Десять тысяч кровавых долларов - Гилман Джордж - Страница 8

• Предыдущая
• 8/31
• Следующая

Женщина держала его в руках с видом явной неохоты. Она расположилась возле громадного валуна, за которым скрывалась все это время, прямо перед тем местом, откуда Чак и Люк начали свои военные действия. Эдж решил, что она перебралась туда вслед за ними во время драки.

— И что же вы высмотрели? — осведомился он. Несколько мгновений она испытующе смотрела ему в лицо, затем ее взгляд охватил всю его фигуру, с удивлением остановился на его широкой груди, скользнул вниз и снова уперся ему в грудь.

— Почему вы сказали, что ваша голова оценена в сто долларов?

Глянув мельком на свою грудь и заметив сияющую на ней шерифскую звезду, Эдж с усмешкой кивнул в сторону двух трупов.

— Сожалеете, что они старались понапрасну? Они были вашими друзьями?

— Я ехала вместе с ними, — последовал краткий ответ.

— С которым из них вы спали? Вопрос ничуть не оскорбил ее.

— Они регулярно менялись, соблюдая очередь.

— Что-то я не вижу слез сожаления на вашем лице.

— Женщине, у которой глаза на мокром месте, нечего делать в этих краях, — она сделала шаг назад. — Будет ли кто-нибудь плакать, если я сейчас вас застрелю?

Эджу понравилось слово «если». Он мельком вспомнил о Гейл, которая и в самом деле могла бы оплакивать его. Она была единственной ниточкой, связывающей его с прошлым, а для людей его склада прошлого не существовало. Все, что осталось позади, было на данный момент времени мертво для него. Мысль о Гейл вызвала у него ряд воспоминаний совсем другого плана, но Эдж тут же их отогнал. Вопросом номер один для него сейчас являлась другая женщина с ружьем на перевес, раздумывающая, стоит ли ему жить дальше на этом свете.

— Нет, никто, — отозвался Эдж.

Она кивнула, явно обрадованная таким ответом. Возможно, что причиной этому послужило чувство, что на земле есть еще, по крайней мере, один человек, оказавшийся в таком же положении, что и она. Женщина подняла ружье, при этом мушка ярко заблестела на солнце. Ее палец, лежащий на курке, побелел, а Эдж напрягся, готовясь отскочить в сторону. Внезапно дуло упало вниз, грянул выстрел, и пуля выбила землю у Эджа между ног.

— Это для того, мистер, чтобы показать, что я могла вас спокойно ухлопать, — произнесла она. Теперь ружье было у нее в одной руке, дулом вниз, и всем своим видом она показывала, что с угрозами покончено.

Эдж спрятал свой револьвер и, улыбаясь, медленно подошел к ней. Но лишь тогда, когда он приблизился к ней вплотную, она смогла разглядеть его глаза. Женщина поняла, что эта улыбка является маскировкой бешеной злобы, клокочущей в нем.

Одной рукой он вырвал у нее ружье, а второй наотмашь ударил по лицу. Один раз, второй… слева, справа, ладонью, тыльной стороной, снова и снова, еще раз…

Она безропотно переносила удары, даже не пытаясь уклониться от них. Глаза пустые, рот плотно сжат в тонкую линию, и ни звука, ни вздоха.

Наконец Эдж остановился, тяжело дыша от возбуждения, пришедшего на смену недавнему напряжению, рассматривая появляющиеся на ее исхудавшем лице свежие синяки.

— Я уже встречала мужчин подобных вам, — промолвила она без всякого выражения. — Они обходились со мной и похуже.

Эдж кивнул ей в ответ, удостоверяя, что он полностью с ней согласен. Побои были для нее явно не чем-то новым в жизни, и у Эджа мелькнула мысль, что если бы они прекратились раз и навсегда, то она бы наверняка заскучала.

— Я могу продолжить и значительно повысить качество, — процедил он сквозь зубы.

Она презрительно передернула плечами, казалось, состоящими из одних углов.

— Я женщина, и всегда найду возможность перехитрить вас. Нельзя ли подождать с этим немного? Куда вы держите путь, мистер?

Казалось, не было ни выстрелов, ни побоев. Голос звучал ровно и призывал к спокойной, доверительной беседе, словно они уже целый день были приятными попутчиками.

— По своим делам, — ощерился Эдж.

— У меня нет денег и совсем мало припасов, — сообщила она. — Это плохие места для одинокой женщины.

