Небесные девушки - Глэмзер Бернард - Страница 48

• Предыдущая
• 48/87
• Следующая

Итак, начался новый уик-энд. Утром в субботу в семь тридцать Джурди покинула номер, коротко бросив: «Всем привет». И, когда дверь за ней закрылась, Донна спросила: «Куда она отправилась?» — с моих губ слетел готовый ответ: «О, всего лишь посетить кузена в Пальм-Бич». Альма вела себя в высшей степени подозрительно, разговаривала сама с собой и улыбалась своей легкой загадочной улыбкой, когда она гладила что-то из кружев и шелка, что, по ее, мнению, следовало называть комбинацией, и я спросила:

— У тебя опять назначена встреча с твоим другом-боксером?

Донна была в комнате, поэтому я говорила по-итальянски.

Боксер был скорее всего опасным бандитом, но я назвала его pugiliste[7], и это, кажется, было замечено.

Она надменно ответила;

— С какой стати ты задаешь этот вопрос? Разве кого-либо из вас касается, с кем я встречаюсь?

Искусство беседы в этой стране, вероятно, на стадий умирания, но в Италии оно на том же уровне, что и опера, так что часто их невозможно различить.

— Пожалуйста, послушай меня, Альма, дорогая, — сказала я. — У меня нет желания касаться твоих встреч, но я слышала, что этот боксер такой человек, с которым следует быть осторожным. Это было сказано человеком, знающим, что его характер не из лучших.

Она гладила две пары так называемых трусиков и лифчиков, пока мне отвечала. Это был настоящий трактат по поводу вмешательства в чужие дела, со ссылками на секретную полицию и окружение шпионов, которые на самом деле являются просто-напросто завистливыми девственницами. Это определенно попало в цель, хотя и не было в буквальном смысле правдой, и я прервала ее выступление громким вскриком протеста, который она даже не побеспокоилась выслушать. Слишком погруженная в себя, Альма наконец проговорила:

— Если бы ты не была настолько ослеплена завистью, ты должна была понять, что я могу очень хорошо позаботиться сама о себе. Я не нуждаюсь в подобных предостережениях. К тому же он простой американский парень, без особых приемов.

— Не обманывай себя, моя дорогая, в Италии множество парней, которых спокойно заткнут за пояс простые американские парни. У них достаточно приемов, чтобы достичь того, что они хотят. И они могут обойтись вообще без всяких приемов.

— Вздор! Это парень высшего класса. У него итальянский автомобиль. Тебе нужны еще какие-то доказательства? «Ланча». Даже в Риме только люди самого высокого класса владеют двухместной спортивной «ланчей».

— Послушай меня, Альма. В Майами-Бич такой автомобиль является практически признанием виновности.

Но она, как обычно, была упрямой, а я была вынуждена признать, что у меня действительно нет никаких доказательств. Я имею в виду, что, если бы кто-то пришел ко мне год назад и сказал: «Послушай, Кэрол, остерегайся Тома Ричи, под этим ежиком находится не что иное, как дьявол в человеческом облике», — я ответила бы точно так же. Не совсем так растянуто, может быть, но во многом с точно такой же аргументацией. Действительно, когда я подумала об этом, я удивилась тому, насколько Альма была терпима. Я, однако, сделала все возможное, и когда она около полудня быстро выбежала, все, что мне оставалось сделать, это глубоко вздохнуть.

Другой стороной дела было то, что она выглядела столь великолепно, а ее глаза сверкали таким нетерпением, что мы обе, Донна и я, были охвачены завистью из-за того, что у нас нет свиданий; а спустя минуту после ее ухода мы начали проявлять симптомы сумасшествия. А это было большим профессиональным риском для четырнадцатого этажа; только что тебя заботило разогревание тушеного мяса в камбузе, а уже в. следующее мгновение тебя охватывало истерическое любопытство, будешь ли ты когда-нибудь снова ощущать запах мужчины. Налицо было полное, совершенное и повсеместное отсутствие живых существ. Я вспомнила, как однажды вечером один из молодых лифтеров, прыщавое существо с едва пробивающимися усами, поспешил из своего лифта, чтобы передать поздравительную телеграмму, одной из девушек. Поблагодарила ли она его? Нет. Она завопила: «Ты понимаешь, что, входя сюда, тебе следует брать свою жизнь в свои руки?» — и маленький уродец был так напуган, что помчался назад к лифту, спустился до самого низа, и его не было видно целую неделю.

В конце концов, спустя полчаса после ухода Альмы, Донна заявила:

— Послушай, если мы не уйдем отсюда в скором времени, то я начну крушить мебель.

