Черное безмолвие (сборник) - Глазков Юрий - Страница 2

Ракета застыла на стартовом устройстве, глядя в небо. Она была красива — белая, высокая, сверкающая на солнце. Мощь и стремительность удачно сочетались в ней. Лучшие умы планеты создавали ее и проявили себя как настоящие художники. Специалисты сновали на стапелях, окружающих ракету, — шла подготовка к старту.

На бетонном квадрате появился автобус, все оживились и устремились поближе к нему. Автобус остановился, из него неуклюже вышел человек, облаченный в ярко-оранжевый скафандр. Впервые здесь, на космодроме, отчетливо и ясно прозвучало новое слово — космонавт. Оно было торжественное и необычное, а материализованное воплощение его выглядело по-земному обычным и добродушным. Согбенная от скафандра фигура космонавта вызывала сочувствие, а перчатки, болтающиеся, как у детей, на веревочке, пропущенной за шеей, делали ее просто трогательной.

— К полету готов, — кратко доложил космонавт.

Лифт доставил его к вершине ракеты, и он исчез в черноте входного люка. Люк задраили, космонавт остался один на один с космическим кораблем, с премудростью его электронных устройств и клубками проводов. Он отлично разбирался во всем, что придумали и создали тысячи людей его страны.

Космонавт был светел умом, прост и надежен. Чистые голубые глаза его впитали цвета океанов и неба, высокий лоб — мудрость народа.

Зажигались и гасли транспаранты — это включались на проверку и выключались многочисленные системы и приборы космического корабля. Спокойным зеленым цветом сигнализировали те из них, что были готовы к старту. Голос космонавта лился из динамиков, он рассказывал о своем корабле, который поднимет его в космос — туда, где никто из разумных планеты еще не был. Он — ПЕРВЫЙ.

Работа шла своим чередом. Вот отошли тяжелые фермы, обнимающие ракету, и теперь ее держали только цепкие руки тяготения. Планета пока еще не отпускала своего отважного сына, дерзнувшего разорвать пространство привычного мира.

Вот и время старта…

Человек с высоким, массивным лбом, широкий в плечах, впился крупными руками в микрофон:

— Счастливой тебе дороги! — волнуясь, напутствовал он.

Его голос услышали все и космонавт. Он улыбнулся, помахал рукой и задорно крикнул в ответ:

— Поехали!

Он был очень молод, Первый Космонавт Планеты.

Ракета ожила, пламя осветило «фундамент» величавого сооружения, и она сначала медленно, словно нехотя просыпаясь, как древний русский богатырь, оторвалась от бетона и металла, а потом ринулась в неизведанное, черное и бесконечное пространство, родившее когда-то саму планету.

Линия полета протянулась в космос и, не замкнувшись над планетой, устремилась вниз. С орбиты слышался голос космонавта. Его восхищение красотой планеты перемежалось деловыми сообщениями о работе корабля, о своем самочувствии, о первой встрече человека с космосом и невесомостью. Потом голос стал глуше, натруженнее. Своего посланца планета встречала навалившейся тяжестью, объятия ее были сильными и могучими.

И вот космонавт снова ступил на родную землю — радость переживали все. Планета была счастлива, ее люди доказали свою смелость и мудрость. …Кор привычно бросил взгляд на экран, сегодня просматривался сектор звездной системы, где уже обнаружена жизнь и первые проявления ее космического века — спутники, взлетавшие один за другим. Бесстрастные компьютеры Центра Галактики зафиксировали появление еще одного спутника.

«Внимающий мир» Кор уже хотел перевести экран на другой сектор, но остановился, вскочил и радостно побежал к «Познающему мир». Такого еще не было, в Центре господствовали узаконенная тишина и спокойствие.

Бор удивленно взглянул на ворвавшегося Кора.

— Бор, у нас радость, позволь тебя поздравить! В Галактике появилась еще одна планета, победившая тяжесть, — разумные третьей планеты желтой звезды вывели в пространство корабль с себе подобным, с разумным, Бор. Он уже на планете, все окончилось хорошо. Планета ликует. Бор, тебе просто везет, это уже пятая планета, запускающая разум при твоем дежурстве! Носители разума там — люди.

