Выбери любимый жанр

Другая история Средневековья. От древности до Возрождения - Валянский Сергей Иванович - Страница 10


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

10

В одной из следующих книг мы проведем подробный разбор этих оккультных построений, использовавшихся в XVI веке для «конструирования» нашего прошлого. Здесь отметим только, что упомянутые даты неизвестно от какого события исчислялись. Например, платить Валентиниану подать отказались в 441 году, утверждает Жан Боден. Можно подумать, что речь идет о 441 годе от Рождества Христова. Но по «эре Диоклетиана», которая началась в 284 году, 441-й соответствует 725 году от РХ. Причем это не единственный вариант, и «точка отсчета» может оказаться в IX или Х веке. Во всех «нумерологических» расчетах традиционных хронологов нужно еще очень и очень разбираться, но мы оставим это для следующих исследований, а пока вернемся к событийности истории.

Самый любимый Жаном Боденом историк – Полибий (ок. 200–120 до н. э.), автор «Всемирной истории» в 40 книгах, в которых он охватил пласт истории начиная с Пунических войн, то есть, как считается, с 264 года до н. э. Если в рамках сконструированной магами истории расположить годы его жизни по стандартной синусоиде, то он – современник самого Жана Бодена, если по ее «римской» волне – то, значит, он творил за сто лет до него и относится к линии № 7. Вот что пишет Боден об этом «древнем греке» (добавления в скобках наши. – Авт.):

«Он любил мудрых законодателей, хороших военачальников. Полибий высказал свое мнение о многих вещах, о делах военных и гражданских, а также много писал о назначении истории. В дополнение он оставил отчет почти о всех людях, которые были знамениты в его время и немного раньше – от 124-й Олимпиады или 3680 г. от Творения, до 3766 г. Но из сорока книг, которые он написал, тридцать четыре погибли. Полибий понимал, конечно, что оставить по себе память как о философе нисколько не хуже, чем как об историке. В случае с союзом карфагенян он предупреждал вождей и руководителей государства, что они могли бы объединиться без тех, с кем создали союз, принужденные необходимостью или возможностью дружбы. Указаниями такого рода наполнена шестая книга, в которой он выразил себя очень полно, рассуждая о военных и гражданских занятиях римлян. Никто из древних писателей не дал более точной характеристики отдельных земель и регионов. Кроме того, он часто пренебрегал чуждыми ему мнениями ранних историков, которые много писали нелепых и глупых вещей о римлянах. Благодаря этому человеку мы открыли плачевные ошибки Тита Ливия и Аппиана, свидетельствовавших, что отряды галлов подчинялись Бренну (победили римлян при Аллии в 387 до н. э., линия № 6), отличавшемуся таким хвастовством и надменностью, что другому человеку это было не под силу выдержать, и именно поэтому город и был взят. Юстин (император Византии в 518–527 годах, линия № 6 «византийской» волны) пострадал из-за подобной ошибки, так же как Каллимах (эллинистический поэт и ученый, ок. 300 – ок. 240 до н. э., линия № 7) и его схоласты, которые написали, что войска Бренна опустошили Италию, вторглись в Грецию, но после того, как они разграбили Дельфийский храм, все были поражены молнией и погибли. Кроме того, Полибий показал с большой ясностью и убедительностью доказательств, что эти войска сожгли город, продвинулись до Геллеспонта и, прельщенные удобными, благоприятными участками, поселились вокруг Византии, где в конце концов были завоеваны фракийцами, но при этом они все-таки сохраняли королевство даже во времена Клиара. Этот факт сам по себе не дает возможности установить, когда Бренн был вождем, как долго галлы оккупировали Византию и сколько времени контролировали Грецию».

Чудесное сообщение о событиях последнего столетия перед взятием власти в Византии турками. А еще того чудеснее, что в 10-й главе этой же своей книги – «Расположение и отбор историков» Жан Боден рекомендует читателю ознакомиться с трудом упомянутого выше поэта и ученого Каллимаха под названием «История борьбы поляков против турок». Где античный грек мог бы отыскать в III веке до н. э. поляков и турок – загадка, а вот в XV веке, находящемся на той же линии № 7 «синусоиды Жабинского», он это сделать вполне мог.

Среди прочих книг, которые Жан Боден рекомендует читателю, обращает на себя внимание труд Никифора Калиста «Восемнадцать книг Священной истории от Христа до Гераклита». Если здесь речь идет о том Гераклите Эфесском, которого непременно упоминают все энциклопедии, то жил он в конце VI – начале V века до рождения Христа. Сообщает Боден и о трех книгах Турпиана и Эйнгарда «Жизнеописания Карла Великого», причем в третьей книге жизнь Карла, традиционно относимого на IX век, продлена до 1490 года.

