Повелитель кланов - Голден Кристи - Страница 17

• Предыдущая
• 17/45
• Следующая

Орки переглянулись и расхохотались.

— Тебя вырастили люди? Эй, Кракис, иди-ка сюда! У нас тут такой мастер байки сочинять. Ну, расскажи нам ещё что-нибудь.

Трэль почувствовал, что всякая надежда найти взаимопонимание с этими орками стремительно утекает, как песок сквозь пальцы.

— Пожалуйста, не сердитесь, я никого не хотел обидеть. Я теперь такой же пленник, как и вы. Я никогда раньше не встречал орков. Я только хотел…

Теперь тот орк, который в самом начале отвёл взгляд, повернулся снова, и Трэль замолк. Его глаза были ярко-красными, в них будто полыхало пламя.

— Так ты хотел увидеть свой народ? Ну что ж, смотри. А теперь оставь нас в покое. — Он вернулся к своему камню.

— Твои глаза… — пролепетал Трэль, слишком ошеломлённый этим странным красным огнём, чтобы заметить оскорбление.

Орк мгновенно съёжился, закрыл руками лицо, защищаясь от взгляда Трэля, и сжался ещё больше.

Трэль повернулся, чтобы спросить у других, но обнаружил, что остался в одиночестве. Все остальные орки разбрелись кто куда, изредка бросая на него взгляды.

Весь день с утра небо затягивалось облаками, становилось всё холоднее. Когда Трэль остался один посреди двора, окружённый жалкими сородичами, серые небеса разразились снегом пополам с ледяным дождём.

Трэль так погрузился в свои невзгоды, что не обратил внимания на испортившуюся погоду. Неужели для этого он порвал со всем, к чему привык? Чтобы провести жизнь в плену, среди вялых, безвольных созданий, которых он когда-то мечтал повести за собой против людей? Трэль задумался о том, что было хуже: драться на арене, зарабатывая Блэкмуру деньги и славу, спать в тёплой и сухой постели и читать письма от Тари или стоять здесь в одиночестве, изгоем среди собственного народа, по щиколотку в замерзающей грязи?

Ответ не заставил себя ждать: и то и другое было невыносимо. Стараясь не привлекать к себе внимания, Трэль осмотрелся, потихоньку выискивая возможность для побега. Это должно быть достаточно просто. Всего-то несколько стражников, тут и там, а ночью у Трэля будет преимущество, ведь он видит гораздо лучше, чем люди. Стражники явно скучали и не очень-то старались выполнять свои обязанности. Да и зачем бы: судя по полному отсутствию боевого духа или хотя бы просто воли и интересу к жизни, которое проявляло это жалкое сборище орков, едва ли кто-то из них когда-либо отважится попытаться перелезть через довольно низкую стену.

Только теперь, когда его штаны промокли насквозь, Трэль заметил, что идёт дождь. Серый, мрачный день — самое время получить серый, мрачный урок. Орки не были ни свирепы, ни благородны. Он не мог представить себе, как подобные создания вообще могли оказать людям хоть какое-то сопротивление.

— Мы не всегда были такими, — послышался тихий низкий голос откуда-то из-под локтя Трэля. Он с удивлением обернулся и увидел того самого красноглазого орка, который пристально смотрел на него своими чудными глазами. — Равнодушными, запуганными, достойными лишь презрения. Это они сделали нас такими, — продолжил он, показывая на свои глаза. — И если бы нам удалось избавиться от этого, к нам бы вернулись и сила, и боевой дух.

Трэль опустился подле него в грязь.

— Продолжай, — сказал он. — Я слушаю.

Прошло почти два дня после пожара и побега Трэля, и большую часть этого времени Блэкмур провёл в раздражении и мрачных раздумьях. В конце концов, Таммис предложил хозяину съездить на ястребиную охоту, и он был вынужден признать, что идея слуги оказалась не так уж плоха.

День выдался пасмурный и прохладный, но Блэкмур и Тарета тепло оделись, а быстрая скачка горячила им кровь. Блэкмур хотел поохотиться, но его добросердечная дама убедила его, что для приятного времяпрепровождения будет вполне достаточно и простой конной прогулки. Когда она лёгким галопом обогнала его на прелестной, серой в яблоках лошадке, которую он подарил ей два года назад, он проводил её взглядом и пожалел, что сейчас холодно. Будь погода немного потеплее, он мог бы измыслить и другие способы приятно провести время с Таретой.

