Выбери любимый жанр

Алмазная колесница. Том 1 - Акунин Борис - Страница 25


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

25

— Чего гуляешь? — рявкнули на него из тёмного прохода. — Живей пошевеливайся! Мешки вон туда, квадратные — туда. Новенький, что ли?

Вот так сюрприз: второй почтальон, тоже лет сорока, скуластый и с усами. Который из них? Жаль, нельзя было прихватить с собой приёмщика из камеры хранения…

— Новенький, — прогудел Фандорин простуженным басом.

— А по виду старенький.

Второй почтовик подошёл к первому, встал рядом. У обоих на поясе висело по кобуре с «наганом».

— Чего руки-то трясутся, погулял вчера? — спросил второй у владимирца.

— Маленько погулял…

— Ты ж говорил, вторые сутки на дежурстве? — удивился первый, длинноусый.

Второй высунулся из двери, посмотрел на станционное здание.

«Который из них? — пытался угадать Фандорин, быстро скользя вдоль штабелей. — Или оба не те? Где ящики, с мелинитом?»

Вдруг оглушительно лязгнуло — это второй почтальон захлопнул дверь и задвинул засов.

— Ты чего, Матвей? — удивился длинноусый. Матвей ощерил жёлтые зубы, щёлкнул взведённым курком:

— Да уж знаю чего! Три синие фуражки в окне, и все сюда пялятся! У меня нюх!

Неимоверное облегчение — вот чувство, которое Эраст Петрович испытал в эту минуту. Значит, не зря брови и усы свинцовыми белилами мазал, не зря три часа паровозной копотью дышал.

— Матвей, ты что, сдурел? — не мог взять в толк длинноусый, моргая на блестящее дуло.

Владимирец — тот сразу сообразил, вжался спиной в стенку.

— Тихо, Лукич. Не суйся. А ты, тля, говори: грузчик твой из сыскарей? Убью! — Объект схватил местного за ворот.

— Моё дело подневольное… Пожалейте… до пенсии годик всего… — сразу капитулировал абориген.

— Эй, милейший, не глупите! — крикнул, высовываясь из-за ящиков, Фандорин. — Деваться вам все равно некуда. Бросайте ору…

Чего он никак не ожидал — что объект выстрелит, даже недослушав.

Инженер едва успел присесть, пуля свистнула над самой головой.

— Ах ты, паскуда! — раздался возмущённый крик длинноусого, которого диверсант назвал «Лукичом».

Снова громыхнуло. Слились два голоса — один застонал, второй взвизгнул.

Эраст Петрович подполз к краю штабеля, выглянул.

Дело приняло совсем скверный оборот.

Матвей засел в углу, выставив вперёд руку с револьвером. Лукич лежал на полу, шаря по груди окровавленными пальцами. Владимирский почтовик визжал, закрыв лицо руками.

В мертвенном свете электрической лампы покачивался сизоватый пороховой дым.

Из позиции, которую занимал Фандорин, подстрелить мерзавца было проще простого, но он нужен был живой и желательно малопомятый. Поэтому Эраст Петрович высунул руку с «браунингом» и послал две пули в стенку, поправее объекта.

Тот, как и следовало, ретировался из угла за штабель картонных коробок.

Не переставая стрелять (три, четыре, пять, шесть, семь), инженер вскочил, с разбегу налетел всем корпусом на коробки — те обрушились, завалив спрятавшегося за ними человека.

Дальнейшее было делом двух секунд.

Эраст Петрович схватил торчащую ногу в яловом сапоге, выдернул диверсанта на Божий (то бишь, электрический) свет и стукнул ребром ладони повыше ключицы.

Один есть.

Теперь нужно было добыть второго, очкастого, что забрал бумажные свёртки.

Только вот как его найти? И вообще, в поезде ли он?

* * *

Но искать очкастого не пришлось — нашёлся сам.

Когда Эраст Петрович откинул засов и распахнул тяжёлую дверь вагона, первое, что он увидел — бегущих по платформе людей, услышал испуганные крики, женский визг.

Возле почтового вагона стоял бледный ротмистр Ленц и вёл себя странно: вместо того чтоб смотреть на инженера, только что подвергшегося смертельной опасности, жандарм то и дело косился куда-то вбок.

— Принимайте, — сказал Фандорин, подтаскивая к краю ещё не очухавшегося диверсанта. — И носилки сюда, здесь раненый. — Кивнул на мечущуюся публику. — Из-за пальбы переполошились?

