Воины бога Паука - Гир Уильям Майкл - Страница 17

• Предыдущая
• 17/93
• Следующая

Народ перешептывался у него за спиной и удивлялся, почему он не такой, как другие. Они никогда не говорили ему это в глаза. Это привело бы к смертельной вражде. Они имели возможность наблюдать его в смертельной вражде. Он жестоко и безжалостно убил Патана Риша Желтая Нога. Тогда он уехал из лагеря молиться за дух умершего, как требовалось. Когда пришло его Исцеление, именно душа Патана Желтая Нога простила его.

— Мы заночуем здесь, — решил Честер Армихо Гарсиа, — Я посторожу первую часть ночи. Рядом могут быть сантос.

Филип покачал головой:

— Не думаю. Я думаю они ушли. Мне… мне трудно сказать. Кажется… кажется, что так, — он опять хмурился, вслушиваясь в себя.

Джон Смит Железный Глаз рассеяно скатился с лошади и привязал ее там, где она могла щипать траву. Завернувшись в накидку, он искал облегчения во сне. Образ Дженни заполнял его сновидения, преследовал его, заставлял его душу стенать долгой морозной ночью.

Четыре дня они двигались в сторону высоких далеких гор. Честер нашел место для лагеря под прикрытием скал, спрятанное от ветров, дующих вечерами с моря, оставшегося позади.

— Ты сильно любил ее, — наконец сказал Филип, в его тихом голосе чувствовалась забота.

— Об этом не следует говорить, — прибавил Джон, удивляясь, почему его желудок так долго не требует пищи.

— Я знаю твою боль, — Филип нахмурился, склонив голову, — я чувствую ее — здесь, — он прикоснулся пальцами ко лбу.

— Должно быть, ты тот, о ком говорил пророк, — сказал Честер со своей спокойной улыбкой. — Ты будешь стариком. Мой брат покидает меня, — в словах Честера была доля неуверенности, глаза его были поглощены собственными мыслями и видениями.

— Мне страшно, — тихо сказал Филип. — Подумай, человек народа боится! Я сражался и проявил мужество перед лицом бандитов. Я наблюдал схватку моего брата с медведем и добрался через незнакомые земли до дальнего южного моря, и все-таки я опасаюсь за свой рассудок! — его голос напрягся, в глазах отразилась паника.

Честер кивнул. Его голос прошелестел едва слышно:

— Я знаю.

— Мы все лишились рассудка, брат, — добавил Джон Смит, протянув руку со шрамами, чтобы дотронуться до плеча своего родственника.

Они сидели и смотрели в огонь, который лизал пробковый кустарник, подложенный Честером в костер. Золотисто-желтый свет бросал отблески на ничего не выражавшие лица и пустые глаза. Каждый был погружен в собственные мысли. Каждый молчаливо вопрошал Паука.

Джон Смит Железный Глаз ушел первым. Он осторожно забрался на самую высокую точку скалы, с которой он мог все видеть, разложил свою накидку и разглядывал две луны. Дрожа от усталости, он молился и пел. Светало.

Когда горячее солнце было уже высоко в небе, он продолжал молиться до хрипоты, распевая песню, которую он пел во время схватки с медведем. В ту первую ночь явилось его Исцеление. Молодой человек приближался, шагая по воздуху, и, подойдя ближе, начал петь. Молодой человек улыбнулся ему и изобразил у себя над головой зеленого хавестера, но, не произнеся никаких слов, вскоре растворился в облаке.

Ночью он снова молился, видя Дженни в своих снах, чувствуя боль при пробуждении. А на следующий день, сквозь мерцание, ставшее Миром, Желтая Нога еще раз пришел к нему и рассказал о предстоящих войнах, битвах и схватках.

— Будь сильным, Железный Глаз, — Желтая Нога засмеялся. — Когда ты сражался со мной, тебе досталась легкая добыча. Люди с неба будут хитрыми.

— Я должен сражаться с людьми с неба? — Он в смятении уставился на призрак. — Значит это собеты?

— Нет, но они снова уничтожат народ. Ты предупрежден. — Желтая Нога засмеялся и взмыл в небо к звездам, которые уже обозначились на восточном горизонте.

Джон Смит Железный Глаз размышлял, глядя на зеленые, бурые и с желтыми подпалинами равнины, которые народ считал своим домом. Далеко над серебристым океаном выстроились облака. Вздымающаяся белизна контрастировала с густым лилово-голубым цветом ясного неба. Еще выше была видна вторая луна.

