Приказано умереть - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/74
- Следующая
Разговор с Еленой Ивановной забрал у него много сил. Марат снова нырнул в забытье. И не безвозвратно. Он снова пришел в себя и попал в руки врачей. Его обследовали, тестировали, задавали глупые вопросы – как будто хотели узнать, идиот он или нет. Но тяжелое ранение никак не отразилось на его мыслительной функции. И с двигательными функциями вроде бы все было в порядке. Имело место опеределенная заторможенность, но это всего лишь последствие общей слабости. Чтобы окончательно вернуться к жизни, Марату требовалось лишь восстановить свои силы. А это было не так-то просто. Организм его был крайне истощен, долгая неподвижность атрофировала мышцы, все тело в пролежнях, кровь по сосудам бежала вяло. Зато его боевой дух оставался таким же крепким, как и прежде. И он был уверен, что эта лошадка вывезет его в боевой строй…
В июле его навестил командир бригады, в которой он служил. Полковник Осокин был рад увидеть своего подчиненного.
– А мне говорили, что ты не выкарабкаешься.
– А я, как видите, выкарабкался, – улыбнулся Марат. – Всем смертям назло. И Суходолу назло…
– Да, подставили вас, – помрачнел командир.
– Как там эта гнида поживает? Звезду, наверное, очередную получил?
– Да нет, так и остался генерал-майором. Но уже не служит.
– Что, на пенсию спровадили?
– Как уж бы. Генерал Суходол избран губернатором Западно-Сибирской области.
– Ничего себе… Что, заслуг много перед Родиной? – скривился в скептической улыбке Марат.
– Более чем. Одно уничтожение батальона чего стоит… – в тон ему ответил Осокин.
– Как же так, все же знают, что он целый батальон положил, а ему хоть бы хны. Губернатором вот стал.
– Знать-то знают, а доказательств нет…
– Как же нет? А я? А запись переговоров?
– Ты был в коме. Записи не сохранились. А все неудачи были списаны на происки чеченцев… Ну, еще Курбатова сняли с должности за провал операции. Но ему-то что, он сейчас у Суходола в администрации окопался…
– Хорошо устроились, гады. А нам приказано было умереть… Я-то выжил. А где комбат мой, где Извеков, где мои бойцы?..
– Все погибли, – тяжело вздохнул полковник. – Все, почти что без остатка. Две группы полностью уничтожены, из твоей только ты остался, да еще три бойца чудом уцелели. Рядовой Хабибуллин скончался от ран уже в госпитале, сержант Шумов остался без ног, ефрейтор Алабян был ранен в голову, как и ты. С тобой-то все в порядке, говорят, а у него полная потеря памяти…
– Представляю, как радовались «чехи»… Да, лихо Суходол их уважил. Наверное, много заплатили…
– Да дело не только в деньгах, – горько усмехнулся Осокин. – Ходят слухи, что генерал Суходол был завязан на поставках оружия для чеченцев…
– Думаете, удивили? Нисколько. У этого пса ничего святого нет… А откуда слухи?
– Да предвыборная кампания все выявила.
– И после этого предатель был избран губернатором?
– Пиар-кампания – дело тонкое. Политтехнологи люди ушлые, они играют на всем – и на позитиве, и на негативе. Негативная информация была объявлена грязной клеветой, призванной опорочить светлый образ боевого генерала. Ты же знаешь, у нас в России больше верят тем, кто убедительнее врет. А Суходол изворачиваться умеет, поэтому до сих пор на плаву…
– Ничего, не долго кораблик бумажный плавал. – Марат угрожающе сузил глаза.
– Ты если что-то задумал, лучше откажись, – покачал головой командир. – Суходол остался без армии, зато у него есть артиллерия, в переносном смысле. Он такую артподготовку организовать может, что мало не покажется… ты знаешь, кто тебя спас?
– Танкисты.
– А почему они тебя спасли? Ведь им был дан приказ не вмешиваться в ход операции…
– Я бы такой приказ нарушил. Как можно смотреть, когда наши бойцы гибнут…
– Полковник Буранов был того же мнения. Он когда понял, что приказ преступный, сам в танк полез. Он и его офицеры. Солдат из машин убрали, сами на Дуба-Юрт пошли…
– Поблагодарить бы его.
– Уже отблагодарили. Буранов сейчас в следственном изоляторе. Снайпера чеченского убил. А он вдруг мирным жителем оказался… Подставили Буранова. Угадай, кто?
