Люди Волка - Гир Кэтлин О`Нил - Страница 16

• Предыдущая
• 16/107
• Следующая

Дрожа, она глядела в ледяное пространство и шептала:

— Ветряная Женщина, пожалуйста, замети мой след! Я должна вернуться.

Наконец она расслышала гневный голос Кричащего Петухом, — должно быть, Духи намеренно донесли его сюда. Сквозь шум вьюги разобрала она только одно слово: «Смерть… Смерть…»

Она бежала опрометью, карабкаясь через другой гребень, останавливаясь и прислушиваясь за каждым высоким камнем. А потом она пустилась бежать, забыв про погоню, опасаясь только сбиться с пути и обессилеть в дороге.

— Волк, — прошептала она в погружающееся в сумерки серое пространство. — Волк, ты обещал, что твоя Сила будет несокрушима. Помоги мне!

Она должна найти следы Бегущего-в-Свете, пусть их занесло бурей. Память о его теплом взгляде, о его нежных прикосновениях согревала ее.

Она вскарабкалась на вершину бугра; волосы, разметанные ветром, застилали ей глаза. Потом она оказалась на краю щербатого ледяного обрыва. Внизу как будто лежали в ряд несколько мамонтовых туш. Сначала ей показалось, что это их старый лагерь: черные шкуры, занесенные снегом.

— Но как я добралась сюда так быстро? — прошептала она, удивленно подняв брови. Да нет, куда там! Не могла же она бежать с такой скоростью, да еще во время снежной бури, то и дело останавливаясь по пути! — Что же это? — встревожилась она, опасливо заглянув в небольшую заледеневшую впадину. Став на колени, она залезла туда и скорчилась, пряча лицо от порывов ветра.

Убежище ее было метра два с половиной в длину, полтора в ширину и едва в метр высотой. На корточках перебираясь по этой крошечной ямке, она сняла и спрятала в темный угол свою поклажу, а сама отдыхала, прислонившись к ледяной стене.

— Волк! — Ее голос эхом отзывался среди этих щербатых стен. — Они же начнут искать меня, как только уляжется буря.

Скорчившись, дрожа от страха и голода, Лиса закрыла глаза. Она попыталась ощутить свою душу — не отнял ли часть ее Кричащий Петухом. Но голод заглушил все остальные чувства.

Серебристые клубы снега вились вокруг входа в пещеру, бесконечные визгливые крики Ветряной Женщины неслись над холмами. Лиса отдыхала, засунув руки в карманы своей парки.

Усталость пересилила страх, и она быстро заснула. И перед ее глазами возник Бегущий-в-Свете. Он стоял среди ночной тьмы, окруженный сиянием, и плакал. А Звездный Народ глядел с небес на ряды остроконечных пиков. Слезы его замерзали, не долетев до земли. Плачет ли он о ней? Нет, она чуяла, что здесь что-то поглубже: это душевная рана, которую никому, кроме самого Бегущего-в-Свете, не исцелить. Но сердце ее все равно разрывалось от жалости. Ей так хотелось подойти к нему и…

— А, Пляшущая Лиса! Вот ты где… — раздался рядом с ней спокойный голос, проникая в сон.

Она в ужасе открыла глаза. Все вернулось — Кричащий Петухом, бегство, буря… страх.

— Вороний Ловчий! — дрожащим, полным слез голосом прошептала она. Старик, должно быть, послал его отыскать ее. — Чего тебе надо?

Он засмеялся и подошел к ней, словно удивившись ее испугу, и опустился рядом с ней на снег, высоко подняв руки — в знак того, что намерения его самые мирные.

— Итак, ты не потерялась, как я погляжу? Она сидела не шелохнувшись, крепко зажмурив глаза. На сердце у нее было горько и пусто.

— Ладно, — буркнул он. — Я здесь не для того, чтобы причинять тебе вред. Давай-ка поговорим об этой странной вещи.

Его прямой нос и высокие скулы покраснели от холода, полные губы скривились в усмешке. И только черные глаза сверкали все также пронзительно.

— Странной?

— Да, — спокойно ответил он, откинув меховой воротник и разгладив рукой густые черные волосы. — Я уж не надеялся отыскать тебя здесь. Сегодня плохой день для…

— Довольно, — оборвала она его. — Ты шел за мной следом. Он послал тебя.

— Нет, — невозмутимо отозвался он. — Я сам отбился от отряда, пока обходил сугробы. Очень уж быстро началась эта буря. А потом я увидел, что ты бежишь обратно к Мамонтовому Лагерю. Вот я и решил поглядеть — зачем.

