Реквием по завоевателю - Гир Уильям Майкл - Страница 69
- Предыдущая
- 69/169
- Следующая
— И ты утверждаешь, что все создал Бог? — тяжело дыша, спросил Стаффа.
— Не тот Бог, которого придумали этарианские и Сассанские императоры… Я имею в виду Бога истинного. Создателя и правителя Вселенной. Бог, который не заинтересован ни в жрецах, ни в жертвоприношениях, ни в храмах.
— Бог Седди?
— Ты можешь употреблять этот термин для того, чтобы отличать его от этарианских и Сассанских пародий, друг мой Тафф, — улыбнувшись, ответил Кори.
Они донесли трубу до места и остановились, выравнивая ее на весу, согласно указаниям зоркой Кайллы.
По пути за следующим отрезком Кори продолжил свою мысль:
— Господь встроил несправедливость в структуру Вселенной для того, чтобы предотвратить застойные процессы. Несправедливость вызывает, как известно, страдания. Каждое разумное существо стремится уменьшить свои страдания, сделать свою жизнь лучше. А для этого нужно много думать, много изобретать. Человек делает свой выбор посредством наблюдения за жизнью. Именно так, друг мой Тафф. Успокаивает бешеную пляску квантов. Действительность в результате претерпевает изменения. Приобретается что? Правильно: знание. До Бога человек доходит при помощи только знания. Он изучает действительность. Кстати, фиксируются все, даже микрофазовые изменения. Они, если так можно выразиться, записываются самым тщательным образом в виде файла, а тот отсылается в банк данных вечной энергии.
— И все же ты медлишь со смертью. Почему сразу не прекратить страдания сейчас? Ты же сам сказал, что твой конец неизбежен. Надежды на избавление нет.
— О, я еще не говорил, что я трус, — заметил с грустной усмешкой Кори. — Я боюсь сделать последний шаг.
— Я много раз видел смерть. Страх здесь, в сущности, ни при чем. Смельчаки умирают так же надежно, как и трусы.
— Правильно. Но перед многими ли стоял собственный выбор смерти?
— Перед многими, — глухо ответил Стаффа. Он присел на корточки и, подкапывая, стал вытягивать из-под трубы веревку.
— А почему перед ними возник выбор? — спросил Кори, когда они снова впряглись в ярмо.
— Потому что они боялись моих… моих солдат больше, чем они боялись смерти!
«Проклятые Боги! Зачем я проговорился?!»
— В таком случае мой тезис только подтверждается, — как ни в чем не бывало, кряхтя от натуги, продолжил Кори. — Люди в душе трусы. Трусы поглощаются вселенской несправедливостью. В сущности, они действуют в соответствии с волей Господа. Благодаря трусам удельный вес страданий в жизни резко повышается. А что касается нас, то мы худшие трусы: страдаем, несмотря на то, что нам открыт путь к легкому избавлению от страданий. Не так ли. Командующий?
Стаффа зажмурился. Ему показалось, что у него остановилось сердце. Он споткнулся, вся тяжесть трубы легла на Кори и тот застонал, отчаянно пытаясь не упасть под гигантским бременем. Кори встал на колени. Стаффе наконец удалось заново надеть съехавшее было ярмо и все двинулись дальше.
— Как… Как ты назвал меня?
Кори требовалось не меньше двух минут, чтобы отдышаться от недавнего напряжения сил. Восстановив дыхание, он проговорил:
— Прости. Я не подумал. Вообще-то, я узнал тебя несколько дней назад. Но борода сильно меняет внешность, и я не был до конца уверен… Моя догадка подтвердилась событиями вчерашней ночи. Ты убил Бротса. А только тренированному профессионалу было бы под силу одолеть такого громилу и при этом почти не пострадать. Относительно, конечно.
Стаффа настороженно оглянулся. Слава богу, никто, кажется, не расслышал слов Кори.
Худосочный напарник Стаффы продолжал говорить, как будто ничего не произошло:
— В свое время я был преподавателем социальной психологии в университете. Многие годы я изучал проблемы государственности империи, писал научные работы, объяснял в них, почему Тибальт делает то, что он делает; какими мотивами руководствуешься в своих завоеваниях ты и твои Компаньоны. У меня была редкая голография с твоим изображением на стене.
По всему истерзанному дракой и непосильной работой телу Стаффа на какую-то секунду пробежал колючий страх.
Бросив на него сочувственный взгляд, Кори сказал:
— Я никому не скажу, друг мой Тафф. Это все твои дела, и я не хочу совать в, них нос. Я не знаю, как ты попал сюда. Надеюсь, что по такой же несправедливости, как и я. Для меня твое присутствие здесь и твои поступки — лишь редкое размывание всеобщего вселенского зла. Ложка меда в бочке с дегтем, если перефразировать известное выражение.