— Никак нет. Беда, господин инженер. Едва выстрелы послышались, я со своими на перрон выскочил, думал вам на помощь… Как вдруг вон из того вагона (Ленц показал в сторону) вопль, бешеный: «Живым не дамся!» И началось…

Двое жандармов поволокли арестованного Матвея, а Эраст Петрович спрыгнул на перрон и посмотрел в указанном направлении.

Увидел зелёный, третьеклассный вагон, возле которого не было ни души — лишь за опущенными стёклами мелькали белые лица с разинутыми ртами.

— У него револьвер. И бомба, — торопливо рапортовал Ленц. — Верно, подумал, что это мы его брать выскочили… Отобрал у кондуктора ключи, запер вагон с обеих сторон. Там внутри человек сорок. Кричит: «Только суньтесь — всех подорву!»

И в самом деле, из вагона донёсся истошный крик:

— Назад!!! Кто шевельнётся — взрываю всех к черрртовой матери!

— Однако до сих пор не взорвал, — задумчиво произнёс инженер. — Хотя возможность имел. Вот что, ротмистр: срочно все ящики из почтового вагона вынести. После разберёмся, какие из них наши. Нести с соблюдением всех мер осторожности. Если сдетонирует, будете после новый вокзал строить. То есть уже не вы, конечно, — д-другие. За мной не соваться. Я сам.

Пригнувшись, Эраст Петрович побежал вдоль состава. Остановился у окна, из которого давеча грозились «взорвать всех к чёртовой матери». Оно, единственное, было до половины открыто.

Инженер деликатно постучал по стенке: тук-тук-тук.

— Кто там? — откликнулся удивлённый голос.

— Инженер Фандорин. Позволите войти?

— Зачем это?

— Хотелось бы п-поговорить.

— Так я же сейчас тут всё подорву, — недоуменно сказал голос. — Вы что, не слышали? И потом, как вы войдёте? Дверь я ни за что не открою.

— Это ничего, не беспокойтесь. Я через окошко, вы только не стреляйте.

Ловко подтянувшись, Эраст Петрович просунулся в окно до плеч, немного обождал, чтобы бомбист получше рассмотрел его почтенные седины, и лишь после этого медленно, очень медленно забрался в вагон.

Дело было швах: револьвер очкастый сунул за пояс, а в руках держал чёрный свёрток, причём пальцы запустил внутрь — надо думать, сжимал стеклянный взрыватель. Чуть надавит — и мина жахнет, а от неё взорвутся остальные семь. Вон они, на верхней полке, под мешковиной.

— Вы не похожи на инженера, — сказал бледный как смерть юноша, разглядывая пыльную одежду мнимого грузчика.

— Вы тоже не похожи на п-пролетария, — парировал Эраст Петрович.

Вагон был бескупейный, он представлял собой длинный проход с деревянными скамейками по обе стороны. В отличие от галдящей перронной публики, заложники сидели тихо — чувствовали близость смерти. Лишь откуда-то донёсся женский голос, слезливо бормочущий молитву.

— Тихо ты, идиотка, сейчас подорву! — крикнул юноша страшным басом, и молитва оборвалась.

Опасен, крайне опасен, определил Фандорин, заглянув в расширенные глаза террориста. Не красуется, не истерику закатывает — в самом деле взорвёт.

— Из-за чего задержка? — спросил Эраст Петрович.

— А?

— Я же вижу: вы смерти не боитесь. Тогда чего тянете? Почему не раздавите взрыватель? Что-то держит вас. Что?

— Вы странный. — Очкастый облизнул белые губы. — Но вы правы… Всё не так. Всё должно было не так… Задёшево пропадаю. Обидно. И она десять тысяч не получит…

— Кто, ваша мать? От кого не получит, от японцев?

— Да какая мать! — сердито дёрнулся юноша. — Ах, как славно было придумано! Она бы ломала голову: кто, откуда? А потом догадалась бы и благословила мою память. Россия прокляла бы, а она бы благословила!

— Та, которую вы любите? — кивнул Фандорин, начиная догадываться. — Она несчастна, несвободна, эти деньги спасли бы её, позволили начать новую жизнь?

— Да! Вы не представляете, какая мерзость эта Самара! А её родители, братья! Скоты, сущие скоты! Пускай она меня не любит, пускай! Да и зачем любить живой труп, выхаркивающий собственные лёгкие? Но я и с того света протяну ей руку, я вытащу её из трясины… То есть вытащил бы…

25
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело