Такая как есть (Запах женщины) - Кауи Вера - Страница 31
- Предыдущая
- 31/104
- Следующая
– Кто же возражает против этого…
«Да, – подумал Питер, – она дочь своего отца». Журналистская память выудила все, что он знал об Александре Брент. Закончила Кембридж, автор трех серьезных документальных книг. Он улыбнулся. Полная противоположность матери – чья жизнь была сплошной мистификацией. Неужто она собирается написать правду и выпустить джинна из бутылки?
Он изучающе смотрел на глубоко задумавшуюся Алекс. Некрасивая, слишком резкие черты лица. Судя по тому, как она держится и как себя ведет, серьезна и рассудочна. Что ж, у ее бабушки по отцу тоже был достаточно сильный характер, как бы ни исказили его сильные религиозные устремления. Забавно, подумал он, что природа зачастую обделяет такой внутренней силой мужчин и одаряет ею женщин. Анна Фаркас с детства была наделена железной волей. Иначе как бы она смогла добиться столь многого? Да, то же можно сказать и о Маргарет Тетчер и о Габоре. Гремучая взрывчатая смесь. Венгры всегда были непостоянные, пылкие натуры. А эта умеющая контролировать свои поступки молодая женщина – знает ли она что-нибудь о том, что такое страсть, кроме того, что о ней говорится в словарях?
Она подумала еще немного и, наконец придя к какому-то выводу, спросила:
– А есть ли еще люди, которые были в Вене в 1957 году, которые знали мою мать и с которыми я могла бы поговорить?
Питер потер подбородок:
– Прошло почти тридцать лет… и у меня такого рода работа, что я постоянно ездил с места на место, так что связи со многими людьми обрывались, – он подошел к столу и начал разбирать разбросанные в беспорядке бумаги, пока не наткнулся на толстую, в кожаном переплете записную книжку: – Не уверен, что их адреса не изменились, но попытаться стоит. Женщина по имени Марион Джилкрист. Ее муж работал в Вене в четырехсторонней комиссии. Одна из первых клиенток вашей матери. Попробую позвонить ей. Кто знает!
Миссис Джилкрист была удивлена и обрадована, услышав звонок своего давнего знакомого. Алекс слышала ее громкий, уверенный голос, раздававшийся в трубке, – Питер даже отодвинул трубку подальше от уха. Она согласилась встретиться с Алекс – та должна была прийти к ней и представиться журналисткой – и поговорить о Еве Черни.
– Хорошо помню ее, но вряд ли я добавлю блеска к образу вашей матери. Весьма самонадеянная особа. Она загнала своего мужа, как я загонял автомобили, – продолжал свой рассказ Брюстер. – Но зато она была всегда в центре всяческих сплетен и слухов. А взаимоотношения Евы с клиентами зачастую были очень доверительными, даже можно сказать, очень близкими. Я слышал, это нередко бывает в ее деле.
Алекс поднялась и протянула руку, чтобы попрощаться с Брюстером. Она даже не улыбнулась в ответ на его колкость.
– Спасибо, вы помогли мне, – проговорила она.
– Желаю успешно завершить книгу.
Он вызвал такси для Александры, на котором она смогла доехать до Барнета к Марион Джилкрист, и когда они прощались у садовой калитки, Брюстер сказал:
– Передайте, пожалуйста, Еве мои слова, – и он проговорил что-то на венгерском языке.
Алекс повторила его фразу.
– Она знает, что это означает, – пояснил Брюстер и загадочно улыбнулся.
Дом Джилкристов был солидным, редкие кусты зеленели на лужайке перед большим домом. Алекс еще не успела нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась и дородная женщина с голубыми глазами появилась перед ней:
– Судя по всему, вы и есть Александра Брент. Обычно я избегаю встреч с журналистами, но коли уж речь идет о Еве Черни, я с удовольствием помогу вам. Проходите.
Она провела Алекс во внушительного вида гостиную, отделанную ореховым деревом, указала ей на кресло перед электрокамином и сама села рядом.
– Большую часть своей жизни я провела в теплых краях, – сказала Марион Джилкрист так, словно была дочерью индийского раджи, – и до сих пор не могу привыкнуть к этому ужасному английскому климату.
Она все еще носила корсет, как было принято в годы ее юности, на ней было элегантное светло-зеленое платье, которое украшала небольшая брошка с настоящими изумрудами. Чем-то она напомнила Алекс тех дам, которые приходили в Челтенхэмский женский колледж на праздники и произносили скучные речи.