Она бросила на него холодный взгляд.

Он стащил с себя рукавицы, развязал свой узел и достал оттуда кусок мамонтового навоза; рукояткой своего атлатла он выкопал маленькую ямку в земле. Положив топливо в ямку, он достал палочки для разведения огня и тер их друг о друга, пока они не начали дымиться. Он легко подул на пламя — и навоз вспыхнул, потрескивая и наполняя все их убежище ослепительным светом. Согревая над огнем окоченевшие пальцы, он в то же время с любопытством смотрел на Лису.

Она ответила ему таким же недоуменным взором.

— Я видел, как ты бежишь по вершине гребня. — Он вздохнул, выпустив облачко белого пара, и слабо улыбнулся. — Никогда не беги по возвышенному месту, если хочешь уйти от погони. Тебя заметят издалека.

Она опустила глаза и стала глядеть на малиновое пламя в ямке. Все ее отчаянные усилия пошли прахом из-за этой снежной бури. Она забыла о Вороньем Ловчем. Она глядела на огонь и молча проклинала себя.

— Чего же ты хочешь? — сурово спросил она.

— В эту минуту — набить брюхо. — Он достал из сумки кусок мяса и, надев его на наконечник копья, повесил над огнем.

— А потом?

Облокотясь на стену, он вздохнул и, буравя ее глазами, добавил:

— Посмотрим. Она молчала.

— Итак, ты пошла к моему недостойному брату.

— Я… — Судорога сжала ее горло. — Он…

— Он оставил тебе знаки. Я заметил. И Одноглазый, думаю, тоже.

Он сказал это как бы между делом, но она при этих словах почувствовала, будто кто-то со всей мочи ударил ее в живот. Неужто это правда? Нет, Кричащий Петухом наказал бы ее сразу же, немедля. Такой уж у него обычай.

— Ты лжешь! Он рассмеялся:

— Вот как? Да ведь это трудно было не заметить. Я имею в виду — то, что Свет выделывал на вершине гребня, и то, как ты на него глядела. Только глупец не понял бы…

— Как же тогда ты понял? — резко просила она, обхватив себя руками.

Он улыбнулся ей краем глаза, в углу его рта блеснула тень улыбки.

— Можешь не отвечать мне, но все-таки любопытно:

Ты все еще его любишь? Я-то думал, ты давно позабыла о нем в объятиях Кричащего Петухом.

— Лучше уж навозный жук оставит во мне свое семя, чем этот вонючий старый…

— Такие слова — в устах счастливой молодой супруги!

— Чьей? Одноглазого? Так ты, кажется, зовешь самого могучего человека среди Народа. Нечего сказать, вот оно — почтение к старшим у молодого охотника!

Он хмыкнул:

— Кажется, мы понимаем друг друга. Она гневно взглянула на него, но в глубине души ее тронул его голос, такой сладкий — и такой дружелюбный. Опасный знак. Вороний Ловчий так ласков с людьми, только если хочет что-то заполучить от них.

— Ну конечно, — продолжал Вороний Ловчий, — мой глупышка братец просил тебя стать его женой, как раз когда твой отец пообещал тебя Кричащему Петухом. Расчет отменный, не правда ли?

— Ты просто спятил.

Глаза его расширились, словно бы от удивления.

— Как раз сейчас я тоже твой друг.

— Друг… — хмыкнула она.

— Я же пока что не поволок тебя обратно к твоему муженьку. — Он нагнулся и повернул копье, чтобы мясо обжарилось с другой стороны. Потом он взглянул на нее. В его иссиня-черных глазах мерцали малиновые отблески пламени. — Спросишь — почему?

— Буря слишком сильная.

— Я и в худшие бури находил дорогу. Ее грудь сжалась — как будто тело ее знало то, чему разум все еще отказывался верить. Движимая инстинктом, она забилась как можно дальше в угол.

— Ну, так почему же?

Он сел поудобнее, сложив ноги, и привалился к стене.

— Я хочу с тобой потолковать.

— О чем?

Он улыбнулся и покачал головой:

— Ну, у нас же никогда не было случая просто так побеседовать наедине…

Бурный порыв ветра ворвался в их убежище, струи снега били им в лицо и с шипением таяли в огне костра. Пляшущая Лиса закрылась руками. Вороний Ловчий зябко закутался в плащ, а потом опять легонько подул на пламя.

• Предыдущая
• 16/107
• Следующая