«В наше время Павел Джовио, во всем следуя Полибию (!), тоже решил разделить всеобщую историю, правда, на свои собственные периоды. Но между ними есть и различия, и они прежде всего состоят в том, что последний присутствовал при событиях, или описывал ситуацию по горячим следам, или выискивал материалы повсюду и получал личные и общественные отчеты и записи. Первый же из вышеупомянутых, а именно Джовио, многие вещи описал так, что напрашивается вопрос: «А имел ли он голову на плечах?» Полибий долгое время занимался военными и гражданскими дисциплинами, ни один ученый муж не имел такого опыта. Полибий был признанным вождем в своем государстве среди рядовых граждан. Уже обогащенный большим опытом, он стал врачом. Полибий много путешествовал; объехав большую часть Европы, побережья Африки и Малой Азии, он мог изучить традиции многих народов. А Павел Джовио, как он сам хвастался, оставался в Ватикане в течение тридцати семи лет. Первый был наставником, помощником и советчиком Сципиона Африканского (военачальник II века до н. э.) повсюду, во всех его войнах, а последний был ежедневным советником папы. (Как видим, основное отличие между этими историками не в том, что между ними 1800 лет, а в том, что Полибий лично путешествовал и участвовал в описываемой им войне, а Джовио отсиживался в Ватикане.) Когда его спросили, почему он пишет вещи, которые заведомо являются фальшивыми, или скрывает то, что является правдой, то он ответил, что делает это потому, что так нужно его друзьям. Кроме того, он считал, что потомки будут верить ему бесконечно, вознесут похвалу и ему, и его соотечественникам. Жорес Парижский определенно дал окончательное доказательство этому, когда выразил уверенность, что выдуманные басни об Амадисе будут нести не меньше правды и вызывать не меньше доверия, чем написанное Джовио. Недостатки его были бы еще разительнее, если бы он распространял придуманную им ложь в интересах какого-либо государства. Является фактом, хотя Ксенофонт и Платон и ставили это под сомнение, что если ложь для кого-либо служит основой в жизни, то, действительно, в истории ему всегда найдется место. Как-то кардинал Виссарион (1395–1472) сказал, что когда он заметил, как многие из тех, кого он осуждал, обращались к богам с глупыми восхвалениями Риму, то он действительно стал очень сильно сомневаться, были ли правдой вещи, описанные древними. Таким образом, лживые истории разрушают веру во все остальное».

Действительно, так и создавалась история. Одновременно соседствовали разные «школы», вводились «периодизации», и все это не имело ничего общего с реальным ходом событий, имевших место в прошлом. В итоге победила одна какая-то версия. Впрочем ясно, какая: ставшая теперь традиционной, непререкаемой. Тоталитарной, попросту говоря.

«Если Джовио подражал Полибию, то он должен был бы помнить, как его кумир отмечал, что тот, кто отделяет правду от истории, закрывает глаза на самое прекрасное. Подчеркивая свою правдивость, Джовио пишет, что ему известно имя человека, который называет его автором сплетен, но ведь и Брутт Венецианский часто обвиняет Слейдана в лживости, потому что последний руководствовался религиозными пристрастиями, а позднее – ненавистью к тирании. Но он мог быть опровергнут самим отцом истории Гвиччардини, глубине анализа и правдивости которого могут позавидовать многие (вот вам и новый «отец истории», вместо Геродота). Если его произведения сравнивать с работами Джовио, то они имеют сходства не более, чем круг и квадрат. Они отличаются друг от друга и особенностями речи, и стилем, и трактовками договоров, законов, которые Джовио позволяет себе выдумывать по своему усмотрению. И он так преуспел в насилии над правдой, что рядом с ним рассуждения грубых солдат выглядят как речи утонченных схоластов. Оценивая его самого и отношение к нему других, Алкиатти (1492–1550) заявил: «Отметая глупые похвалы императора Карла, считавшего, что в честь Джовио должны играть фанфары, я обращаю свое внимание на его [Джовио] болтовню, которая представляется мне не более правдоподобной, чем рассказ о том, как Мулей Хасан убил две тысячи львов, или о том, что шесть тысяч овец и две тысячи голов крупного рогатого скота были похищены одним галлом с поля Бреска. Причем его утверждения не подтверждены даже ссылкой на какой-либо авторитет. Многое из того, что он писал об императорах Персии, Абиссинии, Турции, также вызывает сомнение, кое в чем из написанного он даже сам раскаивается».

10
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело