Прозрение - Драммонд Эмма - Страница 97
- Предыдущая
- 97/114
- Следующая
Офицер снова подошел к ней, но на этот раз он с трудом сдерживал эмоции и голос его прозвучал резко.
– Поскольку в доме нет вооруженных мужчин, мы не собираемся ни на кого нападать, поэтому нет смысла вести себя грубо. Наша неприятная задача станет от этого только труднее.
Она не могла отвести взгляда от щеки, куда плевком попал Упа, и капитан, вздохнув, устало провел рукой по лицу.
– О Боже, кто-нибудь говорит на их ужасном языке?
Внезапно Алекс очутился рядом с ним, опустил оружие. Все та же тьма застилала его взор. Он заговорил с ней по-голландски, но его трудно было понять, потому что его голос звучал неуверенно и он никак не мог сосредоточиться.
– Рядом на железной дороге произошла стычка. Несколько наших людей тяжело ранены. Некоторые при смерти. Нам нужна только вода, может быть, немного бульона и бинты. Ты поможешь нам?
Она была женщиной. Сострадание было частью ее. С окаменевшим лицом она тихо кивнула.
– Но прежде всего я должен спросить, не ждете ли вы… кого-нибудь… сегодня вечером?
А если и ждет? Она отрицательно покачала головой.
Алекс повернулся ко второму офицеру и сказал ему по-английски:
– Все в порядке. Если мы перенесем раненых в коровник, мисс Майбург окажет нам посильную помощь.
Тень улыбки скользнула по губам капитана.
– Ах да, я и забыл, у вас были… э… некоторые отношения с этой семьей. Правда, вы и наполовину не очаровали старика так, как его внучку. – Он отвернулся и бросил через плечо: – Скажите ей, что мы возьмем пару лошадей. Обычные слова о том, что военные власти выплатят компенсацию. Оставляю вас старшим офицером над мисс Майбург. Вы, без сомнения, будете этому рады.
В течение следующих двух часов Хетта как автомат делала все, что требовалось. Ощущение, что кошмар длится, не покидало ее. Она, как во сне, чайник за чайником кипятила воду, обмывала раны, рвала на бинты куски ткани, даже помогла закрепить сломанные кости ног и наложить шины. Она с ложки поила раненых водой и бульоном, прикладывала смоченные в ледяной воде тряпки к пылающим лбам и удалила две застрявшие пули. Она умела врачевать огнестрельные ранения и повреждения, нанесенные дикими зверями, не испытывая дурноты.
И только когда все раненые были обихожены, а капитан сидел на кухне, сняв мундир и она обрабатывала его руку, чувства вернулись к ней. Ей захотелось остаться немой навсегда. Алексу она отвечала лишь кивками и при необходимости одним-двумя словами. Он говорил по-голландски, запинаясь, она отвечала ему на том же языке. И ни разу не взглянула на него.
Сейчас он сидел у стола, держа миску с водой. В этом не было необходимости, она справилась бы и без него, и его присутствие злило ее. Тут она и осознала, что к ней возвращаются чувства: боль и отчаяние.
– Нужно отдать должное знаниям этих людей, – утомленно произнес капитан. – Лечебные снадобья и таинственные приемы врачевания! В нашей деревне жила старуха, которая могла вылечить почти любую хворь. Бог знает, что она прикладывала к ранам, но это помогало. Кое-кто называл ее ведьмой.
– Я бы посидел спокойно, – резко сказал Алекс. – Вы плохо выглядите.
– Ну, эту-то нельзя назвать ведьмой. Она вполне по-земному привлекательна для тех, кто любит дикарок.
– Держите свои замечания при себе. Они очень бестактны.
Светлые брови капитана удивленно поползли вверх:
– Так-так! До меня сразу не дошло, что в тот раз вы нашли здесь не только укрытие.
Алекс вскочил на ноги, расплескав по столу воду, и со стуком поставил миску.
– Хватит, черт возьми! Мисс Майбург очень хорошо понимает английский язык.
Капитан посмотрел на нее, и в его светлых глазах мелькнул злой огонек.
– Понятно. Тогда почему же вы не отвечали мне, когда я говорил с вами? – спросил он.
Ее начала бить дрожь. Он напомнил ей того темноволосого человека, который был вместе с Алексом в тот раз. То же высокомерие, та же насмешливая улыбка, мягкий голос. Высоко подняв голову, она сказала по-английски:
– Если бы я с оружием ворвалась в ваш дом и кричала на вас по-голландски, вряд ли вы ответили бы мне.