На розово-красном граните было жестко сидеть, и нещадно палило солнце. Его мучила жажда, испытывая его, заставляя его тело молить о пощаде. Паук был где-то там, он наблюдал за ним и за всей вселенной. Железный Глаз вызывающе смотрел вверх на обжигающий диск.

Медведь пришел на следующий день, появившись из марева над равниной. Железный Глаз взглянул на животное и увидел по окраске, что оно было то самое, которое он убил, спасая пророка.

Огромная тварь громовым голосом заговорила с ним.

— Твои руки омыты моей кровью, человек с другой планеты. Моя жизнь была взята, чтобы ты был сильным в своей. Используй ее как следует. Моя кровь будет всегда придавать тебе силу. Однажды — если ты будешь жить неправедно и покажешь себя недостойным — я спрошу с тебя, человек. Пока я твой. До того дня иди и будь сильным.

Медведь исчез. На месте, где он стоял, зияла пустота. Джон Смит Железный Глаз нахмурил брови. Это что, капля медвежьей крови на скале? Он дотронулся до черного липкого вещества и растер его по своему разгоряченному телу. Он чувствовал, как в него просачивается сила. Он попытался сосредоточиться, но мысли путались.

В бреду он видел ожившие тени, ползущие по земле, а солнце по небу проходило уже в четвертый раз с тех пор, как он поднялся к вершинам. Чувствуя, как все плывет перед глазами, он всматривался вдаль и видел тонкую полоску океана за поселениями.

«Раздели свой гнев, — преследовали его слова пророка. — Обратишь ли его против самого себя? Используешь ли его против народа?»

Джон Смит озадаченно заморгал, вновь ощущая ту ненависть, какую испытал. Его душа вылетела из тела и смотрела вниз на его физическое существо. Он думал о гневе, поражаясь силе, заключенной в ненависти. Она приводила в движение. Она убивала. Она уничтожала. Он перевернул ее в своем теле и превратил в оружие, чувствуя, что делает правильно.

Он попытался проделать то же самое с болью. Она никак не отделялась от сросшейся с ней души. Истерзанный крик ужаса парализовал измученную душу.

— Ты не очистил себя, брат.

Он сощурился на солнце, чтобы рассмотреть стройную фигуру Дженни Гарсиа, стоящей над ним на скале.

— Я… — его голос ломался от жажды. — Ты мертва! — вырвался хрип из его пересохшего горла.

— Только мое тело, брат, — засмеялась она своим певучим голосом.

— Они сделали тебе больно, — закричал он, чувствуя, как подступают слезы.

— Они сделали мне больно, — согласился ее тихий голос. Слезы жгли его остекленевшие глаза, как кислота. Она гладила его по голове, ее прохладная рука снимала боль. Прохлада от ласковых пальцев побежала вниз по телу, покалывая, пробуждая его радостью и новыми чувствами.

— Я люблю тебя, — прошептал он с закрытыми глазами, чувствуя, как все его существо очищается от боли и страданий. Ее руки были уже ниже, спускаясь вдоль его живота. Его плоть напряглась под ее нежным прикосновением.

Она тихо прошептала ему в ухо:

— Как и я люблю тебя, запретный мой. Я пришла очистить твое тело и сделать чистым то, что разрывает тебя. Под твоим сердцем скопился душевный яд. Когда я закончу, ты сможешь распоряжаться своей болью, как захочешь.

Он почувствовал, как она опускается на него. Погружаясь в бушующее прохладное пламя экстаза, он чувствовал возбуждающее покалывание во всем теле, пока она забирала его боль. Прикосновение ее груди ласкало и утешало его. Его плоть вошла в нее, трепеща, пылая, и наконец вспыхнула жарким, горящим потоком, который вознес его душу в невероятном танце.

Он услышал свой неистовый безудержный крик, вырвавшийся из извивающегося в неудержимых судорогах тела.

— Я люблю тебя, Дженни! — прокричал он в пустые небеса.

— Найди сантос. Ты должен отбросить их. Ты должен оградить от них народ, мой брат. — Ее голос действовал успокаивающе, ее пальцы ласкали его горячий лоб. — Твоя судьба в звездах. Отрежь кусочек от своего мизинца. Боль уйдет в него. Это даст тебе силы. Это сделает тебя снова здоровым и достаточно сильным, чтобы убить сантос и выгнать их с нашей земли. К тебе придет женщина издалека — сделай ее своей, если сможешь. Другие могут убить нас, так что ты должен быть очень осторожным. Ты должен верить: народ зависит от тебя. Твой путь извилист и труден. Даже духи не могут увидеть его до конца. Наша сила в мудрости и войне. Мы должны победить, у нас нет другого выхода.

• Предыдущая
• 17/93
• Следующая