Эдж сплюнул, и его рука поднялась снова, но на этот раз уже более плавно. Любознательные пальцы ощупали костлявую шею женщины, прошлись по ее узким плечам, накрыли маленькую твердую грудь, обследовали все выступы грудной клетки и замерли на ее твердом, как камень, животе.

Она с молчаливой покорностью переносила этот новый контакт с его рукой. Подобно побоям, этот экзамен также был для нее привычным делом, и проходила она через него, пусть даже и не по своей воле, далеко не в первый раз.

Эдж сделал шаг назад.

— У меня очень нежная кожа, — с сардонической усмешкой заявил он, — но я не гордый, хотя и опасаюсь о вас порезаться. Женщина осталась столь же бесстрастной, как и раньше.

— У меня имеется ряд других достоинств. Я умею, например, хорошо готовить. Опять же, когда у вас будет плохое настроение, вы сможете разогнать его, избивая меня… Похоже, что вы направляетесь в Мексику, а мне тоже туда нужно.

— Я привык путешествовать налегке.

— У вас не будет со мной хлопот, — впервые в ее голосе и в выражении ее лица проявились какие-то эмоции. — Ну хотя бы до ближайшего города.

— Интересно, что бы вы делали, если бы здесь не оказалось ни одного мужчины, которому вы бы смогли навязать свое общество?

— Я бы использовала любой шанс.

— Идите и приведите лошадей. Двоих, самых лучших. С едва заметным вздохом облегчения женщина повернулась и направилась к огромному скалистому выступу.

Эдж наклонился над лошадью и расстегнул подпругу, чтобы снять седло и уздечку. Он вытер пыль со своего «Генри» и принялся перезаряжать «ремингтон». За этим занятием и застала его новая попутчица, возвратившаяся с парой лошадей. Одна из них была крупная гнедая, вторая поменьше, пегой окраски. Обе были оседланы, но без уздечек.

— Как ваше имя? — поинтересовался Эдж, когда женщина приблизилась.

— Эми…

— Звучит приятно, — вздохнул Эдж, засовывая револьвер в кобуру. — Правда, не совсем соответствует вашей внешности.

— А как ваше имя?

— Все называют меня Эдж.

— Вполне подходящее для вас имя.

Эдж уселся, прислонившись спиной к валуну и надвинув шляпу на глаза так, чтобы иметь возможность наблюдать за женщиной на тот случай, если бы она вдруг вздумала приблизиться к оружию, лежащему возле мертвых ее попутчиков, или к своей «гармонике», валявшейся около трупа его лошади.

— Вернемся к вашим притязаниям на звание лучшего кулинара, — медленно произнес он. — Если мне не понравится, что вы приготовите, то я отрежу ваши груди и посмотрю, не станут ли они мягче после варки в этом котелке.

После этого монолога Эдж перешел к созерцанию. Женщина привязала лошадей, собрала хворост и развела костер. Продукты она достала из сумки, висевшей на гнедом, а воду взяла из бутылей, которыми был обвешан пегий. Склонившись над котелком, она принялась готовить еду, напевая песенку. Когда она разговаривала, голос ее, подобно рашпилю, резал уши, но во время пения он приобрел такую нежность и чистоту, что заставил Эджа приподнять шляпу и взглянуть на нее, но он тут же надвинул шляпу обратно, поскольку изменения коснулись лишь ее голоса, а внешние данные остались без изменения.

Когда я выходила на улицы Лоредо,

Когда я шла по улицам Лоредо ясным днем,

Глазами я следила за молодым ковбоем…

— Вы из Техаса? — прервал ее Эдж на полуслове.

— Нет, с чего вы взяли?

— Именно там находится Лоредо.

— Просто мне нравится эта песня, — ответила Эми, помешивая в котелке, из которого доносились такие ароматы, что заставили Эджа сглотнуть слюну.

— Я родом из штата Мэн. А вы?

— А вот это уже мое дело!

Женщина вновь уткнулась в котелок и продолжала напевать, но уже вполголоса, про себя. Эджа загипнотизировала нежность мелодии, и под ее влиянием, а также под воздействием удушающей жары через некоторое время, после безуспешной борьбы со сном, он задремал.

Очнулся он моментально, ощутив, как чьи-то пальцы приподнимают край его шляпы. Одна его шляпа осталась в Писвилле, а этой он очень дорожил. Одной рукой он схватил чье-то тонкое запястье, в то время как другая сжала висевшую у него между лопатками бритву. Крик, наполненный полуболью, полуудивлением, остановил его. Он открыл глаза и увидел испуганное лицо Эми. — О, леди… — пробормотал он.

• Предыдущая
• 8/31
• Следующая