Мужчина долго смотрел на нее, потом чуть кивнул:
– Вы правы, прошу прощения. Вы были очень добры, и я гость в вашем доме, естественно нежеланный, но все же гость. – Он встал, осторожно накинул на плечи мундир. – Не найдется ли у вас комнаты, где мы с лейтенантом Расселом могли бы немного поспать?
Она была так возмущена, так кипела негодованием на его слова, была так потрясена тем, как Алекс защитил ее, что не могла говорить. Взяв миску с водой и окровавленные бинты, она рукой указала на комнату Франца и пошла к двери, ведущей во двор. Не успела она ступить наружу, как из темноты перед ней выросли два человека с винтовками. Увидев, кто это, они улыбнулись и опустили оружие.
– Извините, мисс, бдительность не бывает лишней.
Свернув за угол дома, она вылила воду и бросила грязные тряпки на кучу всякого хлама, и тут она увидела солдат у своего коровника, желтый свет, льющийся из двери, ярко освещал их. Они были повсюду. Слава Богу, Франц и Пит уехали только вчера. Они не вернутся так быстро.
Она немного постояла в темноте. Темнота этой ночи казалась ей схожей с ее собственной слепотой, из-за которой она поверила его словам. Темнота этой ночи была такой же глубокой, как пропасть, в которую она упала как только распахнулась дверь в ее жилище. Отсюда начиналось кукурузное поле, где она была обманута своими собственными представлениями о человеке, который теперь появился на ее пороге с револьвером.
Она не сразу вернулась в дом, а сначала долго молилась. Ей казалось немыслимым произнести слова молитвы в своей комнате, зная, что под этой крышей находятся те, кто вломился силой и запер ее деда – старика – в сарае.
Когда она вошла на кухню, там было пусто. Она прибрала помещение, подбросила в огонь несколько поленьев и села в кресло-качалку. О том, чтобы пойти лечь, не могло быть и речи, поэтому она распустила волосы, взяла толстую шаль и укуталась ею. Потом прикрутила огонь в лампе и стала тихонько покачиваться в кресле, которое Упа сделал для ее бабушки. Ее мысли были безумны и печальны, разрывали ее на части… но не покидали ее.
Она сидела так очень долго, пока не уловила какое-то легкое движение у себя за спиной. Она замерла, зная, что это он пришел из комнаты Франца и встал у стола. Она сжала руки на коленях так, что заломило пальцы. Движения качалки замедлились, потом и вовсе прекратились. Но она не отрывала взгляда от огня.
– Я ждал, пока он заснет, и вот я здесь, но у меня нет нужных слов.
Сердце пульсировало у нее в горле. Отблески пламени дрожали на ресницах. В комнате стояла тишина, какая бывает в сумерках на холмах. Но уже собиралась буря, и ее предвестником было биение сердца Хетты.
Раздался скрип кожи – он встал рядом с ней. Она могла видеть сияющие ботинки, бриджи цвета хаки, медные пуговицы мундира… но вверх не взглянула. Буря приближалась, и темные тучи застилали ей взор.
– С того самого дня, как я уехал, я не думал ни о чем, кроме возвращения. Откуда… откуда я мог знать, что все произойдет именно так?
Теперь она подняла взгляд, но видела Алекса только глазами, а не сердцем. Вот он стоит в ее кухне, свет пламени выхватывает четкую линию подбородка, выдающего наследственную гордость. Стоит прямо, на нем военная форма великой империи: Он – один из ненавистных англичан… враг. Кресло бешено закачалось, когда она вскочила и встала перед ним.
– Я принадлежу к бурам, – крикнула она. – Говори по-голландски.
Он резко вздохнул:
– Если ты этого хочешь.
– Чего я хочу, так это чтобы ты ушел… ушел!
Она попятилась, когда он двинулся к ней.
– Хетта… пожалуйста… у нас не было выбора. Люди умирали. Ты видела их… ты знаешь, что это правда.
– Нет. От тебя я правды не слышала. Все, что ты говорил, было ложью.
Он быстро шагнул вперед и схватил ее за руку, но она вырвалась, оставив у него в руках шаль. Быстрым движением отшвырнув ее, он пошел за Хеттой, пока между ними не оказался стол.
- Предыдущая
- 97/114
- Следующая
