Семейство Борджа - Дюма Александр - Страница 5

• Предыдущая
• 5/50
• Следующая

С той поры он так и остался в Риме, а Баязид, верный своему обещанию, выполнять которое было в его же интересах, стал платить главе римско-католической церкви ровно сорок тысяч дукатов.

Так обстояли дела в Турции.

В Испании правили Фердинанд и Изабелла, создавая основы того могущества, которое двадцать пять лет спустя позволило Карлу V заявить, что в его государстве никогда не заходит солнце. Эти два государя, которых у историков принято называть Католиками, покорили всю Испанию и выгнали мавров из Гранады – их последнего оплота. В то же время два великих человека – Бартоломеу Диаш[16] и Христофор Колумб сослужили Испании добрую службу: один отыскал потерянный мир, другой покорил мир неведомый. Благодаря завоеваниям, сделанным в древних странах, и открытию новых Испания приобрела в папской курии такое влияние, какого никогда раньше не имела.

Так обстояли дела в Испании.

Во Франции 30 августа 1483 года Карл VIII вступил на престол после своего отца Людовика XI,[17] который благодаря многочисленным казням оставил наследнику вполне покорное королевство, как оно и должно быть, когда на трон садится ребенок с женщиной-регентом за спиной. Впрочем, регентство оказалось славным: принцам крови в их притязаниях было отказано, а в результате гражданских войн к короне присоединены до сих пор независимые крупные уделы. В описываемые нами времена почти двадцатидвухлетний Карл VIII был, если верить Ла Тремуйлю, государь, невеликий телом, но великий душой; если верить Коммину, это был непоседливый молодой человек, лишенный здравого смысла и денег, слабый, своевольный и окруженный преимущественно глупцами; если же верить Гвиччардини,[18] который как итальянец мог быть несколько пристрастен в своих суждениях, Карл был бестолков, вечно охвачен горячим желанием побеждать и завоевать себе славу, желанием, основанным скорее на легкомысленности и пылкости, нежели на уверенности в своих талантах; кроме того, он не любил делать какие-либо усилия и вообще заниматься делами, но когда занимался, выказывал отсутствие благоразумия и рассудительности. Если что-то на первый взгляд казалось ему достойным похвалы, то, присмотревшись, он убеждался, что вещь эта скорее скверная, нежели добрая. Карл был щедр, это верно, но опрометчив и в щедрости своей не знал удержу. В его характере присутствовала известная твердость, но от упрямства, а не от настойчивости; льстецы называли его добрым, однако это свойство вернее было бы назвать равнодушием к оскорблениям или душевной дряблостью.

Что же касается физических качеств Карла, то, если опять-таки верить последнему из упомянутых нами авторов, они представляли собою еще более плачевное зрелище и как нельзя лучше соответствовали его недоумию и безволию. Он был невелик ростом, с большой головой, толстой и короткой шеей, широкогруд, широкоплеч, с длинными и тонкими ногами, а поскольку лицо его отличалось уродством, если не считать выразительного, полного достоинства взгляда, и сложен он был весьма непропорционально, то походил скорее на какого-то монстра, а не человека.

Таков был тот, кому судьба уготовила роль завоевателя, а небеса ниспослали славы даже больше, чем он мог выдержать.

Так обстояли дела во Франции.