А я сказала:

— Донна, довольно странно, но я ощущаю то же самое. — Может быть, я чувствовала себя еще хуже, ибо Рой Дьюер, в сущности, был под ногами, и во мне все больше и больше нарастал жар, потому что ему не хватало элементарного приличия поднять телефонную трубку и позвонить мне. Только бы услышать, как он говорит: «Кэрол, мы не должны продолжать», как будто мы что-то начинали, или: «Кэрол, мы не должны видеться друг с другом», — это было бы бальзамом для моего одинокого сердца. Но от него не было ни звука, и это было невыносимо.

Донна сказала:

— Хватит выглядеть, как привидение, наденем что-либо и в путь.

Я облачилась во что-то миленькое и цветастое, а Донна — во что-то зеленоватое, и мы двинулись на выход, напоминая собой висячие сады Вавилона. Когда мы вошли в лифт, Донна предложила:

— Давай возьмем машину, -но я была готова этому.

— Если ты возьмешь машину, — сказала я, — то на свой счет.

Она ответила:

— Мой Бог, иногда ты вещаешь, как Джордж Вашингтон, — на что я сказала:

— Ерунда. Машины нет, насколько я понимаю, и ты это знаешь, — Итак, мы взяли такси и попросили подбросить нас к Бурдину, это было своего рода главной станцией назначения для девушек и, когда мы выползли из такси, там прогуливались, тихо посвистывая, два высоких молодых интересных парня из военно-воздушных сил. Мне противно признаться, но это звучало музыкой в моих ушах. Я вспыхнула. Донна улыбнулась с тайным удовлетворением, и я могла бы поклясться, что она испытывала то же самое чувство, что и я. Мой Бог, я снова была девушкой. Уголком глаза я отметила, что один из них был капитан, а другой лейтенант, но Донна не повернула своей головы даже на одну тысячную дюйма. Она схватила мою руку и, к моему отчаянию, повела меня в магазин; но как только она оказалась внутри, она тотчас же остановилась, как будто интересовалась, где здесь дамская комната. Две секунды спустя оба летчика чуть-чуть не сшибли нас. Донна рассчитала это до миллиметра — они не могли не натолкнуться на нас, — и она пропела:

— Ну, ребятки! Я не помню, была ли влюблена до смерти, но мне не улыбается быть раздавленной до смерти, — и мы стояли и хохотали, как идиоты.

Капитан, имя которого оказалось Элиот Ивинг, и лейтенант, которого звали Боб Килер, совсем не были лопухами. Прежде чем я поняла, что произошло, нас уже вели к какому-то элегантному ресторану, где Элиот предложил нам приземлиться для ленча. В соответствии со своим рангом он получил лучшую часть добычи, и он очень рассудительно выбрал Донну, предоставив остальное своему подчиненному. Я не возражала — да я и не могла ничего поделать, и в действительности из двух мужчин я предпочитала Боба Килера. При ближайшем рассмотрении Элиот оказался довольно крепким парнем, плотно сложенным и очень уверенным в себе. Боб был спокойнее и приятнее — может быть, потому он и был лишь лейтенантом. Он был по-своему красив, с карими глазами и волосами цвета скошенной соломы; и, возможно, это сделало наше общение безопасным, потому что мое сердце разрезано надвое типом с серыми глазами и темными волосами, по профессии психиатром.

Странность ситуации состояла в том, что я оставалась смущенной и косноязычной в течение невероятно долгого времени. Полагаю, что это как-то было связано с возрастом. Я была зрелая старая двадцатидвухлетняя леди, а когда ты достигнешь горной вершины, то оказаться подцепленной не слишком достойно. Такова моя теория.

Стало полегче к концу дня. Элиот был очарователен, Донна была чертовски весела, Боб был довольно остроумен, и мы много смеялись. Это помогало. Смех растапливает льды. И тогда я поняла, что эти два парня оказались точно в таком же трудном положений, как мы с Донной. Про нас с Донной можно было сказать то же самое, что говорили они: будто мы им оказали, огромную милость тем, что сидели с ними в дорогом ресторане и поглощали фунт за фунтом каменного краба. Насколько я могла разобраться, они оба были в отчаянии. Их основная работа заключалась в том, чтобы охранять запасы спирта некоего генерала Вуззи Гуфа на каком-то таинственном объекте, и при этом полагалось поддерживать дружеские отношения с призывниками, чтобы предупредить мятеж. «На самом деле!» — воскликнули мы с Донной. Но я догадалась, что они с мыса Канаверал или с какой-нибудь другой ракетной площадки, а позже я узнала, что и Донна подумала точно так же. Мы не могли обвинять их в излишней осторожности. Мы попутно устраивали им засаду, чтобы полностью их уверить, что мы только что высадились с русской подводной лодки.

• Предыдущая
• 48/87
• Следующая