Введение в философию - Ясперс Карл Теодор - Страница 34

Кант. С ним связан решающий для нас шаг в осознании бытия, точность и тщательность в осуществлении трансцендирования на путях мышления, прояснение бытия в его основополагающих измерениях, образ мыслей, который проистекает из неудовлетворенности нашим существом, широта взглядов и человечность, а также исключительная ясность самого разума, которая объединяет его с Лессингом. Благородный человек.

Фихте. Его характеризует доходящая до фанатизма спекуляция, усиленная попытка осуществить невозможное. Гениальный создатель мыслительных конструкций, патетически настроенный в области морали. От него исходит роковое воздействие экстремальности и нетерпимости.

Гегель. Для него характерны совершенное владение диалектическими формами мышления и их всесторонняя разработка, проникновение (Innewerden) в содержание любого рода мышления, осуществление всеобъемлющей западноевропейской исторической памяти.

Шеллинг. Для него свойственны неустанные размышления над последними основаниями, обнаружение жуткой тайны, крах в системе, открытие новых берегов.

Девятнадцатое столетие — это период перехода, период разложения и осознания этого разложения, характеризующийся обширностью материала и научной широтой. Сила философии у преподающих философов становится все слабее и слабее, растворяясь в смутных и совершенно произвольных системах, не представляющих никакой ценности, и в истории философии, которая впервые делает доступным в полном объеме весь исторический материал. Сила же самой философии живет в науке и в тех редких мыслителях-исключениях, которые едва ли ценятся современниками.

Немецкая профессорская философия назидательна, полна прилежания и усердия, объемлюща, но фактически ее жизнь больше уже не основывается на энергии человеческого бытия, она живет, опираясь на университетский мир бюргерской культуры с ее представлениями о ценности образования, ее благонамеренной серьезностью и ее границами. Даже такие значительные явления в философии, как Фихте мл., Лотце, также будут изучаться не ради их сущностного содержания, а лишь ради самого обучения.

Оригинальные философы этого времени — Киркегор и Ницше. Ни один из них не имеет системы и каждый выступает как исключение и жертва. Они сознают катастрофу, высказывают неслыханные истины и не показывают никакого пути. В их лице эпоха документирует себя посредством самой безжалостной самокритики, какая когда-либо осуществлялась в истории человечества.

Киркегор. Формы внутренних поступков, серьезность мысли, необходимая для личностного решения, восстановление текучести всего, в особенности фиксированного гегелевского мышления. Глубочайший христианский дух.

Ницше. Бесконечная рефлексия, простукивание и опрашивание всего будоражат и подрывают все основания, не находя никакой почвы, но выводя к новым абсурдностям. Глубочайший антихристианский дух.

Современные науки — не во всем своем размахе, но благодаря отдельным (однако же многочисленным) личностям — стали носителями философской позиции. Для примера назовем некоторые имена.

Философия государства и социальная философия. Токвиль постигает движение современного мира к демократии посредством социологического изучения политических режимов Античности, Французской революции, Соединенных Штатов Америки. Его забота о свободе, чувство человеческого достоинства и понимание значения авторитета позволяют ему реалистически рассуждать о необходимом и возможном. Он человек и исследователь первого ранга. Лоренц фон Штайн, основываясь на политических действиях и политическом мышлении французов, начиная с 1789 года освещает последовательность событий вплоть до сороковых годов, показывая полярность государства и общества. Его взгляд нацелен на вопрос о судьбе Европы. Маркс использовал эти знания, развернув их в виде научных конструкций, смешав с ненавистью против всего существующего и наполнив хилиастической нацеленностью на будущее. Обиженным и лишенным надежды пролетариям всех стран должен засиять луч надежды, который объединит их в одну силу, способную разрушить имеющееся социально-экономическое и политическое положение, чтобы создать мир всеобщей справедливости и свободы.

