Выбери любимый жанр

Бог сумерек - Глуховцев Всеволод Олегович - Страница 30


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

30

Ну, то все дела интересные, но прошлые. А сейчас перед Огарковым встала задача новая, и он с энтузиазмом взялся за нее.

Прежде всего они уговорились со Смоляниновым, что испытуемые не будут знать о цели эксперимента. Просто, дескать, психологическое тестирование, сейчас это модно… Льву Евгеньевичу выделили комнату и пообещали обеспечить явку сотрудников, в течение нескольких дней прогнать весь персонал; Огарков полагал, что массовость эксперимента отрицательно влияет на достоверность результатов, поэтому проверка должна быть индивидуальной: это, конечно, дольше, зато надежнее… Да, и еще: уговорились для начала проверить рядовой, младший и средний командный состав. Руководство давайте пока оставим в стороне — сказал Смолянинов и вежливо улыбнулся.

В стороне так в стороне. На следующее утро Огарков, взяв в институте неделю за свой счет, сидел в выделенном ему кабинете, и к нему тек негустой поток бойцов, старших групп и бригадиров. Труд оказался потяжелее, нежели предполагал психолог-новатор. Он засиделся до позднего вечера, одурел от работы — и оказалось, что за двенадцать почти часов он пропустил пятьдесят человек.

Это был неплохой показатель. Он…

Но тут он прервался.

— Слушайте, ребята, — глянул озабоченно на часы. — Этак я с вами заболтаюсь, сейчас меня потеряют… Давайте-ка вечером? Я к вам нагряну.

— Давайте, — решительно сказал Палыч. Игорь прихватил его за рукав:

— Извините!.. Палыч, на два слова! Шепнуть кое-что надо.

Оттащил Коренькова шагов на двадцать и действительно зашептал, горячо и сердито:

— Палыч, ты что мелешь! А если продаст?! Ты знаешь его? Кто он такой?!

Но Палыч успокоительно и уверенно повел рукой.

— Игорь, доверься мне. Я чувствую. Здесь все чисто.

Игорь запнулся. Его это не убедило, но он помнил, какие чудеса отпускала Палычу судьба. Он поколебался, но потом кивнул и сказал:

— Ладно. — И они вернулись к машине.

Огарков озорно подмигнул им:

—  — Подстраховываетесь?..

— Да пустяки, — мгновенно отозвался Палыч.

— Ну почему же, все верно…

— Что это? — вдруг спросил Федор Матвеевич. Он прислушивался…

Из-за сквера донеслось нарастающее завывание сирен, все четверо, как по команде, повернулись, глядя в просвет аллеи, и увидели, как промчалась, тревожно вспыхивая мигалками, “скорая помощь” и тут же следом пронеслась машина с опознавательными знаками мчс.

— А, — вспомнил Федор Матвеевич, — это тот самый случай на мосту…

Лицо Льва Евгеньевича выразило недоумение, и Палыч коротко и ясно все ему разъяснил.

— Вот оно что… — протянул Огарков и покачал головой. — Думаете, слетел автомобиль с моста?

И почему-то Федор Матвеевич и Игорь посмотрели на Палыча, словно именно он должен был ответить. А тот вместо ответа протянул:

— Странно, да… странно. — Задумался, нахмурился…

— Что ты, Палыч?

— Да нет, ничего. — Кореньков невнимательно улыбнулся и сказал: — Ладно. О чем мы?.. А, да. Ну, в общем, вечером мы ждем вас, Лев Евгеньевич? Найдете нас?

— Если объясните…

— Объясним, объясним. Федор Матвеевич, растолкуйте товарищу…

ГЛАВА 10

…черт, черт, черт!.. Ну неужели это все?! Неужто это все, что было, это все напрасно, в пустоту, все вдребезги!.. Не может быть, не может быть! Сломаю! Одолею! Всех гадов расшибу!.. Никого не оставлю! Всех! Разнесу! В клочья!!!

Рваный черный туман клубился, вспыхивал золотыми грозовыми искрами — так вскипали ярость и бешенство. Но то было кипение пустое, судорожное — себя не обманешь. За грозовой чернотой — страх, а чернота рассеется. Тогда — со страхом один на один, глаза в глаза. У страха есть свои глаза.

ГЛАВА 11

…Когда ехали обратно, Игорь хмуро молчал. А Палыч хоть и молчал тоже, был заметно оживлен. Он заметил, конечно, что его сотоварищ мучим некой думой, но у него были свои думы, он вспоминал, сравнивал и наконец уверился в собственной правоте.

