Небесные девушки - Глэмзер Бернард - Страница 54

• Предыдущая
• 54/87
• Следующая

Наконец, совершенно измотанная частыми звонками, я обратилась к Донне:

— Ответь, это наверняка тебя. — Она ответила, и затем трубка повисла у нее на пальцах, как мертвая крыса.

— Кто-нибудь видел Томпсон?

Я отозвалась:

— Ты это честно?

— На том конце спрашивают кого-то по имени Томпсон. Ты Томпсон?

Я выхватила трубку из ее рук и сказала:

— Хелло!

— Мисс Томпсон? Привет. Как дела? Это Н. В.

Я могла умереть. Я могла выплакать океан слез и затопить весь «Шалеруа». Я могла разорвать свое горло. Я сказала:

— О, о, хелло! Как мило с вашей стороны, что вы позвонили.

— Это здорово — слышать вас снова, мисс Томпсон. Я вас не видел целую неделю. Я надеюсь, мы с вами повидаемся.

— Ну, вы знаете, мы так много работали, ни у одной из нас не было ни минуты позвонить своим.

— Они действительно вас загоняли, а?

— Они действительно заставляют нас работать.

— Да. — Он глубоко вздохнул. — Послушайте, в таком случае, не воспользоваться ли нам несколькими часами передышки? А? Как вы думаете? Может быть, вы могли бы поужинать со мной этим вечером, мы могли бы заглянуть в маленький клуб, который я знаю…

В этих нескольких словах заключалась вся история жизни Томпсон. Кто пригласил ее на свидание? Человек, с которым ей не разрешали видеться. О, Боже, Боже! Боже!

Я сказала:

— Мистер Брангуин, простите меня, простите меня… Он ждал.

Я сказала:

— Я приму ваше приглашение с благодарностью, мне понравится это в любое другое время, когда я свободна, но я так устала; я не могу сегодня никуда пойти. Мне очень жаль.

— О'кей. А как насчет завтрашнего вечера?

Я была готова совершить харакири при помощи моих старых тупых маникюрных ножниц.

— Но завтра вечером, я ужасно извиняюсь, завтра вечером у меня свидание, о котором я договорилась раньше, на неделе.

— Понимаю.

— Я чувствую себя неловко из-за этого…

— Не переживайте, мисс Томпсон. Может быть, в какой-либо другой раз. А?

— Да. Я тоже надеюсь.

— Берегите себя, — сказал он.

— Буду. Спасибо за звонок. Большое вам спасибо.

Он отключился. Я положила трубку и повернула голову к стене. Это была почти битва насмерть между судьбой и мной, и я знала, кто победит в ней.

Донна спросила:

— Брангуин?

— Да.

— Ты чертовски глупа.

— Донна, заткнись.

— Кому бы ты причинила вред, если бы пошла с ним?. Ты можешь сама о себе позаботиться, можешь?

— Донна, заткнись.

— Я тебя не понимаю, дорогая. Я не понимаю, как устроена твоя голова.

Я вышла из номера в полном отчаянии. Было невозможно находиться здесь с тремя девушками, готовящимися к свиданиям. Каждая из них была в поту и хотела принять душ и одеться, но Альма, как обычно, заняла ванную, и открытая война могла вспыхнуть в любую минуту. Я спустилась в вестибюль, бормоча себе под нос снова и снова: «Суббота, вечер, никакого свидания. Суббота, вечер, никакого свидания», и вдруг я заметила, что, прогуливаясь в вестибюле, всматриваюсь в мужчин, а они разглядывали меня (и поглядывая искоса) и смотрели мне вслед. Мой Бог! Что за ужас!

Удивительно, что можно загнать в свое подсознание другого человека только потому, что другой человек стал твоей частью третью неделю подряд, хотя ты с ним и не встречаешься.

И в тот момент, когда я поняла, как безнадежно было мое подсознание, я подумала: «О'кей, детка, существует лишь один путь реализовать это дело»; и я вошла в телефонную будку, со стуком закрыла дверь и сказала холодной телефонистке:

— Соедините меня с номером тысяча двести восемь, пожалуйста, — И стала ждать.

Он сказал, подойдя через пять секунд:

— Хелло.

— Доктор Дьюер?

— Да.

— Это мисс Томпсон.

Он, разумеется, был ошеломлен.

— Да, да, да, — сказал он.

— Я надеюсь, вы не забыли о моем звонке вам в субботу вечером?

— Кэрол, я только что звонил вам.

— Это правда?

— Абсолютно.

