Машина различий - Гибсон Уильям - Страница 66
- Предыдущая
- 66/107
- Следующая
— Мой папаша изобрел механизм, получивший название “Патентованное раздвижное прижимающее устройство”, к которому я потом добавил ряд усовершенствований. Эта штука служит для наклейки плакатов под мостами, мы же и с воды работаем, а не только на суше. Мы, наша семья, все сильно предприимчивые, нос никогда не вешаем.
— Много вы там напредпринимаете, если от Лондона останется одно пепелище, — бросил Мэллори. — Вы же фактически помогаете этому мерзавцу в его анархистских заговорах!
— У вас все шиворот-навыворот, доктор Мэллори, — коротко хохотнул король. — Когда я видел этого парня в последний раз, это он отдавал мне свои деньги, а не наоборот. Если уж на то пошло, он поручил моим заботам чуть не весь тираж своих плакатов — вон они там, в верхнем ряду. — Король встал, вытащил несколько рулонов и бросил их на пол. — Видите ли, сэр, в действительности вздор, напечатанный на этих листках, не имеет ровно никакого значения. Сокровенная истина заключается в том, что афиши по самой природе своей бесконечны, столь же регулярны и постоянны, как приливы и отливы в Темзе или лондонский дым. Истинные сыны Лондона зовут его “Дым”, он же вечный город, подобно Иерусалиму или Риму, или, как сказали бы некоторые, Пандемониуму Сатаны! Вы же видите, что король расклейщиков нимало не беспокоится за дымный Лондон, верно? Ничего с этим городом не сделается!
— Но люди же бежали!
— Преходящая глупость; как бежали, так и вернутся, — с неколебимой уверенностью отозвался король. — Куда они денутся? Здесь — центр мироздания, вот так-то, сэр.
Мэллори молчал.
— Так вот, сэр, — провозгласил король, — послушайтесь моего совета, потратьте шесть шиллингов на этот рулон, в который вы так вцепились. А если вы готовы расстаться с фунтом, я добавлю к нему и все остальные кошмарно напечатанные плакатики нашего общего друга капитана Свинга. Каких-то двадцать шиллингов, и вы сможете покинуть эти улицы, отдохнуть себе спокойно дома.
— Часть этих плакатов уже расклеена, — заметил Мэллори.
— Я скажу ребятам, чтобы их замазали или заклеили, — улыбнулся король. — Если вы готовы заплатить им за труды.
— И это действительно будет конец? — Мэллори потянулся за бумажником. — Сомневаюсь я что-то.
— Сомневаетесь? — саркастически переспросил король. — А вот этот пистолетик у вас за поясом, он что — лучше вам поможет? Подобный предмет не делает чести джентльмену и ученому.
Мэллори промолчал.
— Послушайтесь моего совета, доктор Мэллори, уберите его подальше, пока не нарвались на неприятности. Я почти уверен, что вы могли бы поранить одного из моих ребят, не заметь я через глазок это оружие и не выйди, чтобы все уладить. Идите-ка лучше домой, сэр, и поостыньте.
— А вы сами почему не дома, если даете мне такой совет? — поинтересовался Мэллори.
— Почему? Так это ж и есть мой дом, сэр. — Король сунул деньги Мэллори в карман охотничьей куртки. — В хорошую погоду мы с моей старушкой пьем тут чай и вспоминаем о былом… о стенах, о набережных, о щитах…
— У меня нет в Лондоне дома, да и вообще я спешу в Кенсингтон по делам, — сказал Мэллори.
— Неблизкий путь, доктор Мэллори.
— И то правда, — согласился Мэллори. — Но я тут вдруг подумал, что у нас в Кенсингтоне немало зданий — музеев, дворцов науки, которых никогда не касалась реклама.
— Вот как? — задумчиво произнес король. — Ну-ка расскажите.
Мэллори распрощался с королем за добрую милю до Дворца палеонтологии, не в силах более выносить запах клея, к тому же непрерывная тряска и раскачивание фургона вызывали у него морскую болезнь. Он потащился пешком с тяжелыми рулонами пасквильных и анархистских плакатов,то и дело норовившими выскользнуть из потных рук. Где-то позади Джемми и Том принялись рьяно мазать клеем девственный кирпич Дворца политической экономии.
Мэллори прислонил рулоны к фонарному столбу и снова обмотал лицо маской. Голова у него сильно кружилась. Возможно, подумал он, в этом клее содержалось немного мышьяка или в чернилах использовалась какая-то тошнотворная гадость, сейчас ведь чего только из каменного угля не делают; так или не так, но он чувствовал себя отравленным и ужасно слабым. Когда он снова взялся за плакаты, бумага смялась в потных руках, как облезающая кожа утопленника.