Философия истории. Ранке развивает историко-критические методы на службе у универсально-исторического воззрения, которое в атмосфере Гегеля и Гете, при кажущемся отклонении от философии как таковой, само является философией. Якоб Буркхардт чувствует себя как бы жрецом исторического образования, показывает величие и осчастливливающую силу исторической памяти, благо и беду (вытекающую из основной пессимистической установки) того состояния, когда находишься в конце мира, величие которого состоит только в такой памяти. Макс Вебер осуществляет непредвзятый подход к истории, он всеми средствами исследует историческую реальность, единообразно проясняя взаимосвязи, так что большая часть предшествующих описаний истории вследствие их неопределенности в категориях, в которых осуществлялось постижение, кажется смутной и неудовлетворительной. Он теоретически и практически обозначает существующее напряжение между ценностями и познанием. Благодаря тщательно выверенной проверке действительного познания, отказываясь от всего приблизительного и тотального, он создает пространство для любых возможностей.

Натурфилософия. К. Е. фон Байер, предпринимая свое богатое открытиями исследование, предоставляет грандиозное видение всего живого в его основополагающих характеристиках. Дарвин, его прямая противоположность, ищет в этом видении определенные каузальные взаимосвязи, которые в своих последствиях уничтожают созерцание подлинной жизни.

Психологическая философия. Фехнер закладывает основания методического экспериментального исследования отношения между психическим и физическим в чувственном восприятии (психофизика), однако это становится у него звеном в понятийно закрепленной, но в действительности совершенно иллюзорной конструкции, утверждающей одушевленность всей жизни и всех вещей. Фрейд занимается разоблачающей психологией, представляющей собой популярную, эффективную натурализацию и тривиализацию того понимания, которое в более высоком виде было дано у Киркегора и Ницше. Фрейдовское мировоззрение, предстающее в форме гуманности, но на самом деле являющееся человеконенавистническим и опустошающим, было соразмерно эпохе, разнообразные проявления которой были пропитаны ложью и подверглись в этом учении безжалостному разложению, однако сделано это было таким образом, как будто показанный Фрейдом мир был миром вообще.

Китайская философия

Лао-цзы (VI век до Р.Х.) — Конфуций (VI век до Р.Х.) — Мо-цзы (втор.пол. V века до Р.Х.) — Чжуан-цзы (IV век до Р.Х.).

Индийская философия

Упанишады (ок.1000- 400 до Р.Х.) — палийский Канон Буддизма — тексты Махабхараты (поел, век до

Р.Х.). Бхагавадгита — Артхашастра Каутилы - Шанкара (IX век после Р.Х.).

Китайская и индийская философии, в том виде, в каком они доступны в имеющихся до сих пор переводах и интерпретациях, по сравнению с западноевропейской философией представлены в значительно меньшем объеме во всех своих выразительных разветвлениях. Западноевропейская философия остается для нас основным предметом. Хотя это и слишком сильно сказано, мы понимаем из азиатской философии только то, что и без нее узнали из собственной философии. Однако верно и то, что большая часть интерпретаций столь активно пользуется западноевропейскими категориями, что даже для того, кто не понимает азиатские языки, становится ощутимым имеющееся здесь заблуждение.

Тот факт, что линии философского развития проходили параллельно в Китае, Индии и Западной Европе, хотя и является исторически верным, однако пока дает нам все-таки искаженную картину, поскольку создается впечатление, что все три линии развития имеют один и тот же вес. Для нас это не так. Уникальные точки зрения и взгляды, предлагаемые в рамках азиатского мышления, не могут ввести нас в заблуждение и поставить под сомнение тот факт, что вся полнота, все действительно воодушевляющие нас содержания приходят к нам из западноевропейского мышления. Только здесь присутствуют ясность различий, определенность в постановке вопросов, связь с науками, доходящие до мельчайших деталей дискуссии, продолжительность движений мысли по мере их необходимости для нас.