Сидя в огне - Минделл Арнольд - Страница 21

Черная женщина медленно обернулась к белой, посмотрела ей в лицо и сказала голосом, в котором были и сострадание, и сила:

— Милочка, вы даже не представляете, каким было бы облегчением убивать!

И в этот момент во мне вспыхнуло понимание того, что я уподобился этой белой женщине. Я морочил себе голову верой в то, что все должны перерасти ненависть, мстительность и зависть. С тех пор я изменился. Сегодня я знаю, что ярость, стоящая за стремлением к мести, является лишь началом важного процесса. Это одна из тех многих сил, которые способны запустить процесс культурной трансформации.

Если вы, занимаясь работой с миром, желаете уметь распознавать в других мстительность, чувствовать ее и работать с ней, вы должны сначала научиться работать над своей собственной склонностью к нанесению ответных ударов. Вот вопросы, которые помогут вам поразмышлять над собственной мстительностью.

1. Припомните затяжной конфликт, который был у вас с другим человеком или с группой. Не вспоминаете ли вы, что были расстроены, разозлены и, возможно, даже мечтали о мести?

2. Как на вашем желании нанести ответный удар сказалось осознанное или неосознанное использование другими людьми их социального, психологического или духовного ранга? Какая именно разновидность ранга у них была? Как они им распорядились? Как именно этот ранг был скрыт и почему от него было трудно защищаться? Проявляли ли они диктаторские и тоталитарные замашки?

3. Желали ли вы нанести другим физический или психологический урон? Сплетничали ли вы о них, третировали ли их? Считаете ли вы, что ваша жажда мести была спровоцирована только их поведением? Не играла ли в этом роль некая прошлая обида, от которой в свое время вы оказались не способны защититься?

4. Поразмышляйте над тем, не привело ли ваше желание мести к усугублению конфликта.

5. Вообразите, что конфликт, о котором вы вспоминаете, сегодня начинается заново. Вообразите, что у вас есть мужество, необходимое для того, чтобы замечать собственный и чужой ранг, проводя больше времени в изучении собственной мстительности, погружаясь в нее и в результате выходя за ее пределы.

Призраков боятся все. Роль призрака в группе это нечто, что мы чувствуем, но не можем увидеть. Подавленная мстительность приводит к террору, а образ террориста вызывает у всех тревожность. Большинство из нас время от времени исполняет эту роль, так как практически все стремятся отомстить за прошлые обиды. Террорист борется за свободу и справедливость против другой роли — социальной власти и коллективного доминирования. Таким образом, террорист — это потенциальная роль призрака в любой группе, в любом месте, в любое время.

Организации, как и правительства, пытаются подавить террористов. Так называемые «Правила порядка Роберта», содержащие методы организационного развития и поощрения тех, кто поддакивает руководству, учат прижимать террористов к ногтю. Правительства повсеместно страшатся будущего, потому что они вытесняют гнев и терроризм. Точно так же, как ни одна отдельная личность или группа сама по себе не является мейнстримом, так ни одна личность или группа не является террористической. Мы все порой оказываемся в позиции силы, стараясь отыграться за прошлые обиды.

Терроризм — это фантом времени, возникающий, когда есть потребность в культурных переменах, но этому фантому преграждается путь. Мы сознательно еще не замечаем его, но уже чувствуем и поэтому создаем общественные институты, призванные держать его взаперти. Наши усилия по вытеснению собственной жажды мести превратили террориста в несчастного призрака, таящегося на задниках повседневной жизни.

Политики и социологи в равной степени затрудняются с определением терроризма, потому что они разделяют взгляды мейнстрима на насилие и использование несанкционированной законом силы. К примеру, специалисты, составившие книгу «Насилие, терроризм и справедливость» под редакцией Р. Дж. Фрея и К. У. Морриса*, более или менее сходятся в том, что терроризм — это организованный международный политический акт убийства.

Что означает «организованный»? Кто решает, когда то или иное действие становится преднамеренным? Когда убийство не является политическим актом? Я предпочитаю оставаться при своей концепции терроризма групп и индивидов, согласно которой они борются против власти мейнстрима с позиций бесправного маргинализированного меньшинства. Как я сказал в предыдущей главе, это борцы за свободу.

Сверхдержавы, как США, не могут быть террористами. Убийства на международном уровне — не во время войны — народом, который имеет привилегии, я называю «империализмом». Политическое вмешательство в дела других стран, когда США действуют против Ливии, Никарагуа и Ирака либо бомбя их с воздуха, либо поддерживая вооруженные группировки в самих этих странах, носит империалистический характер, несмотря на то что такое вмешательство либо отрицается, либо характеризуется в официальных заявлениях как продиктованное «национальными интересами». Сильные страны рисуют себя жертвами террора. Таким образом, империализм становится призраком.

Говард Зинн в своей работе «Народная история Соединенных Штатов»* указывает на то, что, согласно выдвинутой в 1823 году доктрине Монро, Соединенные Штаты вправе претендовать на все Западное полушарие как на свою собственность. В период с 1900 по 1922 год. США вмешивались во внутренние дела стран Карибского бассейна двадцать два раза, чтобы позволить внедриться в эти страны американским банковским, горно-рудным и железнодорожным компаниям. Миллионы акров земли, использовавшихся местными жителями для пропитания, были переданы под коммерческие культуры, как бананы, кофе, какао и ананасы.

Империализм — это открытая либо неявная политика национальной, территориальной или экономической экспансии, поддерживаемая государственными наступательными акциями и усиленная пассивностью граждан, принадлежащими к мейнстриму данной страны. Когда империализм носит скрытый характер, он опасен вдвойне, так как люди не могут защититься от того, чего они не видят.

Терроризм не таков. Он характеризуется нападениями лишенных власти групп на мейнстрим во имя равенства и свободы. То, что в глазах мейнстрима выглядит неоправданным и несправедливым насилием, в действительности представляет собой попытки борцов за свободу компенсировать нанесенные им раны. Их цель — пробудить властей предержащих к необходимости перемен. С точки зрения террористов, ни один представитель мейнстрима, раненный или убитый в результате их действий, не был невинной жертвой. Каждый, кто принадлежит к мейнстриму, принимает участие, пусть даже косвенное, в угнетении, с которым борются террористы.

В мое определение терроризма включена также месть через посредство групповых процессов, наносящих психологическую боль или урон. Под эту категорию подпадает угроза насилия, так же как и разоблачение чьей-то вины. Мы часто переживаем подобный терроризм. Женщина в гетеросексуальной паре может сказать своему партнеру: «Либо прояви больше чувствительности к моим потребностям, либо я уйду». Его эта ситуация терроризирует: она может в любой момент выбить почву из-под их взаимоотношений. Но она-то чувствует, что для него ее потребности настолько незначительны, что никакой акт, меньший, чем разрушение связи, его не пробудит.

Терроризм не является отдельным международным инцидентом с похищением самолета. Он всегда присутствует там, где люди собираются вместе. Когда кто-нибудь говорит группе: «Или сделайте так-то и так-то, или я ухожу», вся группа, выражаясь фигурально, взята на мушку. Проблему терроризма невозможно разрешить только на международном уровне. Ею следует заниматься на уровне корней — в семье, школе, церкви, местной организации, местном правительстве.