Прозрение - Драммонд Эмма - Страница 75

• Предыдущая
• 75/114
• Следующая

Джудит крепче сжала ручку корзины. Было так жарко, так шумно, и так мало осталось надежды…

– Доброе утро, мисс Берли, – услышала она. – Мы все ждем вечернего концерта.

Это был судья. Он проходил мимо и вежливо поклонился ей.

Она механически ответила на кивок. Ее внимание привлек всадник, который приближался к ней, помахивая рукой. Застыв на месте, она следила за ним отсутствующим взглядом, пока знакомый свист артиллерийского снаряда не вывел ее из оцепенения. Человек проворно спрыгнул с седла. Снаряд промчался в воздухе над его лошадью и упал на дорогу, вызвав фонтан пыли и осколков. Джудит закашлялась, и тут из облака пыли вышел, ведя под уздцы лошадь, Нейл.

– Вам нельзя выходить из дома во время обстрела, – произнес он.

Джудит внимательно посмотрела на него:

– Но вы же вышли.

– Это не довод. Военным следует находиться на улице, – сказал Нейл и попытался улыбнуться. – Кроме того, у меня, как у кошки, девять жизней.

Джудит указала на корзину:

– Мне нужно было забрать паек.

– Это мог сделать для вас я.

– Нет. Другие женщины забирают сами, – сказала Джудит и вытерла испачканный лоб влажной от пота ладонью. – А у вас и так дел хватает.

Нейл взял из ее рук корзину:

– Тем не менее у меня есть время, чтобы проводить вас домой.

Она не стала возражать, и он предложил ей руку. Джудит оперлась на нее, как будто все происходило где-нибудь в Парк-Лейне, а не в захолустном городке в отсталой африканской колонии.

– Вы уже закончили свое дежурство? – спросила она.

Он кивнул:

– Ночь выдалась спокойная. Если бы не снаряды, то я бы даже подумал, что они убрались восвояси.

– Как генерал Баллер?

Он не сразу ответил на ее ехидный вопрос.

– Вы знаете, вам надо бы уехать в Интомби, – сказал Нейл. – Я думаю, что миссис Девенпорт уже достаточно окрепла, чтобы выдержать такое путешествие.

– Она не поедет… – ответила Джудит. – Она говорит, что госпиталь предназначен для раненых солдат, а не для таких, как она, старушек.

Некоторое время они продолжали свой путь в полном молчании. Наконец Джудит заметила:

– Кроме того, я-то здорова. У меня нет никакого права находиться в Интомби. Вы знаете, Нейл, я – трусиха. Ведь они просят помощи в уходе за больными.

Но я не смогу за ними ухаживать. Я не могу смотреть на кровь и мучения людей. – И она грустно улыбнулась.

– Алекс однажды сказал, что я всегда была защищена от всего неприятного и страшного и плохо знаю жизнь. Он был прав. Я действительно очень неопытна.

Нейл рассердился.

– Что за чушь! – воскликнул он. – И как это похоже на Алекса – такое говорить! Госпиталь – не место для леди. Никому и в голову прийти не может, чтобы такое существо, как вы, обрекало себя на ужас работы в госпитале, видеть каждый день то, что там творится. Ваша тетя – обуза, которую выдержит не каждый. На мой взгляд, вы все эти три месяца были с ней ангельски терпеливы и жертвенны…

– Что вы, Нейл. Она ведь все-таки родная мне.

– Миссис Девенпорт, конечно, замечательная женщина, но… Простите, Джудит, что я говорю вам об этом… Она может вывести из себя даже святого. Выдерживать такое изо дня в день может только необыкновенный человек.

Теперь то неприятное чувство, что нарастало в груди Джудит, совсем исчезло. Ее сердце не сжималось больше от боли. Она чувствовала себя обычной английской девушкой, которая идет под руку с галантным молодым человеком.

Они подошли к ее бунгало. Нейл повернулся и посмотрел ей в лицо.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы уехали в Интомби, Джудит, – серьезно сказал он. – Другие смогут присмотреть за вашей тетушкой, а я не буду так беспокоиться за вас. Здесь очень, очень опасно.

Она подняла на него глаза. Признаки лихорадки, которой Нейл проболел три дня кряду, все еще были налицо, хотя Нейл и боролся с болезнью.

– Для вас это, пожалуй, еще опасней, – произнесла Джудит.

