Мария Стюарт - Дюма Александр - Страница 34

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая

Королева подала руку шерифу, и тот проводил ее в лодку, затем туда прошли Мэри Сейтон и еще две женщины. Тотчас были подняты паруса, и маленькое суденышко, отчалив от берега Гэллоуэя, устремилось к Камберленду. И пока оно было видно, все провожавшие королеву стояли на берегу и махали ей руками, а она махала им с кормы носовым платком. Наконец лодка исчезла из виду, и оставшиеся не смогли сдержать слез. У них были на то основания, и предчувствие дандреннанского настоятеля оправдалось: все они видели Марию Стюарт в последний раз.

На английском берегу королеву Шотландии встретили посланцы Елизаветы и от имени своей государыни выразили сожаление, что та не смогла самолично встретить свою сестру и оказать ей сердечный прием. Но прежде необходимо, объявили они, чтобы шотландская королева доказала свою непричастность к смерти Дарнли, семейство которого, будучи подданными королевы Англии, имеет право на ее покровительство и правосудие.

Мария Стюарт оказалась настолько слепа, что не увидела ловушки и выразила готовность доказать свою невиновность, к удовлетворению сестрицы Елизаветы, но как только у той в руках оказалось письменное согласие Марии, она тут же из арбитра превратилась в судью и, назначив комиссию для выслушивания сторон, потребовала, чтобы Мерри явился и выступил обвинителем своей сестры. Мерри, знавший тайные намерения Елизаветы в отношении соперницы, не колебался ни секунды. Он прибыл в Англию и привез с собой шкатулку, содержащую три уже представленных нами письма, стихи и некоторые другие документы, доказывавшие, что королева не только была любовницей Босуэла при жизни Дарнли, но и знала о готовящемся убийстве своего супруга. Лорд Херрис и епископ Росский, бывшие защитниками Марии Стюарт, утверждали, что письма эти подложные, почерк в них подделан, и требовали, чтобы эксперты сличили его и установили, так это или нет, но добиться своего не смогли; спор этот продолжается до сих пор, и сейчас еще ни историки, ни ученые не могут сказать ничего определенного на этот счет.

После пятимесячного следствия английская королева дала знать сторонам, что в процессе расследования не удалось обнаружить ничего порочащего честь ни обвиняемого, ни обвиняемой, посему все остается в прежнем положении до той поры, пока одна из сторон не сможет представить новые доказательства.

После столь странного решения Елизавета должна была бы отослать регента в Шотландию и дать Марии Стюарт возможность уехать, куда ей хочется. Но вместо этого она велела перевезти пленницу из замка Болтон в Карлайлский замок, со стены которого несчастной Марии Стюарт были видны синеватые горы родной Шотландии.

Одним из судей, назначенных для расследования дела Марии Стюарт, был Томас Хауард, герцог Норфолк. То ли уверившись в невиновности Марии Стюарт, то ли подстрекаемый честолюбием и намереваясь, как впоследствии было сказано в приговоре, жениться на ней, обручить свою дочь с малолетним королем и стать регентом Шотландии, он задумал освободить королеву из тюрьмы. Многие представители знатнейшего английского дворянства, в том числе графы Уэстеморленд и Нортумберленд, вступили в заговор и обязались всемерно поддерживать его. Однако их планы стали известны регенту, и тот выдал их Елизавете, которая приказала арестовать Норфолка. Уэстморленд и Нортумберленд, вовремя предупрежденные, перешли границу и укрылись в окраинных районах Шотландского королевства, держащих сторону королевы Марии. Уэстморленд добрался до Фландрии, где и умер в изгнании, а Нортумберленд был выдан Мерри и заключен в замке Лохливен, где его стерегли куда бдительней, чем перед тем королеву. Норфолк же был казнен. Из этого можно заключить, что звезда Марии Стюарт ничуть не утратила своего гибельного воздействия.

Тем временем регент, осыпанный дарами Елизаветы и, в сущности, добившийся от нее того, чего хотел, поскольку Мария продолжала оставаться узницей, вернулся в Эдинбург и сразу же занялся тем, что рассеял остатки сторонников низложенной королевы; когда же за Нортумберлендом замкнулись ворота замка Лохливен, он от имени малолетнего короля Иакова VI начал преследования всех тех, кто поддерживал его мать, главным образом Гамильтонов, бывших со времени «выметания улиц» Эдинбурга смертельными врагами Дугласов; шесть главнейших представителей этого рода были приговорены к смертной казни, которую им заменили вечным изгнанием лишь по настоянию Джона Нокса,[33] чье влияние в Шотландии было настолько велико, что даже Мерри не решился отказать ему в помиловании приговоренных.

