Звёздный Меч - Вольнов Сергей - Страница 31
- Предыдущая
- 31/82
- Следующая
Когда мы уже почти миновали скопление демонстрантов, под ноги Госпоже, причитая и плача, бросилась женщина-роче. На руках она держала годовалого младенца, замотанного в грязные розовые пелёнки. Всхлипывая, просительница схватила Жрицу за подол юбки, покрытой тиснёнными переливающимися узорами; давеча в эту красоту, под лучами клокочущего в стеклянном Удостоверении взрыва, чудесным образом превратились грубые армейские брюки.
Роче бессвязно выкрикивала о неизлечимой болезни ребёнка и о том, что лишь «великая, всемогущая, прекрасная, всевидящая!» может ему помочь…
После этого начались беспорядки: несправедливо обиженная «галёрка» усилила давление, прорвала охранный кордон «ближних» и, ополоумев, бросилась к Жрице со своими бедами, невзгодами, неудачами, от которых, по их мнению, несомненно, могла избавить одна лишь Поющая Жрица роальдов. Неизвестно, пришло ли это им на ум спонтанно – после завываний и всхлипов матери больного ребёнка, – как неожиданное оправдание их сдавленно-щенячьей восторженности… или же было у них в мыслях с момента появления Той, Что Грезит… Неизвестно.
В тот миг я понял, что имею реальную возможность быть раздавленным в лепёшку. В буквальном смысле этого словосочетания. Демонстранты уподобились бездумному стаду, вовлеченному диким, слепым инстинктом в пучину неожиданного сумасшествия. Могучая, необоримая воля погнала их в нашу сторону. И самое обидное заключалось в том, что я отчётливо понимал: магией здесь даже и не пахнет! Всё намного примитивнее… или, наоборот, сложнее… феномен толпы, коллективное умопомрачение, взрыв всеобщего кумирообожания!
Вдруг мой блуждающий взгляд скрестился с пристальным взглядом какой-то морщинистой старухи. Удивительно спокойные белёсые, как и у всех коренных обитателей, глаза её в упор изучающе смотрели на меня, именно на меня, из-под прямой чёлки короткого карэ. Я тоже хотел было повнимательнее присмотреться к ней, но меня грубо отвлекли, и старую роальду скрыли спины более молодых и проворных частиц толпы.
Массивный горбоносый человек ухватил меня за рукав пиджака и категорично затребовал своей доли счастья, сочтя по наивности своей, что я неким, весьма вульгарным, образом «вхож» в будуары Той, Что Грезит. Но, не успев даже сформулировать своё заветное желание, горбоносый был отправлен в нокдаун троицей, коварно атаковавшей сзади.
Эти трое выглядели донельзя уголовно. Вожаком данной мельчайшей ячейки бандитского социума являлся белолицый парень, с огромным, во всю левую щеку, ожогом. «У них что, – подумал я невольно, – после революции медицину отменили и всех врачей порезали в капусту?! Неудивительно, что народ так страстно жаждет Реставрации!»
Предводитель тренированным движением вывернул назад мою руку и прокаркал:
– Ну, ты, убожище! Катрань вслед!
Слова, произнесённые вроде бы на спаме, прозвучали более чем неузнаваемо.
Я ошалело подумал: «Это как – повторять за ним, что ли? Или идти куда-то?..»
Оказалось, первое. Главарь произнёс какую-то ритуальную формулу, которой, по его мнению, должны были предваряться любые упражнения с магическим словом. Витиеватая формула в криминальной аранжировке белолицего бандита превратилась в рычащий неблагозвучный вокализ, лишённый для меня всякого смысла. Из всего нагромождения слов мне удалось уловить лишь значение слова «живилка», обозначавшего что-то среднее между именем и прозвищем.
Я старательно повторил магическо-мафиозную абракадабру ровно до половины, когда солдаты Ревмагсовета открыли огонь по толпе демонстрантов, бросившихся к Поющей Жрицы роальдов… Огонь на поражение. Их действия, направленные вроде бы на «освобождение» Поющей из плена толпы, на самом деле были крайне необдуманными. Во всех отношениях и смыслах.
В первую очередь они подвергли Жрицу ещё большей опасности (если считать, конечно, что данная опасность была возможна в принципе). Расстреливаемая толпа, предавшись паническому бегству, ни в коем случае не становилась менее опасной. Во-вторых, бесславно завершилось стоическое игнорирование вошедшей в раж контрреволюции, сторонники коей высыпали на улицы с категоричным требованием Реставрации.