– Я солдат. Мне приходится рисковать. Небольшой шрам на шее Нейла задержал на себе взгляд Джудит. Это был шрам от пули, который он получил во время ночной вылазки против буров. Пуля лишь слегка задела его. Небольшая группа британских солдат должна была взорвать бурский оружейный склад, и Нейл очень рисковал, прикрывая своих людей от выстрелов буров. Полковник Роулингс-Тернер рассказывал Джудит и ее тетушке об этой вылазке, но Нейл даже не упомянул о ней ни разу.

– Зайдете к нам на чашку чая? – спросила Джудит.

Нейл заколебался, не зная, что сказать. Джудит улыбнулась, видя его смущение.

– Я всегда накрываю на стол для чаепития в это время, – добавила она. – Для наших друзей у нас всегда найдется лишняя чашка. А кто, как не вы, может называться нашим другом?

– Я был бы счастлив зайти к вам, – заверил ее Нейл, – но в таком виде…

Она взяла его под руку и потащила за собой:

– Зачем же так! Если мы станем на это обращать внимание, то вообще никто ни к кому не сможет сейчас ходить в гости.

Он улыбнулся и пошел за ней, но, зайдя в бунгало, снова завел разговор об Интомби.

– Нейл, не стоит и времени тратить на уговоры, – мягко остановила его Джудит. Тетя Пэн наверняка откажется ехать.

– Тогда позвольте мне подыскать вам более безопасное место где-нибудь у реки, – настаивал Нейл. Как будто вторя ему, где-то раздался взрыв, и зазвенели стекла. – Вы постоянно находитесь в опасности.

– Согласись я, все равно ничего бы не вышло, – ответила Джудит. – Моя тетушка, возможно, была бы в силах добраться до Интомби, но каждое утро и каждый вечер перебираться с места на место… Об этом и речи быть не может.

Нейл взял ее за другую руку и нежно пожал пальцы. Этот его жест растрогал Джудит. Как хорошо ей было, когда он был рядом, такой высокий и мужественный, и она могла на него положиться!

– Джудит, поверьте мне, я очень беспокоюсь за вас, – ласково сказал он, – и не только за вашу безопасность, но и за ваше здоровье. Здесь нельзя не заболеть, особенно когда человек так устает, как вы. Вы ухаживаете за тетушкой, даете детям уроки игры на фортепьяно, ходите на собрания школьного комитета и устраиваете концерты… Особенно концерты для вас утомительны – ведь только вечером вы и можете отдохнуть. Конечно, те, кто вас слушают, отдыхают, но вы-то устаете еще больше! Она улыбнулась:

– Но ведь именно тогда, когда я так устаю, я чувствую себя счастливой.

Раньше моя жизнь была легкой и спокойной. Я не умею быть очаровательной или остроумной, чувство сострадания не так сильно во мне, чтобы я могла преодолеть свой страх и свою робость. Все, чем наделил меня Господь, – это умение играть на фортепьяно. Я не смогу быть ангелом милосердия в госпитале. Но не лишайте меня единственной возможности хоть немного помочь людям…

Глаза Нейла заблестели ярче, и он непроизвольно сделал шаг вперед.

– О, Джудит, вы, вероятно, не знаете, как отзываются о вас в городе! Любой скажет, какой восторг ему внушают ваше мужество, ваша смелость. Ваше спокойствие, ваша чистота служат примером многим женщинам, и они, глядя, как вы проходите по улицам города – настоящая английская леди на прогулке в Гайд-парке, – невольно начинают вам подражать. – Он нежно заключил ее в объятия. – Джудит, мне не хочется больше слышать от вас о милосердии, о госпитале… Вы – самая отважная, самая замечательная девушка из всех, что мне доводилось видеть.

Как хорошо было прижаться к этой широкой, надежной груди, почувствовать каждую пуговицу, каждый ремешок на его форме. Его руки так заботливо обнимали ее… И душа ее, и тело жаждали, чтобы кто-нибудь взял на себя часть того бремени, что ей приходилось так долго нести в одиночку. Любовь и преданность Нейла возвращали Джудит к жизни, и нежность, захлестнувшая ее, стирала из ее памяти воспоминания о минувших тяготах.

Нейл наклонился к ее лицу, но, прежде чем прильнуть губами к ее губам, помедлил, словно ожидая отказа. Отказа не последовало, и Нейл быстро поцеловал Джудит. Затем он повторил поцелуй, уже более уверенно. Джудит глубоко вздохнула. Они так и стояли, держа друг друга в объятиях и наслаждаясь тем, что они рядом, пока не вышла прислуга, неся на подносе чай.

• Предыдущая
• 75/114
• Следующая