Люди Волка - Гир Кэтлин О`Нил - Страница 18
- Предыдущая
- 18/107
- Следующая
— Придет кровь и смерть. — Он указал подбородком на север. — Я вижу не все, но знаю: мой путь предначертан. И мне не свернуть с него. Я как самец карибу, что гонится за самкой.
— Даже если тебе придется убить женщину, которую ты любишь?
Он безучастно кивнул:
— Даже если это принесет погибель нам обоим. Если бы я верил в эту брехню про Отца Солнце, я бы сказал, что я — его игрушка. Я должен совершить все это, чтобы показать его силу.
Она рванулась, пытаясь выскочить в занесенное снегом отверстие, но его могучая ладонь вцепилась в ее запястье и потянула назад. Крепкие руки воина обхватили ее. Она отбивалась, как могла, — в конце концов он повалил ее на землю. Он стоял упершись в ее грудь коленом, сжимая ладонью ее глотку.
Она посмотрела на его лицо, освещенное последней вспышкой догорающего малинового костра. Она пыталась не смотреть ему в глаза — они буравили ее, проникая прямо в душу.
«Он так красив… Совсем как Свет».
Его дыхание чуть-чуть отдавало только что съеденным мясом.
Он опустил голову, и их щеки соприкоснулись. Какая теплая у него кожа!
— Отпусти меня! — Она словно падала в мягкую темноту его глаз. У нее закружилось в глазах. Голод и усталость — или его Сила? — побеждали ее.
— Ты не хочешь быть моей? — тоскливо спросил он. Она качнула головой. Глаза их оказались совсем рядом.
— Никогда.
Черты его лица исказила горечь.
— Тогда мне придется применить силу. Он стал развязывать шнуровку ее парки. Она сопротивлялась. Взгляд его потемнел, когда он увидел шрамы, оставленные Кричащим Петухом.
— Я говорил, что никогда не сделаю тебе больно… — прошептал он, раздвигая ее колени.
Она сжала зубы и зажмурилась, ожидая боли. Но это было совсем по-другому, не так, как с Кричащим Петухом… Его плоть вошла в нее нежно. Боли не было.
8
Тусклый дневной свет лег на сугробы; резкие тени упали на изможденные человеческие лица — будто чьи-то темные пальцы щупали их. У входа в большую, сооруженную из снега хижину курился столбик дыма: кому-то удалось выкопать из-под снега немного мха и березовой коры. Дети, оседлавшие белые стены, пустились врассыпную, завидев вдали двоих — мужичину и женщину. Кричащий Петухом вышел им навстречу, сверкая единственным глазом, гневно задрав подбородок.
— Вороний Ловчий, — взмолилась Пляшущая Лиса. — Не делай этого. Ты же знаешь, он…
— Я уже говорил тебе. Я должен…
Кричащий Петухом зашагал им навстречу. Его морщинистое лицо горело в предвкушении расправы. Он встрепенулся, увидев кожаные ремни, стягивающие ее руки.
— Что это значит? — беспокойно спросил он. — Она ушла к Бегущему-в-Свете. Я поймал ее в пути, — мрачно произнес Вороний Ловчий, толкая ее к ногам мужа.
— Я… я не… — пролепетала она. Ее тошнило от страха. Кругом уже столпились люди. Широко раскрыв глаза, смотрели они на ее позор. Она шарила глазами по их лицам, как бы моля о сочувствии. Серая Глыба хотела было склониться к ней, но отпрянула назад. Не посмела. Старый шаман гневно сжал челюсти. Ткнув в Пляшущую Лису скрюченным пальцем, он спросил:
— Ты вздумала покрыть свой род позором, изменив мне?
— Нет, я просто сбилась с пути… Такая буря… «Зачем я лгу? Почему я не смотрю ему прямо в лицо? Пусть делает что хочет, пусть покажет себя во всей красе. Надо опозорить его больше, чем он — меня».
Вороний Ловчий побледнел. Вид у него был как у человека, против своей воли попавшего в совершенно непереносимое положение.
— Едва ли. Я нашел ее на тропе, по которой Народ пришел сюда. Она бежала обратно…
Гримаса боли исказила ее лицо: пережитая ночь вновь возникла в ее памяти.
— Я сбилась с пути! Я не знала, где я! Я не могла…
— Она шла обратно по твоим же следам, Кричащий Петухом, — сказал Вороний Ловчий, — и добралась до Мамонтового Лагеря.
— Лжец! — Внезапно она встретила его глаза. В них сквозила благожелательная насмешка. Заметив ее взгляд, он быстро отвернулся.