Бор не сводил глаз с радостного Кора — Их осталось три, Кор. Две разрушили друг друга. Настал трудный век и для планеты, о которой ты говоришь, маленькой и красивой. В руках ее разумных огромная энергия, знания и необъятное пространство. Как они распорядятся всем этим, Кор? Да будет путь их мудрым и светлым, да сумеют они сохранить Разум, Кор.

Кор возвратился к экрану и долго всматривался в планету-изумруд, кружащуюся в бесконечном танце вокруг желтой звезды. Красота планеты зачаровывала и казалась Кору совершенной и вечной.

«Сколько же придется пережить вам, разумные, — думал он, — чтобы было действительно так. Показать бы вам всем вашу планету, люди смогли бы тогда лучше понять, чем они обладают, в какой красоте живут, что им подарила природа-мать. Вот бы их сюда, к экрану Галактики, где видны и развитие и разрушение». Кор вздохнул и перевел экран в сектор фиолетовой звезды с роем планет, летящих вокруг нее, — там, на пятой планете, зарождалась робкая, хрупкая жизнь.

В кабине трое. Полковник Джон Грей, опытный пилот воздушно-космических сил США. Сорок пятый раз поднимает он махину из алюминия и стали в звездные дали. Устало прикрыты глаза, руки покоятся на подлокотниках кресла, не дремлет только мозг, до автоматизма отслеживая команды наземных служб.

«Домой попаду не скоро, — размышляет Грей. — Как там дела у Дика? Что-то творится с парнем. Серьезный, слишком серьезный, тоже хочет заняться космическими деньгами. Но они трудные, очень трудные, эти деньги. Давно прошла романтика, в космосе делают работу, бизнес вышел на орбиту. А где бизнес, там грязь. Эх, да разве объяснишь тебе, Дик, что твой отец, седой и легендарный астронавт, стал космической лошадью, которой управляют «мундиры»? А вожжи тянутся в «серый дом»… Раньше хоть приказ давали по-человечески: устно или пакет с заданием. А теперь… Сэр, получите приказ: программа в ведущем компьютере номер один, банк данных с коррекцией на третьи и пятые сутки. Ваша задача, сэр, обеспечить выполнение программы. И все. Вроде ты летишь помогать этому чертову ящику — компьютеру, «умнику», как его удачно обозвал Вирджил. Вот и сейчас: в брюхе «Святого патруля» семь контейнеров, семь длинных черных ящиков. Работа по особому указанию. Пятый контейнер особо важный, не подлежащий контролю. При работе с ним коэффициент осторожности единица, такого еще не было. Нет, хватит. Хватит катать в космос этих «котов в мешке» в виде длинных стальных контейнеров, похожих на гробы, а то все больше поговаривают, что среди них…»

Мысли Грея прервал голос ведущего старт.

— О'кэй! Ведущий компьютер дал норму. Через пять минут дадим пламя. На связи я, Хью.

— О'кэй, старина Хью. Ты опять меня провожаешь. До скорого. Ты только смотри не зажарь нас в этой старой сковородке, давай пламя плавнее, я ведь уже не молод. На борту норма. Юджин крутит головой так, что подшипники его шлема не заржавеют еще лет сто, они, наверное, раскалились докрасна. Юджин, не обожги шею! Вирджил, как всегда, дремлет. Хью, дай ему в наушники песню о Мэри. Вирджил, ты меня слышишь?

— Слышу, Джон, слышу. Ты опять шутишь. Придумал бы что-нибудь новое. Дайте объявление в газетах, Хью, что у меня уик-энд. Каркайте дальше, старые вороны, дайте мне отдохнуть, — добродушно проговорил доктор Кросс, специалист по полезной нагрузке.

— Юджин, как дела? — поинтересовался Грей.

— На борту порядок, сэр, системы, вверенные мне на контроль, в норме. Средние отклонения в коэффициентах 0,05, - четко доложил второй пилот Хьюз.