Некоторое время они шли молча. Потом Кори неуверенно заговорил:
— Но скажи мне, почему ты… Нет, как ты мог совершать то, что совершал в прошлом? Ты никогда не задумывался над значением своих поступков? Хороши они или плохи? Пожалуйста, ответь. Я не хочу тебя оскорблять, не буду и упрекать. Чисто научное любопытство. Я много занимался проблемами личности, и мне очень интересно, какие у тебя были мотивы, что влияло на тебя?
Стаффа опустил взгляд в песок, чтобы скрыть свою тревогу.
— Можешь не отвечать сейчас, друг Тафф, — послышался голос Кори. — А если вообще решишь больше не говорить со мной, я не обижусь. Это твой выбор. — Он горько рассмеялся. — Чтобы убедиться в том, что я буду молчать, можешь даже убить меня. Это было бы просто прекрасно! Ты бы избавил меня от страданий и от томительных ожиданий неминуемой смерти. Я бы только попросил, чтобы ты сделал это быстро и без боли.
Стаффа закусил с ожесточением губу. Кровь толчками билась в ушах.
Они долго молчали, подтягивая на своих окровавленных: плечах одну трубу за другой к дюне, разделенной надвое рвом.
Несправедливость? Страдания? Воля Господа? Он часто смаргивал слезы боли, выступавшие на глазах. Голова раскалывалась. Сильно болела грудная клетка. Видимо, сломано два-три ребра.
Всю жизнь он причинял людям страдания. Энтропия? Не сыт ли он по горло? Он был хищником, это верно. Но как он мог ожидать от человечества выживания в надвигавшемся катаклизме, когда Сасса и Рига стукнулись лбами? И, заметим, каждая надеялась выжить.
Где же лежала правда в несправедливой Вселенной, созданной Богом? В смущении он поднял свои красные глаза на спотыкающегося Кори.
— Мне не нравится та дюна, — настороженным голосом проговорила Кайлла, когда они возвращались за новой трубой, сброшенной в связке прилетавшим ночью транспортом. — Когда мы проходим рядом с ней, у меня сильно бьется сердце. — Она опасливо оглянулась через плечо на возвышающуюся белую гору. — Дюна — убийца, Тафф.
«Что он наговорил Кори?» Он думал об этом все время, пока они работали вместе. Убить его? Может, он и правда только этого и добивается? Быстрый конец… И если он сумел опознать Стаффу, может, и еще кто-нибудь сумеет? Приступ страха поглотил остатки энергии, которые еще были в его обезвоженном теле.
Во время перерыва на воду Стаффа был молчалив. Вновь объявившийся Англо позволил им подольше посидеть в тени. А Кайллу он отвел за ближайшую дюну. Стаффа заметил похотливые искорки в его глазах… Впервые за все время пребывания здесь Командир заметил также ненавидящие взгляды своих товарищей-рабов, которыми те проводили Англо.
Целый шквал чувств обрушился на Стаффу, сердце в любую секунду грозило вырваться из груди, когда он увидел, как она возвращается с поджатым горько ртом и подрагивающим подбородком. Кайлла подождала, пока они вошли в ров, и там сплюнула на опаленный песок.
Надо было возвращаться к работе.
Стаффа шатался и прилагал невероятные усилия, чтобы не рухнуть на ровном месте. Усталое тело плохо подчинялось командам мозга, который к тому же был занят борьбой двух противопоставленных чувств: ненависти к Англо и страху за собственную, такую хрупкую, благодаря ошейнику, жизнь.
Божественное устроение? Если оно так и есть, в таком случае Бог — редкая скотина! Впрочем, и он, Стаффа кар Терма, не лучше. Это он помог Богу построить ад на земле. Это он играючи совершал многочисленные человеческие жертвоприношения.
"А ведь я бы мог так легко умереть!.. И это внесло бы хоть чуточку справедливости в несправедливый мир. Как, однако, прав доходяга Кори!.. А, может быть, я для того и оказался в этом ужасном месте, чтобы впервые в жизни прикоснуться к Истине?.. И, может, все мои нынешние переживания соответствуют переживаниям тысяч безмозглых дураков, которые вкупе составляют человеческую массу? Они… нет. Лишь немногим дано проникнуть в сферу абсолютной истины. Остальные лижут пятки своим паршивым Блаженным Богам или Сассанским императорам. Они не способны заглянуть глубже.
- Предыдущая
- 69/169
- Следующая
