Ведьмак - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/72
• Следующая

– А вы, значит, не вняли…

– Они не имеют права! Болото ведь не частное владение. Его никто не приватизировал.

– Как знать… В наше время все возможно.

– Нет, нет, это исключено. Я знаю.

– Наверное, вы правы. Землю вместе с лесами, горами, реками, озерами и болотами, к счастью, наши нувориши еще не успели рассовать по карманам. Если такое случится, я первым возьму ствол и пойду на баррикады. Потому что тогда простому человеку останется только его клетка в многоэтажке и кусочек газона возле дома, загаженный домашними псами. А почему вы сразу не вернулись?

Я умолчал о том, что его уже ждали с карабином в руках. Зачем травмировать человека лишний раз?

– Так ведь я забыл тот путь, по которому шел на островок. Раз – и все из головы вылетело. Со мной такое случилось впервые. Ну, а потом я нашел гать…

– Надо же… – Я был сильно удивлен. – Как это вам удалось?

– Случайно. Я искал место, где поглубже, чтобы искупаться. Вошел в воду и сразу же на нее наткнулся.

Везет же людям… Похоже, это «колобок» и от лисы уйдет – вместе с нами.

– Но ведь гать должна была не вывести вас из западни, в которую вы попали, а завести вглубь болота. Вы это понимали?

– Так ведь я и хотел туда попасть, – простодушно ответил Кондратий Иванович.

– Не понял… Чего ради?

– Чтобы долго и нудно не объяснять, пойдемте, я вам кое-что покажу.

Кряхтя, Кондратка поднялся и пошел вглубь островка. За ним потянулись и мы.

Когда наша команда выбралась из кустов на чистое место, признаюсь, я остолбенел. Мы очутились на поляне, на которой практически не росла трава. А посреди нее высились каменные блоки, расставленные по кругу. В центре этого круга находился сложенный из камня жертвенник.

– Да ведь это… – У Идиомыча перехватило дыхание. – Ведь это уменьшенная копия кромлеха Стоунхенджа!

– Где-то похоже, – согласился Кондратий Иванович, довольный нашей реакцией на его открытие. – Но есть и существенные различия.

– Но вы ведь не это искали, – сказал я, пытливо глядя на Кондратку.

– Не это. Увы… – Он развел руками.

– Не отчаивайтесь. Открытие кромлеха в нашей глуши принесет вам мировую известность и славу. Это гораздо лучше, нежели каракули какого-то монаха, повествующие о конце света. Человечеству такие знания только во вред. А вот кромлех – это да. Это сенсация.

– Я тоже так думаю, – молвил возбужденный Кондратка. – Но все равно буду продолжать поиски рукописей, – добавил он упрямо.

– Ну-ну… – Я скептически ухмыльнулся. – Так уж устроен человек – вечно искать и находить неприятности на свое заднее место. Я совершенно не сомневался, что услышу от вас именно эти слова. Только есть одно существенное уточнение: вы продолжите поиски, если мы сумеем выбраться из этого болота.

Кондратка поскучнел. Наверное, он не очень верил, что когда-нибудь доберется до суши и расскажет всему миру про эти загадочные камни.

Похоже, с кромлехом подсуетились наши предки-славяне. Возможно, идолопоклонство в этой глуши существовало не только в ветхозаветные времена, но и совсем недавно, в шестнадцатом-семнадцатом столетиях, если судить по внешнему виду камней и по состоянию гати, которая явно была проложена к святилищу на острове не в древности.

Конечно, они стояли тут издавна, но не думаю, что со времен совсем уж седой старины. Хотя…

При более внимательном осмотре жертвенника я обнаружил, что он не просто сложен из камней. Он был сложен из камней, покрытых резными рельефами. Притом таких изображений, как на этих булыгах, я никогда не видел.

Почему я так смело это утверждаю? А все Каролина. Когда мы поженились, она задалась целью не только приспособить меня к фамильному бизнесу, но и сделать из меня очень образованного человека.

Я всегда интересовался одним интригующим моментом из жизни наши скороспелых богатеев: почему они считают, что стоит лишь побывать в Лувре или в Вестминстерском аббатстве, как ты сразу становишься докой во всех вопросах, касающихся истории, искусства и археологии вместе взятых?