В Священной Римской империи правил Фридрих III,[19] прозванный Мирным, но не за то, что он всегда стремился поддерживать мир, а за то, что, терпя поражение за поражением, был вынужден его заключать. Первое доказательство своего философического долготерпения он проявил во время путешествия в Рим, куда отправился для помазания на царство. В Апеннинах его ограбили разбойники, но он не сделал даже попытки пуститься за ними в погоню. Вскоре, воодушевленные примером и безнаказанностью мелких воришек, в игру вступили бандиты покрупнее. Мурад[20] отнял у него часть Венгрии, Матьяш Корвин завладел Нижней Австрией, и Фридриху осталось лишь утешать себя максимой: «Забвение есть лекарство от утрат». К моменту, когда начинается наше повествование, Фридрих, процарствовав пятьдесят три года, обручил своего сына Максимилиана с Марией Бургундской и выгнал из страны своего зятя Альберта Баварского, претендовавшего на Тироль. Император был слишком обременен семейными делами, чтобы обращать внимание на Италию. К тому же он был озабочен тем, чтобы подыскать девиз, приличествующий Австрийскому дому – для человека покроя Фридриха дело крайне важное. В конце концов девиз, который позже чуть было не осуществил Карл V, был подобран, к великой радости престарелого императора, который, решив, что после подобного доказательства собственной проницательности ему в этом мире уже делать нечего, скончался 19 августа 1493 года, оставив империю на сына Максимилиана.

Девиз состоял просто-напросто из пяти букв А Е I О U – начальных букв следующих пяти слов: «Austriae Est Imperare Orbe Universo», что означает: «Австрии суждено править миром».

Так обстояли дела в Германии.

Теперь, когда мы бросили взгляд на четыре державы, стремившиеся распространить свое владычество на всю Европу, давайте обратим взор на государства более мелкие, которые окружали Рим и служили, если можно так выразиться, щитом для духовной столицы мира, вздумай кто-то из описанных нами политических гигантов напасть на нее, предварительно перешагнув через моря и горы – Адриатику и Альпы, Средиземное море и Апеннины.

Итак, щит этот состоял из Неаполитанского королевства, герцогства Миланского, великолепной Флорентийской республики и светлейшей Венецианской республики.

Королевство Неаполитанское находилось в руках старого Фердинанда, который был рожден не только незаконно, но, возможно, даже от кровосмесительного брака. Его отец Альфонс Арагонский получил корону из рук усыновившей его Иоанны Неаполитанской.[21] Однако, опасаясь остаться без наследника престола, Иоанна на ложе смерти назвала таковыми двоих, и Альфонсу пришлось оспаривать свои права у Рене.[22] Некоторое время претенденты боролись за корону, но в конце концов Рене удовольствовался герцогством Анжуйским, и в 1442 году Альфонс окончательно утвердился на неаполитанском престоле. Вскоре мы увидим, что Карл VIII заявит о правах изгнанного претендента.

Не обладая ни доблестью, ни талантом, Фердинанд тем не менее побеждал своих врагов одного за другим, хотя оба его соперника намного превосходили короля своими достоинствами. Одним из них был граф Вианский,[23] его племянник, который, нападая на дядю за его постыдное происхождение, держал в руках арагонскую партию; другой был герцог Иоанн Калабрийский, имевший на своей стороне анжуйскую партию. Однако благодаря своей необычайной осторожности Фердинанд удержался на троне. Он отличался образованностью и умом, изучал науки, особенно юриспруденцию. Что же касается его внешности, то он был среднего роста, с крупной, красиво посаженной головой, его приятное лицо обрамлялось прекрасными седыми волосами, ниспадавшими на плечи. Хотя ему редко приходилось выказывать свою физическую силу с оружием в руках, она была громадной: оказавшись однажды в Неаполе на рыночной площади, он схватил за рог сбежавшего быка и долго держал его, как тот ни вырывался. Избрание Александра папой весьма обеспокоило Фердинанда, и, несмотря на всю свою осторожность, он не удержался и заявил в присутствии человека, принесшего ему эту новость, что не только сам не радуется избранию, но полагает, что это не может обрадовать ни одного христианина, поскольку Борджа всегда был человеком недобрым, и папа из него выйдет скверный. Впрочем, добавил он, будь даже этот выбор превосходным и придись он по вкусу всем вокруг, для Арагонского дома он все же будет пагубен: хотя Александр рожден его подданным и во многом обязан ему своею удачей, там, где в игру вступают государственные интересы, узы крови и родства отходят на задний план, а обязанности подданного и признательность предаются забвению.

• Предыдущая
• 5/50
• Следующая