Прозрение - Драммонд Эмма - Страница 67
- Предыдущая
- 67/114
- Следующая
Теперь, когда туман рассеялся и солнце уже светило вовсю, Алекс стал осознавать всю опасность своего предприятия. Две человеческие фигуры, передвигающиеся по степи, можно было без труда заметить за много миль, а всадники на галопе догнали бы велосипедистов за очень короткое время. Местность была совершенно открытой – бесконечная равнина, на которой кое-где виднелись скалы и кусты. Здесь водились звери, и птицы кружились высоко в небесах, выглядывая внизу гниющую на жаре мертвечину.
Вскоре им пригодилась вода, которую так не хотелось нести Гаю. Они перекусили плодами, которые им каким-то образом удалось унести в карманах, и перекинулись парой слов.
От страшной жары их форма цвета хаки прилипла, а потом и присохла к телу, натирая кожу докрасна во время езды, и боль от этого становилась тем сильнее, чем дальше они ехали. К тому же от езды на велосипедах, к которой они оба не привыкли, их мышцы болезненно ныли. Но, конечно, хуже всего действовала на них жара. Солнце – вот что было совершенно невыносимо.
К середине дня температура перевалила за пятьдесят градусов и Алекс, и Гай были совершенно измождены. У Алекса болели глаза. Беспощадные солнечные лучи отражались от земли, жгли зрачки, так что хотелось зажмуриться. Стоило Алексу приподнять веки, как глаза начинал щипать пот, струившийся по лбу из-под шлема. Он поднял руку, чтобы смахнуть пот, и его велосипед наткнулся на камень. Алекс грузно упал на землю.
– Решено, – сказал Гай, который, судя по голосу, сам вот-вот готов был свалиться. – Нам нужно отдохнуть до захода солнца.
Алекс с трудом поднялся на ноги и слепнущими глазами оглядел окружавшую его голую равнину.
– Хоть бы где-нибудь была чертова тень!
– Придется опять укрываться под плащами. Это, кстати, единственная возможность их высушить, – ответил Гай.
Конечно же, плащи высохли, но тени от них было мало, и от высыхающей саржи шел пар, от которого и Алекс, и Гай очень страдали. Они разговаривали о том, как пригодились бы им сейчас наручные часы, – но ведь все равно оба они были совершенно безоружны, и знание времени им вряд ли помогло бы. Им, беззащитным, оставалось только уповать на то, что они не попадут в плен снова, но на велосипедах не убежишь от погони…
Гай взглянул на сохнущие над их головами темные плащи.
– Мой отец утверждает, что Бог милостив к христианам, а особенно к британцам, – проговорил он. – Будем надеяться, что он прав.
Алекс обливался потом, пульс отдавался у него в голове.
– Мне всегда казалось, что пути Господа неисповедимы, – тихо произнес он, скорее для себя, нежели для своего собеседника, и погрузился в нахлынувшие на него воспоминания. Они перенесли его за сотни миль от вельда.
Когда он проснулся, был уже ранний вечер. Язык у него прилип к гортани, во рту все пересохло. Одежда вся взмокла и прилипла к телу.
Когда Алекс попытался шевельнуться, он почувствовал, что натруженные мышцы сильно болят, а голова раскалывается.
– Боже мой! – простонал он и тут же услышал рядом еще один стон, а вслед за ними голос Гая:
– Пожми руку товарищу по несчастью, Алекс! – Помолчав немного, он добавил: – Кажется, наша с тобой затея не так уж удачна. Если мы и доберемся когда-нибудь до своих, вряд ли они встретят нас с распростертыми объятиями…
– Об этом мы подумаем, когда доберемся, – ответил Алекс, заставив себя привстать. – Попей, Гай. На такой жаре нужно пить маленькими глотками. Я читал об этом в каком-то мудреном учебнике.
– Это, наверное, выдумал кто-то, кто никогда в жизни не мучился от жажды.
Алекс с трудом поднялся на ноги и надел пробковый шлем, пытаясь найти место у себя под подбородком, где можно было бы безболезненно затянуть завязки.
– Нам, наверное, нужно уже выходить в путь. Я хочу найти какое-нибудь убежище до наступления темноты. Кажется, вон те холмы не так уж далеко от нас. Там наверняка найдется какой-нибудь выступ, под которым можно спрятаться, или даже пещера… И, если я не ошибаюсь, скоро опять начнется буря.