Слышал бы кто-нибудь из по-настоящему образованных людей, как эти жучки, нахапавшие себе под шумок всеобщей прихватизации кучу «зелени», рассуждают о высоком. Умереть и не встать. Уши даже не вянут, а завязываются в узел.

Каролина взяла за моду таскать меня по всем музеям, в том числе и заграничным. Конечно, это занятие не безынтересное, но, боже ты мой, как же скучно и утомительно бродить по многочисленным залам и разглядывать ночные горшки эпохи Рамсеса (уж не знаю, какого по счету) или ржавые остатки железных мечей, выковырянных из-под земли каким-то энтузиастом.

И тем не менее в моей башке все же кое-что отложилось. Поневоле. Может, потому, что историю я зауважал еще со школы. (Но не историю КПСС! Которая просто задолбала меня во время учебы, особенно в суворовском училище. Это же надо, столько лжи наворотить за такой короткий срок…)

Поэтому, стоя и разглядывая изрядно сглаженные столетиями рельефы, я поймал себя на мысли, что, возможно, Кондратка и впрямь войдет в историю. Подобных изображений мне нигде не доводилось встречать, ни в одном музее мира.

– Николай Карлович! Подойдите сюда, – позвал я Идиомыча.

Профессор живо откликнулся на мой зов. Он подошел, и я показал ему изображения.

– Как вам это? – спросил я, наблюдая за его реакцией.

– Да, седая старина, – сказал он с глубокомысленным видом.

Все понятно. Наш профессор в археологии ни бельмеса. Он знает только про кромлехи, которые часто можно видеть на глянцевых обложках или разворотах разных журналов – от научных до мистического толка.

– Куда уж седее… – Я осклабился. – Кондратий Иванович? А это вы видели?

– В общем, да… – осторожно ответил Кондратка.

Он тоже не мог понять, почему меня так заинтересовали рельефные изображения на жертвеннике. Их было много, и вместе они составляли какой-то узор.

– И что? – Я был настойчив.

– Ну… это очень интересно. Нужно скопировать их.

– Эх, вы, ученые… – Я тяжко вздохнул. – Ладно, дарю вам, Кондратий Иванович, свои соображения и выводы. Это чтобы вас никто из ученой братии не обскакал. Там тоже есть шустрый народец. Чужое выдать за свое – это им как раз плюнуть.

– Я что-то вас не понимаю…

– Приглядитесь внимательней. Рельефы напоминают скандинавские руны. Но только напоминают. В них вплетены мотивы, очень похожие на изображения, которые оставили после себя племена майя. Но, судя по древности этих рельефов, в те времена об Америке здесь никто понятия не имел. А уж сообщения между Европой и американским континентом и вовсе не могло быть. Каким образом очутились здесь камнерезы, знающие мифологию майя?

– Действительно… – Кондратка едва не носом воткнулся в жертвенник – разглядывал изображения.

Похоже, ему давно нужно поменять очки.

– Это… Это потрясающе! – Он вскочил на ноги, схватил мою руку и начал тискать ее как любимую женщину. – Вы открыли мне глаза! Феноменально… Эти рельефы произведут фурор в научном мире!

– Не забудьте упомянуть в своих научных трудах и мое имя. Ну, скажем, как проводника в эти места. А то ведь никто не поверит, что некий гражданин, весьма далекий от науки, сумел определить уникальность данных рельефов. Я, конечно, человек скромный, но, знаете, иногда хочется, чтобы твое имя занесли на скрижали истории. А то живешь, живешь, мучаешься на этой земле, что-то там творишь, изобретаешь, кувыркаешься, как цирковая обезьяна, денежки копишь, детей растишь, дом строишь, и в конечном итоге после тебя остается лишь горстка безымянного праха. Всего-то.

– Обязательно упомяну!

Как же, упомянешь… Так я тебе и поверил. Я покривил губы в горькой усмешке.

Ничто так быстро не забывается, как доброе дело, которое ты сделал человеку. Увы, благодарность никогда не входила в число обязательных человеческих добродетелей. А уж в современном жестоком и эгоистичном мире – и подавно.

– Ладно, братья по разуму, славой как-нибудь сочтемся. А сейчас нам нужно думать совсем о другом… – Я возвратился к костру. – И кстати, это открытие меня совершенно не радует.

• Предыдущая
• 62/72
• Следующая