Я сказала:

— Я звоню из вестибюля. Номер телефона здесь — двадцать шесть, — и я положила трубку.

Через пару мгновений зазвонил телефон. Я дала ему прозвонить шесть раз, потом подняла трубку и сказала:

— Хелло?

— Кэрол…

— Извините меня. Кто это?

— Рой Дьюер.

— Ну, доктор Дьюер! Какой сюрприз! Как мило, что вы позвонили. И что я могу сделать для вас, доктор Дьюер?

— Кэрол, вы верите мне? Я хотел позвонить вам каждый вечер на этой неделе, каждый вечер.

— Доктор Дьюер, вы говорите очень приятные вещи.

— Я вам не лгу.

— Ну, доктор Дьюер, я никогда даже ни секунды не думала, что вы мне лжете.

— Кэрол…

Я не могла сдержать свой голос:

— Рой, о Рой, я почти умираю от одиночества. Рой, я так одинока и несчастна. Я хочу умереть.

— Вы в вестибюле?

— Я еще в вестибюле, Рой, я еще у телефона с номером двадцать шесть.

— Я сейчас спущусь. Я встречу тебя в кафе.

Я не сказала «до свиданья», не поблагодарила, а положила трубку и пошла в кафе, села за столик, разглядывая рисунки растрепанных пастушек; и в самом деле, он пришел через пару минут и сел, глядя на меня. На нем были серые брюки и серая рубашка, узкий однотонный бледно-желтый галстук и серый спортивный пиджак, а за стеклами роговых очков его серые глаза были жесткими, но тревожными.

— Хелло, — сказал он.

— Хелло. Ты хочешь извинить меня за звонок тебе?

— Конечно, нет.

— Я никогда раньше не звонила мужчине вот так, как сейчас. Я стыжусь самой себя. Доктор Дьюер, психиатров обучают, как быть жестоким?

— Не говори так.

— В четвертый вечер (с момента моего прибытия сюда) ты повел меня на пляж и поцеловал. Ты помнишь этот смешной инцидент?

— Да.

— С того времени…

Он резко прервал меня:

— С того момента я люблю тебя. Ты хотела подтверждения этого?

— О, Боже мой, — сказала я. Затем я продолжила: — Закажи, пожалуйста, кофе. Со сливками.

Он повернулся и кивнул официантке, и мы не разговаривали, пока она не принесла нам обоим кофе в маленьких серебряных кофейниках с серебряным кувшинчиком для сливок и серебряной сахарницей. — Вы понимаете, как я себя чувствую? — спросила я, как только мы остались одни. — Я чувствую себя точно так, как та бедная девушка, которую беспокоила луна и которая совершенно обнаженная приходила поглядеть на вас в три часа ночи. Но я сделала это при ярком дневном свете.

— Извини меня.

— Я рада, что ты просишь прощения, Рой.

Он сказал:

— Я думал, что ясно все тебе объяснил. Я думал, что ты поняла.

— Что, Рой, дорогой?

— Невозможность для меня иметь отношения с девушкой, которая проходит подготовку в школе.

— Я помню, Рой. Ты сказал мне это. Я спрашивала тебя, возможны ли у нас какие-либо отношения, но ты никогда толком не объяснил этого. Сможешь ли ты иметь со мной отношения, когда я получу диплом?

Он ответил очень резким, хриплым голосом:

— Арни Гаррисон знает, что я люблю тебя.

— Ох! Я весьма рада, что ты сказал ему об этом до того, как сказал об этом мне.

Он ударил рукой по столу: хлоп!

— Успокойся! Прекратишь ли ты острить по моему адресу?

— Но действительно я восхищена тем, что мистер Гаррисон первым узнал об этом. Я не могла бы быть более счастливой.

— Вся школа знает об этом, — сказал он с отчаянием. — Все в мире знают!

— Как восхитительно. Ты напечатал это в «Майами гералд» или где-либо еще?

— Обо всех целях и намерениях, — продолжил он. Он смотрел на меня по-настоящему разозлившись. — Это было написано у меня на лице, когда я встретил тебя на прошлой неделе на играх джей-элэй, вот и все. Арни Гаррисон, Кэролайн Гаррисон, Пег Узбли, черт побери, они не могли не заметить этого. Арни сказал, это было самое смешное зрелище, которое он когда-либо видел за всю свою жизнь. Он сказал, что я сидел там весь вечер и светил, как луна, тебе в затылок. И потом, когда ты сказала мне позже… — Он остановился, снял свои роговые очки и сильно подышал на них.

• Предыдущая
• 54/87
• Следующая