Задуманная “капитаном Свингом” дьявольщина напоминала стоглавую гидру, теперь одна из ее голов лишилась жала. Но этот скромный триумф представлялся унизительно мелким в сравнении с неистощимыми запасами злобной изобретательности противника. Мэллори блуждал в потемках — в то время как его рвали невидимые клыки…
И все же он добыл бесценную информацию: Свинг скрывается в Вест-Индских доках! Возможность схватиться с этим мерзавцем была так близка и при этом так далека — одно уже это могло свести с ума кого угодно.
Мэллори едва не упал, поскользнувшись на лошадиной лепешке, и перекинул тяжелые, готовые рассыпаться рулоны на правое плечо. Что смысла в пустых мечтах — разве сможет он, усталый и разбитый, противостоять Свингу в одиночку, безо всякой поддержки? Если даже забыть о том, что этого мерзавца защищают многие мили лондонского хаоса. Мэллори почти уже достиг Дворца, но на это ушли все его силы.
Он заставил себя сосредоточиться на делах первой необходимости. Во-первых, затащить эти проклятые плакаты в сейф. Возможно, они окажутся когда-нибудь полезны в качестве улики, а пока пусть полежат на месте свадебных часов Маделайн. Он заберет часы, найдет способ бежать из этого проклятого города и воссоединится с семьей, давно бы пора. В зеленом Сассексе, на лоне матери-природы, он обретет и покой, и ясность мысли, и безопасность. И шестеренки его жизни снова сцепятся, как надо…
Рулоны выскользнули из ослабевших пальцев и посыпались на асфальт, один из них болезненно ударил его по ноге. Мэллори выругался сквозь зубы, собрал проклятые кругляки, взвалил их на другое плечо и побрел дальше.
Дорогу ему перегородила совершенно неожиданная процессия. Призрачные, размазанные расстоянием и прогорклым туманом, по Найтсбриджу ехали боевые пароходы — приземистые гусеничные чудовища Крымской войны. Туман приглушал тяжелое пыхтение моторов и слабое, мерное бряцание железных траков. Мэллори стоял, сжимая свою ношу, и смотрел на вереницу машин. Каждая из них тащила на прицепе зарядный ящик.
Укрытые брезентом пушки плотно облеплены солдатами, тускло поблескивает стальная щетина штыков. Десятка полтора боевых машин, а то и все два. Мэллори недоуменно протер слезящиеся от дыма глаза.
На Бромптон-Конкорс он увидел троицу в масках и шляпах, стремглав выбежавшую из разбитого дверного проема; к счастью, его самого никто не трогал.
У ворот Дворца палеонтологии появилось заграждение, но эти баррикады никто не защищал. Было совсем не трудно проскользнуть мимо них, а затем, по скользким от тумана ступеням, к главному входу. Огромные двустворчатые двери Дворца были защищены мокрой парусиной, свешивавшейся с кирпичной арки до самого низа; от ткани резко пахло хлорной известью. За этой вонючей портьерой двери Дворца были слегка приоткрыты; Мэллори протиснулся внутрь.
В вестибюле и гостиной слуги укрывали мебель белыми муслиновыми чехлами. Другие, целая толпа, старательно подметали и мыли полы, обмахивали карнизы длинными метелками из перьев. Лондонские женщины и значительное число разнокалиберных детей, все — в стандартных фартуках дворцовых уборщиц, работали не покладая рук; виду них был возбужденный и озабоченный.
В конце концов Мэллори догадался, что это жены, дети и прочие родственники дворцовых служителей, пришедшие в поисках убежища и защиты сюда, к наиболее представительному, в их глазах, зданию. И кто-то, скорее всего — Келли, комендант здания, с помощью тех ученых, кто еще остался во Дворце, приставил беженцев к делу.
Мэллори направился к столу дежурного, сгибаясь под тяжестью своей бумажной ноши. А ведь это, подумал он вдруг, наш рабочий класс. При всей скромности своего общественного положения каждый из них — британец до мозга костей. И эти люди не поддались страху, они инстинктивно встали на защиту своих научных учреждений, на защиту закона и собственности. Такой нацией можно гордиться! Мэллори воспрянул духом, осознав, что грозное безумие хаоса достигло предела,уперлось в непреодолимую преграду. В стихающем водовороте возникло ядро спонтанного порядка! Теперь все изменится и организуется — подобно тому, как муть, оседающая на дно лабораторной колбы, принимает правильную кристаллическую структуру.
- Предыдущая
- 66/107
- Следующая