Кто бы мог подумать, что Фокстонова дочка окажется столь многообещающим бутоном? Прелестная, послушная девочка созрела, распустилась и стала прелестной, послушной женщиной. Кто бы мог подумать, что он окажется в плену у этих ясных голубых глаз, что он так полюбит зарываться лицом в струящееся золото её длинных локонов? Кто угодно, только не он, Блэкмур. Но с тех пор, как несколько лет назад он забрал её себе, ей неизменно удавалось излечить его от скуки, а это задача не из лёгких.

Однажды Лангстон полюбопытствовал, не забудет ли Блэкмур о Тарете, когда у него появится супруга. Блэкмур ответил, что не забудет о Тарете, даже если когда-нибудь и впрямь женится. Когда его замысел, наконец, осуществится, у него будет много времени для подобных забав. Ведь когда у его ног окажется весь Союз в полном составе, его положение будет значительно более выгодным и наверняка позволит ему заключить политически благоприятный брак. Спешить действительно некуда. У него достаточно времени, чтобы наслаждаться Таретой, где и когда ему захочется. И чем больше этого времени он проводил вместе с девушкой, тем чаще замечал, что теперь ему нужно от неё не столько удовлетворения страсти, сколько просто её общество. Не раз, лёжа без сна, он смотрел, как она спит в серебристом свете луны, льющемся через окно, и думал, не влюбляется ли он на самом деле.

Блэкмур придержал поводья Ночного Певца, который постарел, но все ещё любил поскакать галопом, и смотрел, как она игриво кружит вокруг него на своей Серой Красавице. Сегодня он приказал ей не заплетать волосы, и они свободно падали ей на плечи водопадом чистейшего золота. Тарета смеялась, и на мгновение их взгляды встретились.

К чертям погоду. Они отлично справятся и так.

Блэкмур уже открыл рот, чтобы предложить Тарете спешиться и отправиться в ближайшую рощицу — тёплые накидки прекрасно защитят их от холода, — когда до него донёсся приближающийся топот копыт. Появление запыхавшегося Лангстона мгновенно испортило Блэкмуру настроение. На морозном воздухе от взмыленного коня его протеже шёл пар.

— Мой господин, — выдохнул Лангстон. — Я думаю, у нас есть новости о Трэле!

Все знали, что с майором Лорин Ремкой шутки плохи. Несмотря на то, что Ремка возвышалась от земли едва на пять футов, она была коренастой и крепкой и могла с честью выйти из любой битвы. Много лет назад она поступила на военную службу, переодевшись мужчиной, потому что страстно желала отомстить зеленошкурым тварям, которые однажды напали на её деревню. Когда маскировка была раскрыта, командир сразу же отправил её на передовую. Потом уже Ремка узнала, что он сделал это в надежде, что её сразу же убьют и ему не придётся краснеть, докладывая о ней начальству. Но Лорин Ремка выжила и показала себя не хуже, а в некоторых случаях лучше любого мужчины своего подразделения. Убийство орков доставляло ей какое-то извращённое удовольствие. Случалось, что она вымазывала лицо в багрово-чёрной крови убитого врага в знак своей победы. Мужчины её избегали.

Даже теперь, когда наступило мирное время, майор Ремка продолжала получать удовольствие, отлавливая слизняков, которые когда-то были её злейшими врагами, хотя удовольствие это значительно уменьшилось, когда эти ублюдки перестали сопротивляться. Рассуждения, почему же орки вдруг стали больше походить на покорную скотину, чем на прежних неукротимых чудовищ, были основной темой для вечерних бесед Ремки и её людей за картами и кружечкой-другой эля.

Ремка переживала огромное наслаждение, видя, как легко эти когда-то наводящие ужас убийцы превращались в кланяющихся и расшаркивающихся слуг. Самыми податливыми оказались те, у кого были странные красные глаза. Они как будто жаждали указаний и похвалы, даже от неё. Сейчас одна из таких орчанок готовила для неё ванну.

— Убедись, что она горячая, Грикик, — крикнула Ремка. — И на этот раз не забудь о травах!

• Предыдущая
• 17/45
• Следующая