– Итак, вы пишете книгу о Еве Черни, – продолжала миссис Джилкрист. – Хорошо, что нашелся хоть один человек, который хочет рассказать всю правду об этой женщине. Я читала все, что писали о ней, но я-то знаю, кто она на самом деле. Очень умная авантюристка. И очень ловкая в отношениях с мужчинами.
Миссис Джилкрист покраснела еще больше, и Алекс осенила смутная догадка, что, возможно, и муж миссис Марион стал очередной жертвой Евы Черни.
– Меня особенно интересуют ранние годы ее жизни, – проговорила Алекс. – До 1960 года.
– Я знаю ее с 1957 года, когда она была беженкой, без гроша в кармане, но она очень мало рассказывала о своем прошлом. Уверяла, что из соображений безопасности вынуждена держать все в глубокой тайне. – Миссис Джилкрист снова фыркнула– это означало, что она не верила ни единому слову Евы. – Я следила, как она продвигается вверх с изумлением и одновременно недоумением. Она проделала долгий путь, прежде чем попала ко мне в дом и начала делать мне маникюр и макияж. Но уже тогда было ясно, к чему она стремится. Все, что только можно, она прибирала к рукам – в том числе и нескольких мужей моих приятельниц. – Судя по всему, рана, нанесенная Евой Черни, до сих пор причиняла боль миссис Джилкрист.
– Я слышала, что вы стали одной из ее первых клиенток в Вене.
– Только потому, что Питер рассказал мне о маленькой несчастной беженке с удивительными руками, и я попросила прислать ее ко мне. Нам с мужем в то время часто приходилось ходить на приемы, и мне необходимо было всегда быть в порядке. Должна сказать, она знала свое дело. Ее привела в ужас моя кожа – мы ведь до того провели много времени в Индии – и она прочла мне целую лекцию о том, как вредно действует на кожу избыток солнца – кожа сохнет и старится. Ева порекомендовала мне свои кремы. Они были довольно дорогими по тем временам, а сейчас и вообще стоят целое состояние, но должна сказать, насчет их свойств она оказалась права.
– Какой она была в то время?
– Очень красивой, очень… обаятельной. Но, насколько я могу судить, все это было тщательно продуманным. Мужчины, разумеется, падали при виде ее. Я вскоре заметила, что мой муж старается покончить со всеми своими делами к тому моменту, когда она должна была прийти ко мне. Она ловко умела с ними обращаться. И меня нисколько не удивило, когда я однажды, раскрыв журнал, увидела огромную статью про ее головокружительные успехи, хотя нет, это было уже значительно позже. С самого начала чувствовалось, что у нее большие запросы. Ей очень хотелось жить иначе, иметь дорогие вещи, драгоценности. Я видела, как она смотрит на мои вещи, на мои украшения… Но все это было ничто по сравнению с вещами, которые позже стала носить Ева.
– Упоминала ли она когда-нибудь о человеке по имени Ласло Ковач?
Марион покачала головой:
– Нет, при мне нет. Но она знала такое количество мужчин – что я, да и не только я, была просто поражена, узнав, что она вышла замуж за этого преподавателя. Мы считали, что она охотится за более крупной рыбой. – Марион улыбнулась. – Она и поймала ее позже.
Алекс заметила, как тень злобной зависти снова скользнула по лицу Марион. Не к той маленькой несчастной беженке, а к тому, чего ей удалось добиться в жизни: Ева Черни, Королева красоты, настолько возвысилась над респектабельной женой армейского бригадира, что стала недоступна для нее. И вот это-то выводило из себя миссис Джилкрист. Она принадлежала к числу тех людей, которые считают, что «каждый должен знать свое место».
Вскоре Алекс поняла, что толку от этого разговора будет немного. Все, что миссис Марион знала, было из области слухов, сплетен и всякого рода домыслов, основанных на зависти. Из ее рассказов выходило, что Ева не более чем шлюшка, которая ложилась под каждого мужчину, если это могло принести ей хоть какую-то пользу. А по вопросам, которые она задавала, можно было понять, что она с большей охотой старается выведать что-нибудь новенькое у собеседницы, чем сообщить ей что-либо толковое. И Александра, извинившись, покинула ее.
- Предыдущая
- 31/104
- Следующая