– Не простил его Суходол?
– Не простил. Буранов на него с кулаками набросился. Отношения пытался выяснять. Гнидой обозвал. Суходол ему этого не простил… Видишь, как у нас все закручено. Герой за решеткой, предатель в губернаторском кресле. И все молчат. Знают и молчат. Потому что у нас в стране прав тот, у кого больше прав. А Суходол сейчас в большой силе. С ним лучше не связываться…
– А кто же за ребят отомстит? Ведь их предали, понимаете? Подло предали. А предатель на свободе. Эта сука мед ложкой хлебает. А ребята червей кормят…
Осокин хотел что-то сказать, но не смог. Поддержать Марата в его стремлениях он не мог, но и отговаривать не стал. Во-первых, бесполезно. А во-вторых, он и сам был бы рад, если бы предателям воздалось по заслугам.
Марат понял, что пора переводить разговор в более спокойное русло.
– Как там в бригаде дела? – спросил он.
– Все в порядке. Разведывательный батальон заново укомплектовали. Состав не тот, слабоватый, скажем так, состав. Но ничего, ребята стараются… Ты давай, Марат, выздоравливай поскорей. На замкомбата пойдешь, а там и батальон получишь. На «майора» тебя представлять пора, а то засиделся ты в капитанах…
– Если точней, то залежался, – не очень весело улыбнулся Марат.
– Ну, еще полгодика полежишь. И возвращайся… В Чечню тебя больше не отправлю. Хватит, навоевался…
– Не хочу в Чечню. Предателей боюсь. А ехать надо. За ребят с «чехов» спросить… Но я на «духов» не так зол, как на Суходола и Курбатова. Они за ребят в ответе…
– Выше головы не прыгнешь, капитан. А предатели высоко, не дотянуться. Да и ни к чему это. Поверь, их сама жизнь накажет…
– Хотелось бы в это верить.
Он был страшно зол на генерала, но не знал способа, как ему отомстить. Можно было вооружиться снайперской винтовкой и подкараулить его возле подъезда собственного дома. Но ведь он же солдат, а не киллер… Вот если бы генерал попал ему под горячую руку в Чечне, тогда бы он точно его пришил. Но сейчас они далеко друг от друга, их пути никак не пересекутся…
– Да, я тут собирался к жене Извекова зайти, – вспомнил полковник. – Не знаю, успею ли… А может, и не надо заходить, раны ворошить…
– А разве Ирина не в гарнизоне?
Ирину Извекову Марат знал хорошо, как-никак был другом ее мужа. Они жили в офицерском общежитии, он иногда заходил к ним, играл с их сыном Олежкой. Малышу два года было, когда они с Эдуардом на войну уходили.
– А что ей там делать? Эдуарда же нет. Она к его матери в Москву уехала, с ней живет…
Ирина и Марат – родственные души: детдомовские. Им всегда было о чем поговорить.
– Вы мне адрес оставьте, товарищ полковник. Я сам к ней зайду. Как только оклемаюсь малость, так и зайду. Расскажу, как муж ее воевал… Его хоть к ордену-то представили?
– И тебя представляли, и его. Тебя штабные прокатили, а Извекову «Мужество», посмертно. И похоронные вдове выплатили… А-а!.. – в сердцах махнул рукой Осокин.
Ирине муж нужен, а Олежке – отец. Что им орден и единовременное денежное пособие?..
Командир ушел, Марат остался в расстроенных чувствах. Как же так, предатели живут и здравствуют, а герои – в земле. И нет в государстве такой силы, которая призвала бы подлецов к ответу. Зато Буранов под следствием. Как же, с «мирными жителями» не поладил. Как это самого Марата под суд не отдали? Ведь он убивал чеченцев, а они являются гражданами России… Вот Суходол с этими «гражданами» дружил. Оружием им помогал, информацией. Настоящий патриот своей страны. Потому и губернатором стал…
Унылая обстановка госпиталя действовала на нервы. Но вместе с тем давала организму дополнительный стимул в борьбе с недугом. Марат стремился к тому, чтобы как можно скорее покинуть больничную палату. Потихоньку тренировал свой организм. Сначала это был рекомендованный врачами курс восстановительно-лечебной физкультуры, постепенно он перешел к более серьезным упражнениям. Не обошел он своим вниманием и психотренинг…
- Предыдущая
- 18/74
- Следующая