Ехали они медленно и с большим трудом. За два часа они, казалось, ни на пядь не приблизились к холмам, и у них не было никакого ориентира, по которому можно бы понять, какое расстояние преодолели. Непривычному человеку вельд не давал никаких Подсказок.
Буря налетела на них со своей обычной яростью, и снова им пришлось ехать навстречу дождю, который с такой силой хлестал их по лицам, что им приходилось нагибать головы. Стихия все еще свирепствовала, когда стемнело, и так как они все еще не нашли себе убежища, то им ничего не оставалось, кроме как провести эту ночь так же, как и предыдущую. С наступлением темноты резко похолодало.
Дрожа под дождем, несмотря на то, что дневной жар все еще оставался в его теле, испытывая боль в каждой мышце, каждой жилке, Алекс был вынужден признать правоту Гая: если их не поймают буры, то, добравшись до своей армии, они будут не в состоянии воевать. А может быть, они и не доберутся. Ночью ехать они не в состоянии – можно заблудиться, а днем трудно передвигаться из-за жары. Поэтому их путь будет долог, а если они вдобавок будут еще и недоедать, то силы их станут убывать с каждым днем. Из-за того что дождь постоянно хлестал его по лицу, ему пришлось закрыть глаза, и дышал он с трудом. Слепая тьма, затянувшая все вокруг, вызвала холодок страха где-то в животе – как уже было когда-то давным-давно, перед чем-то ужасным.
Это чувство росло, и вместе с ним усиливалось предчувствие несчастья. И тут дорога пошла вверх, и Алекс сквозь нити дождя разглядел мерцание какого-то огонька. Ни минуты не колеблясь, Алекс устремился к нему.
– Боже мой, что за удача! – услышал он голос Гая, пытавшегося перекричать бурю. – По-моему, мы с тобой набрели на ферму! И очень вовремя набрели! Будем надеяться, что это англичане… Или хотя бы нейтральные буры.
– Кто бы они ни были, – мрачным голосом ответил Алекс, я собираюсь забраться в один из их сараев. Если нам повезет, то они и вовсе не заметят, что мы побывали у них в гостях. А мы уйдем оттуда еще до рассвета.
Чтобы добраться до фермы, которая, казалось, была совсем близко, им потребовалось еще полчаса, и когда они наконец забрались в большой каменный сарай, то оба почувствовали облегчение. Пахло сеном, яблоками и кожей.
Алекс сбросил с себя каску, накидку и снял фляжки с водой, а потом устало повалился на огромный стог сена, счастливый, что наконец оказался под крышей. Он смутно слышал, как Гай шлепнулся где-то рядом и что-то проворчал, снимая фляги. Отметив про себя, что надо бы перед уходом с фермы наполнить их водой, Алекс расстегнул воротник, откинулся на спину и закрыл глаза.
– Эх, поесть бы сейчас хорошенького бифштексика… – услышал он из темноты мечтательный голос Гая. – Или филе-миньон…
– Лучше подумай о том, как хорошо было бы поесть яблок, – пробормотал Алекс. – Это все, что ты здесь можешь достать.
– Да куда мне еще на яблони лезть…
– А это и не нужно. Они хранятся где-то здесь – я это по запаху чувствую.
Знакомый запах спелых яблок унес Алекса в годы его отрочества, проведенные в Холлворте. Ему вспомнились полки с полными желто-зеленых яблок подносами в комнатке над каретным сараем. Вместе с кем-то—скорее всего вместе с братом – он набивал карманы яблоками. Оба боялись.
Как ни странно, часто, когда Алекс вспоминал свое детство, Майлз представал перед ним какой-то неясной фигурой. Как он ни старался, у него никак не получалось ясно нарисовать для себя портрет этого мальчика, товарища своих самых ранних детских лет.
В памяти всплыло и другое, связанное с первым воспоминание – о том, как однажды ночью его однополчане – младшие офицеры сбросили его в воду и как тогда дождь, бьющий в лицо, и темнота степи, в свою очередь, едва не напомнили ему о другой ночи. Тогда всюду было темно и пусто. Кто-то звал его по имени– но не из дружеского сострадания, а от испуга. И огромная фигура в черном плаще, стоявшая там, была для него почему-то страшна. При воспоминании о какой-то тележке с сеном, о руках, толкающих его в воду, Алекс сел и сжал голову руками, чувствуя пальцами холодные, мокрые волосы. Наверное, эти призраки прошлого явились к нему оттого, что он устал и голоден.
- Предыдущая
- 67/114
- Следующая