Одним из помилованных был некий Гамильтон из Босуэлоу, человек, словно бы вышедший из прошлого Шотландии, дикий и мстительный, как лорды времен Иакова I. Он бежал в горы и нашел там убежище, но вдруг ему стало известно, что Мерри, исполняя приговор о конфискации имущества изгнанных, отдал его владения одному из своих фаворитов; при этом его больную, лежащую в постели жену без всякой жалости выгнали из дома, не позволив ей даже взять теплую одежду, хотя стояли холода. Несчастная женщина, не имеющая ни крова, ни одежды, ни хлеба, сошла с ума и некоторое время бродила в окрестностях, возбуждая жалость и страх, так как все боялись, помогая ей, навлечь гнев властей. В конце концов она умерла от голода и холода у дверей дома, из которого ее выгнали.

Узнав об этом, Босуэлоу, несмотря на свой свирепый характер, не впал в ярость; он лишь жутко улыбнулся и бросил:

– Ну что ж, я отомщу.

На следующий день Босуэлоу, переодетый, спустился с гор на равнину, имея на руках от архиепископа Сент-Эндрю, который, как мы помним, до последнего поддерживал Марию Стюарт, приказ открыть ему дом, принадлежавший этому прелату в городе Линлитгоу. У этого дома, стоявшего на главной улице, был деревянный балкон, который выходил на площадь, а одна из дверей вела в поля. Босуэлоу ночью проник в дом, расположился на втором этаже, затянул стены черным сукном, чтобы тень не выдала его присутствия, постелил на полу тюфяки, чтобы внизу не слышно было, как он ходит, привязал в саду оседланного коня, срезал верхнюю часть калитки, чтобы конь мог перемахнуть через нее на скаку, и, вооружившись аркебузой, засел в комнате.

Все эти приготовления производились, как можно догадаться, потому, что на следующий день Мерри должен был проехать через Линлитгоу. И все же, как бы тайно они ни велись, они чуть было не оказались бесполезными, так как друзья регента предупредили его, что ему небезопасно ехать через город, почти целиком принадлежащий Гамильтонам, и посоветовал изменить маршрут. Но Мерри был не трус и не привык отступать даже перед подлинными опасностями, а эту он почитал вымышленной и, посмеявшись над ней, не счел нужным менять свои планы, решив ехать через город. Путь его пролегал по улице, на которую выходил балкон дома, принадлежащего архиепископу Сент-Эндрю; он выехал на нее, и хотя друзья настаивали, чтобы он проскакал по ней как можно быстрей и чтобы стража расчищала ему путь в толпе, продвигаться ему пришлось шагом, так как собралось множество народу посмотреть на него. Напротив балкона, словно случай играл на руку убийце, толпа была настолько плотная, что Мерри пришлось на миг остановиться, и эта остановка дала возможность Босуэлоу как следует прицелиться. Он положил аркебузу на перила балкона, прицелился и хладнокровно выстрелил. Бонсуэлоу забил в аркебузу такой заряд, что пуля, пройдя через грудь регента, на излете убила лошадь одного из сопровождавших его дворян. Мерри упал, прошептав:

– Боже! Я умираю.

Поскольку все видели, из какого окна был произведен выстрел, люди из свиты регента тотчас бросились к парадной двери дома, выходящей на улицу, выломали ее, но успели лишь увидеть, как конь Босуэлоу перемахнул через садовую калитку. Они тут же вскочили на лошадей, оставленных на улице, и бросились в погоню. У Босуэлоу был добрый конь и некоторое преимущество перед преследователями, однако четверо из них оказались отличными наездниками и начали настигать его, целясь из пистолетов. Босуэлоу, видя, что хлыста и шпор уже недостаточно, выхватил кинжал и воспользовался им как стрекалом. Конь, получив укол кинжалом, обрел новые силы и перелетел через овраг шириной восемнадцать футов, положив между своим хозяином и преследователями непреодолимую преграду.

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая