Белый флюгер - Власов Александр Ефимович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая

Поразмыслив, Семён Егорович догадался, какую почту переправляет он. От Елагина острова по заливу до финской границы — рукой подать. Зимой на лыжах, летом на вёслах — несколько часов ходу. Пограничная служба налажена в заливе слабо. В метель, в туман пересечь границу по воде или по льду значительно легче и безопаснее, чем по суше. Догадавшись, Семён Егорович почувствовал неприятный холодок, но очень уж соблазнительной была плата. А главное, Самсоновы не хотели верить в новую власть. Ну, год ей сроку, ну, два! А потом вернутся старые порядки, и тогда им зачтётся эта опасная работа.

Семён Егорович исправно выполнял «почтальонскую» обязанность: вынимал из тайника бумажки, испещрённые колонками цифр, направлялся на Зеленину улицу, входил в один из жилых домов и подымался на второй этаж. Здесь была дверь, грубо, накрест заколоченная досками. Он совал шифровку под засаленную ватную обшивку двери. Если находил там встречную записку — относил её в тайник.

Кто отправлял и кто получал шифровки, Семён Егорович не знал и не стремился узнать. Он и с Александром Гавриловичем хотел бы больше не встречаться до того самого дня, когда рухнет Советская власть и когда такая встреча будет совершенно безопасной.

Вот почему Семён Егорович не обрадовался, узнав в щеголеватом мужчине Александра Гавриловича. Они молча прошли в дом. Самсонов недовольно и резко бросил палку с костяным набалдашником в угол.

Уж не думал, не гадал!.. Не время вроде…

Александр Гаврилович повесил плащ на гвоздь у двери.

— Не гадали — это хорошо, а думать следует! — Он не повысил голоса, но придал ему то барственно-начальственное звучание, которое напомнило Семёну Егоровичу их первую встречу. — Так вот, я не менее осторожен, чем вы. И если пришёл к вам, то так над-до!.. К тому же я голоден.

— Ксюша! — поспешно позвал Семён Егорович.

Женщина вошла легко, неслышно.

— Рада видеть вас, Александр Гаврилович!

— Взаимно, Ксения Борисовна! — Он поклонился, показав прямой пробор через всю голову. — Покормите, пожалуйста, бедного странника! Проголодался до предела!

Несуетливо и быстро она принялась накрывать на стол. Семён Егорович с подчёркнутой уважительностью перевесил плащ Александра Гавриловича с гвоздя на деревянные плечики. Он уже ругал себя за то, что при встрече не сдержал недовольство.

— Я ведь не о себе! Не подумайте! — виновато заговорил он. — О вас!.. Я — человек маленький. Сгину — потеря невелика. А вы!.. Да на таких, как вы, вся надежда!

Александр Гаврилович лесть не любил. Он поморщился, но промолчал и подумал, что этот человек продал бы его любому, кто предложит больше. Большевики не покупали услуги таких людей — это Александр Гаврилович знал твёрдо и потому был спокоен. Здесь ему не придётся торопиться и не надо будет снимать плащ или подавать какой-нибудь другой тревожный сигнал, когда он выйдет от Самсоновых.

Накрыв на стол, Ксения Борисовна хотела оставить мужчин одних, но Александр Гаврилович попросил её не уходить.

— Ваше участие сегодня необходимо.

Он решительно отставил от себя бутылку водки, с искренним удовольствием погладил ладонью пузатый, затуманившийся в комнате графин с холодным, только что из подвала, домашним квасом.

— Превосходный у вас напиток!

Ксения Борисовна наполнила его кружку.

— Здоровья вам, Александр Гаврилович, и всякого благополучия.

Он ел один, подшучивая над своим аппетитом, хвалил хозяйку. Его не стесняло то, что Самсоновы ни к чему не притронулись, что они, прислуживая ему, ждали, когда он заговорит о главном, ради чего пришёл к ним.

Закончив наконец ужин, Александр Гаврилович начал с вопроса:

— Как вы смотрите на переезд?.. Не надоел вам ещё этот пустынный теперь остров?

— Куда? — От неожиданности Семён Егорович привскочил. — С моего острова?!

Это восклицание помогло Александру Гавриловичу отгадать давние и сладкие мечты Самсонова. Стало противно. Какой-то мелкий торгаш смел думать об острове, которым два столетия владели только русские цари и крупнейшие вельможи. Александр Гаврилович отвёл глаза в сторону, пряча неприязнь.

— Не знаю, как потом, но уж при Советской власти Елагин остров Самсоновским не станет. Вывод простой: чем больше будут ваши заслуги, тем реальнее мечты.

— Но куда? — простонал Семён Егорович. — Куда вы нас гоните?.. Тут и хозяйство, и домик свой! А что там — в другом месте? Там всё чужое! Голову приклонить негде! Или траться — покупай халупу дырявую!

— Зачем покупать? — усмехнулся Александр Гаврилович. — Уже куплено. И не халупа, и не дырявая совсем. Вкус у Ксении Борисовны отменный. Её флигелёк за Рамбовом получше, Семён Егорович, вашего дома под Ижорой.

Ксения Борисовна нервно рассмеялась.

— Удивительный вы человек, Александр Гаврилович! Прямо бог всевидящий!

Семён Егорович был так ошеломлён, что вообще не произнёс ни слова. О своих покупках Самсоновы никому не рассказывали.

— Одобряю ваш выбор, — продолжал Александр Гаврилович, обращаясь к Ксении Борисовне. — Именно туда я и прошу вас переселиться… Не сегодня, конечно. Осенью, поближе к зиме… Надеюсь, новый адресок вы никому не оставите? А вот имущество оставьте. Когда вернётесь на свой остров, получите его в целости и сохранности…

Сумерки сгущались. Ксения Борисовна принесла керосиновую лампу.

— Давайте посидим без света, — предложил Александр Гаврилович. — У меня ещё есть немного времени. Хочу дать вам несколько практических советов. — Он уселся поудобнее, поставив стул так, чтобы видеть через окно посинённые вечерней дымкой деревья и небо над ними, темнеющее с каждой минутой. — Всю жизнь ходить нормально и вдруг захромать — хитрость не великая. А вот если хромал почти всю жизнь, а в один прекрасный день исцелился от увечья — это превосходно! Это почти алиби!.. Вы меня поняли, Семён Егорович?.. И ещё. Народ глазаст, чуток и сентиментален. Если голодный бросит половину своего куска бездомной собаке — он уже герой для простого люда и слава о нём добрая. Кормите нищих, оденьте голого, кричите ура при виде красного флага — и вы будете вне подозрений. Не шарахайтесь в сторону, услышав слово «чекист». Грубо, смело идите навстречу — и вас сочтут за своих.

Небо над деревьями порозовело, будто за Средней Невкой развели большой костёр. Александр Гаврилович замолчал.

— А если мы, — подал голос Семён Егорович, которому темнота придала смелости, — если мы всё-таки туда не…

Он так и не решился закончить фразу.

А небо за окном розовело всё больше.

— Видите это зарево? — спросил Александр Гаврилович. — Это горят люди, которые поехали не туда.

Забыв на минуту о своих собеседниках, он, словно прощаясь, вызвал в памяти лицо Павла Осиповича Куратова. Где-то внутри шевельнулось нечто похожее на сожаление. Но тут же вспомнились подчёркнутые ногтем газетные строки, и сожаление исчезло. Осталось недовольство собой. Как он мог довериться каким-то бумагам, документам? По донесениям офицер Куратов проходил как преданный царю человек, и Александр Гаврилович допустил непростительную ошибку: без проверки пришёл к нему, открылся и чуть не погубил себя и многих людей.

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая