами ничего не происходило. Никто не подошел к нему, чтобы утолить его жажду информации об этой платформе. Он со страхом понял, что должен взять инициативу на себя. Он должен сам сделать первый шаг.

Он заметил, что опять почти лежал на спине. Он и так потерял много драгоценного времени. Очевидно, он ничего не соображал. Конечно, в этом не было ничего удивительного.

Но хватит! Он решительно вскочил на ноги, потом заколебался и остановился, покачиваясь. Следует ли ему приблизиться к одному из существ из команды ночного корабля? Задавать ли ему вопросы с помощью передачи мыслей на расстоянии?

Неизвестность пугала его. Эти существа не были людьми. Спустя три миллиона лет родство их и человека было таким же, как родство человека и обезьяны во времена Д’Орманда.

Три миллиона лет, 16?10¹⁰ минут, и каждую секунду этого необозримого периода одни люди умирали, а другие рождались. Жизнь шла своей извилистой, колдовской тропой до сего момента, до этих ультралюдей.

Эволюция продвинулась так далеко, что эти существа завоевали Космос и сделали его своим жизненным пространством. Невообразимая адаптация жизни невероятна и одновременно так проста, что хватило лишь одного-единственного периода сна, чтобы адаптировать его, жителя иного мира, к этому жизненному пространству.

На этом месте Д’Орманд прервал свои размышления. Что-то смутило его: внезапная мысль, что он в общем-то не мог оценить, как долго он спал. Могли пройти годы или столетия. Для спящего времени не существует.

Теперь ему показалось вдруг, что гораздо важнее изучить свое окружение. Его взгляд остановился на одном мужчине, который медленно шел примерно в тридцати метрах от него. Он поспешил к нему, но в последний момент в ужасе отшатнулся. Слишком поздно. Его вытянутая рука уже коснулась голого тела.

Мужчина остановился и посмотрел на Д’Орманда; он не сопротивлялся, но Д’0рманд отдернул руку. Он съежился с искаженным от боли лицом под взглядом мужчины, узкие щели глаз которого метали в него огненные копья.

Странно, но этот взгляд не выражал демоническую власть, хотя Д’Орманд и задрожал от страха; в глазах мужчины мерцала душа. Это был непостижимо чужой дух, который пронизывал его с перехватывающим дыхание напором.

Потом мужчина отвернулся и продолжил свой путь. Д’0рманд дрожал всем телом.

• Предыдущая
• 46/148
• Следующая