— Запирательство ей не поможет, — тихо сказал он. — Конечно, она все отрицает. Что ей еще остается. Но… но я прошу тебя, Кричащий Петухом. Возьми ее обратно к себе. Она не плохая женщина, просто растерялась, сглупила…
— Я не хочу назад! — закричала она. — Я его ненавижу!
Народ охватило смятение. Все смотрели на Кричащего Петухом. Здоровый глаз старика гневно буравил ее, а мертвый, белый, наполняла, казалось, слепая ледяная злоба. Шаман то сжимал, то разжимал кулак и вдруг со всей мочи ударил ее. Пляшущая Лиса коротко вскрикнула, как умирающий зверь. Она упала на колени, и ее стало рвать. Страшные судороги выворачивали ее пустой желудок.
Она с немой мольбой глядела на Вороньего Ловчего. А если обвинить его в насилии? Нет, все уже зашло слишком далеко. Кто ей поверит? Она опустила голову.
— Она пыталась бежать к моему недостойному брату, — сказал он тихо, словно эти слова доставляли боль самому ему. — Я привел ее обратно к мужу — туда, где ей подобает находиться.
— Встань! — Кричащий Петухом запрокинув ей голову, заглянув в полные слез глаза. Она попыталась встать на ноги, но голова закружилась, и она, не удержавшись на ногах, упала на спину.
— Отныне и присно, — заговорил ее муж, перекрикивая завывания Ветряной Женщины, — я отлучаю душу этой женщины от Блаженного Звездного Народа. Когда она умрет, тело ее закопают. И душа ее навсегда останется в земле среди корней, плесени и гнилости. Она покрыла позором наш род!
Лиса увидела, как ее старые друзья качают головами и расходятся по своим чумам. Некоторые из молодых женщин помедлили несколько мгновений, с печалью глядя на нее, — и тоже разошлись. Только Серая Глыба осталась — такая старая и хилая под своими мехами.
— Кричащий Петухом, — жалобно пролепетала старуха, — смилуйся над ней! Она еще такая молодая.
— Пошла прочь! — взвизгнул он, взмахнув в воздухе рукой. — Что, хочешь, чтобы я заколдовал твои ноги? Не сможешь ходить — не останешься с Народом.
Серая Глыба побледнела:
— Нет, но ведь ты…
— Так иди прочь поскорее!
Еще раз с печалью и жалостью посмотрев на Пляшущую Лису, она побрела к чуму.
Кричащий Петухом стал на колени. Его скрюченные пальцы вцепились в ее руку. Во взгляде его сверкала Угроза.
— Народ станет хихикать мне в спину. Скажут — собственную жену не смог удержать в повиновении…
— Раз в жизни о тебе скажут правду!
— Заткнись! — закричал он, толкнув ее так, что она с размаху ударилась затылком о лед.
Вновь подступили головокружение и тошнота. Она лежала на льду, чуя, как морозное дыхание Ветряной Женщины касается ее лица. Она услышала звук, какой бывает у камня, скользящего по слоновой кости. Это старый шаман доставал свой кинжал из ножен.
«Лучше уж умереть… Слышишь ли ты меня, Бегущий-в-Свете? Я, твоя возлюбленная, пыталась добраться до тебя… Не твоя вина… Не казнись понапрасну».
Открыв глаза, она увидела, как сверкнул при бледном дневном свете обсидиановый клинок Кричащего Петухом. Старик схватил ее за волосы. Она задержала дыхание; сердце ее беспорядочно колотилось, горло сдавила судорога страха.
И тут…
— Сновидец, — произнес Вороний Ловчий, схватив шамана за руку, занесшую нож. — Она оскорбила тебя, надругалась над твоим саном, унизила тебя перед Народом. Но сейчас ты поступаешь неверно…
— Прочь! — Кричащий Петухом побагровел. Он часто и глубоко дышал, не в силах совладать с душащим его гневом. — Я сотру ее с лица земли…
— Смерть — слишком уж легкое наказание.
— Это не твое дело!
Вороний Ловчий пожал плечами и отпустил дрожащую руку старика.
— В самом деле. И все же подумай. Если ты оставишь ее в живых, ты сможешь каждый день подвергать ее позору и унижению. Это кара похуже, чем прямо сейчас прервать ее страдания.
Речь его звучала так убедительно, была так спокойна… Но Пляшущая Лиса уловила отчаяние в его глазах. В руке его дрожало копье: в любую минуту он готов был пустить его в ход.
- Предыдущая
- 18/107
- Следующая