Меня сбили с ног. Падая, я заметил, что бегущие с противоположной стороны монархисты также подверглись нападению революционных войск. «Красные» стреляли с расположившегося на краю площади тяжёлого военного анг-транспортёра, что ожидал, вероятно, возвращения Той, Что Грезит. Толпа отшатнулась, и две встречные волны, гонимые смертельной опасностью, сшиблись… Началась невообразимая давка, и я сообразил, что моя неприлично короткая бесславная жизнь вскорости столь же неприлично и бесславно закончится… Погибну я глупо и нелепо, даже не раскатанным в блин, а превратившись в кровавое пятно, размазанное по колдобистому бетонному покрытию площади.
Видя такое непотребство, из окон захваченной Комиссарии открыли ответный огонь вооружённые монархисты. Локальное противостояние перерастало в крупномасштабный смертоубийственный конфликт. Мне дважды наступили на голову, о моё тело спотыкались и падали. Вокруг меня образовались завалы из человеческих тел, грозя погрести под собой. Возможность окончить жизнь затоптанным стремительно менялась на вероятность задохнуться…
Но в критический момент меня схватили за руки и мощно потянули сквозь клокочущее столпотворение, метя в сторону огромного мрачного монумента, располагавшегося к северу от Комиссарии. Разглядев лица моих неожиданных спасителей, я был несколько удивлён – если уж предположить, что в подобном состоянии я ещё был способен на проявление столь сложного, совсем не животного, чувства.
Подозреваю, белолицый и его уголовная компания решили любой ценой закончить магический сеанс, несвоевременно прерванный началом оголтелых боевых действий.
Возле монумента толпились дети, неизвестно каким образом очутившиеся на промонархической демонстрации. Они надсадно кричали и плакали в голос. По крайней мере, двое из них были мертвы, но, безвольно свесив головки, продолжали стоять; с одной стороны их сжимали покрытые барельефами камни постамента, а с другой – тела других детей, пока ещё живых, не удавленных стараниями революции.
Завоняло палёной плотью, белолицый тоненько взвыл и выпустил меня. Повернувшись, я заметил, как он схватился за бок, задетый лучом, и скривил в обиженной гримасе тонкие побелевшие губы. Я, опасаясь по-новой сверзиться под ноги бесноватой толпе, таранно ринулся в направлении стороны постамента, противоположной фасаду Комиссарии.
Наконец, чуточку отдышавшись, я осознал, насколько близок был к гибели, и почувствовал, как меня начинает всё сильнее и сильнее бить нервная дрожь. Некоторое время я напрочь не воспринимал окружавшую меня действительность: не слышал оглушительных криков, не замечал и не осязал бурлящего рядом моря организмов… Выйдя из этого ступора, вызванного близким как никогда дыханием Смерти, я вдруг ощутил «сгущение мутотени» моего Света.
Мутотень бессловесно, посредством возникающих перед моим мысленным взором странных символов, подсказывала путь, долженствующий привести к моему спасению: возник он среди вжатых друг в друга тел, и выглядел, как щель, светящаяся неоново-синим. Щель, которая была в состоянии растягиваться, расширяться… нужно было лишь уразуметь, хотя бы подсознательно, в чём секрет её эластичности; понять – и идти.
Уходя в «неоновый» просвет, я внезапно увидел, как ВСЁ начиналось.
…В тёмной комнате с неясной размерностью, перед четырьмя горящими зелёными многогранниками, стоял мрачный роальд, облачённый в красную кружевную кофту. Он неслышно, одними губами, шептал могущественнейшие заклинания. В левой руке, двумя пальцами, держал он Свет, лучащийся ядовитым многоцветием.
Внутри одного из многогранников появилась Поющая Жрица, идущая сквозь размыкающуюся толпу демонстрантов. Мрачный роальд взял в правую руку другой многогранник и уставился вглубь, словно высматривая нечто внутри него. Наконец взгляд яростно сверкающих белёсых глазищ остановился, выделил женщину-роче, державшую на руках маленького ребёнка. Роальд мысленно прикоснулся к женщине и выдернул её образ на поверхность. Затем он сдвинул вместе многогранник и Свет, и они начали сливаться, проникая друг в друга. Словно виртуальность накладывалась на реальность… После этого женщина бросилась под ноги жрицы. А за нею – и прочие…
- Предыдущая
- 31/82
- Следующая