— Слушай-ка, Игорь, — сказал он, когда они приехали и шли к дому Федора Матвеевича, — а ведь та штука на мосту… Ну, словом, то происшествие. Оно как-то с нами связано.

— Как именно?

Палыч, прищурясь, посмотрел поверх лесных вершин, освещенных уже послеполуденным солнцем.

— Как именно, не скажу, — сознался он. — Но… Вот придет наш новый союзник, глядишь, и разъяснится.

— А он-то с какой стати?

— Я думаю, что и с ним связано. — Это Палыч сказал твердо.

Игорь хмыкнул, однако сказал спокойно:

— Ну, посмотрим. Послушаем…

Послушаем и посмотрим. Лев Евгеньевич явился действительно около половины седьмого вечера, прикатил на подержанной бежевой “пятерке”, и вид у него был озабоченный.

— Привет, ребята, — наспех поздоровался он. — Слушайте, ну надо же: вспомни заразу — появится сразу!..

И разъяснил свои слова.

Только он расстался с нашими героями и поднялся к себе на третий этаж института, как в коридоре столкнулся… с кем бы вы думали? — с вице-командором “Гекаты”! С этим, как его… Лев Евгеньевич досадливо прищелкнул пальцами…

— Богачевым? — Игорь сдвинул брови.

— Точно! — Огарков обрадовался, затряс пальцем. — Именно так его фамилия.

Игорь помрачнел еще более.

— Ничего себе кино… А если бы мы напоролись на него? Вот был бы фейерверк!.. И что он там делал?

А черт его знает, что он делал. Шел себе по коридору. На Огаркова и глазом не повел, прошел как мимо столба. — Так и попер вдаль, вид сосредоточенный.

Палыч энергично, но бесплодно почесал за ухом.

— Хм… и впрямь чудеса в решете. Что бы это значило, Лев Евгеньевич?

Тот только пожал плечами.

— Ну, Палыч! Ты же грозился: все, мол, просеку. Чего же не сечешь?

— Не до конца секу, — объяснил Палыч. — Вижу, что между этим всем есть связь. Но в чем?..

— Кстати, — вспомнил Огарков, — действительно с моста кто-то кувыркнулся. В институте уже болтали.

— Вот-вот. — Кореньков вздохнул. — И я о том же… Все это звенья одной цепи.

— Эй, звенья цепи, — вмешался Федор Матвеевич, — вы ужинать будете? Пошли в дом, там и потолкуете.

Ужин — печеная картошка, молоко, зелень с огорода, черный хлеб — смели подчистую. Кузьмич тоже принял участие, самолично допил оставшиеся в заначке грамм сто. Когда он убедился окончательно в том, что водки больше нет, интерес его к обществу утратился и он отбыл. Оставшиеся попили чайку, Лев Евгеньевич глянул на часы, сказал, что время поджимает, и продолжил свой

рассказ.

Итак, он продолжил работу с гекатовским персоналом. Решил так: сначала протестирует всех, а уж затем обработает материал. И он с утра до вечера сидел в кабинете, тестировал, тестировал, тестировал… в глазах мутилось. Вечером шел домой как пьяный — чуть не качался. И времени ушло больше, чем думал, пришлось в институте выпрашивать еще несколько суток… Начальство скривилось, но дало. И в десять дней он все закончил. Через его кабинет прошло 582 человека (тогда “Геката” еще не была такой большой, как сегодня).

Дома он с удовольствием ахнул стопку коньяку, закусил лимоном и приступил к обработке данных.

Это была суббота. Начал он в восемь вечера, а закончил в пять утра, уже в воскресенье, очумевший, с красными опухшими глазами, с пустой бутылкой и огрызками лимонной шкурки на столе, совершенно трезвый и ничего не понимающий, что происходит на этом свете.

Результаты эксперимента не укладывались в голове. Да что говорить, вот цифры распределения по группам:

1. 3 человека, или 0,52 %;

2. 21 человек, или 3,6 %;

3. 129 человек, или 22,16 %;

4. 386 человек, или 66,33 %;

5. 43 человека, или 7,39 %;

6. О человек, или 0 %.

Лев Евгеньевич долго и оцепенело смотрел на бумажку с результатами. Методика его за много лет отработалась, соврать она не могла. Значит, оставалось примириться с очевидным и невероятным: в “Гекату” каким-то сверхъестественным образом ухитряются отбирать потенциальных экстрасенсов, волшебников, чародеев… как их там еще назвать. Кстати, Огарков полюбопытствовал, разумеется, кто эти трое, наглухо отмороженные в смысле паранормальных талантов. И оказалось: повар, секретарь и уборщица.

30
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело