Стражи цитадели - Каляева Н. - Страница 47
- Предыдущая
- 47/129
- Следующая
— Могу я чем-то еще послужить вам, мой государь? Я огорчился, заметив, как тревога избороздила морщинами его лоб.
— Я не могу просить тебя о большем, чем ты уже сегодня сделал.
— Я сделал лишь то, о чем говорил мне мастер Дассин. Вы полностью оправились?
— Теперь уже да. Ты вовремя пришел на помощь.
— Тогда, может быть… Госпожа Сериана очень хотела поговорить с вами.
Поговорить с ней? Солнечный луг внезапно поплыл у меня перед глазами, словно я смотрел сквозь нагретый воздух над огнем.
— Нет, не сейчас. Скажи ей…
Как я мог объяснить ей, что боюсь ее? Она явно знала много больше, чем сказала мне, но мне приходилось доверять ей, потому что ей доверял Дассин. Но что бы она ни знала и кем бы она ни была, это приводило меня на грань безумия. Стоит нам продвинуться еще чуть дальше в этом направлении, и я даже откажусь от поисков, не в силах больше находиться рядом с ней. И тогда останется выполнить лишь одно — отомстить за Дассина. Нет, пусть лучше госпожа считает меня хамом.
— Просто скажи ей, что я не хотел бы сейчас говорить с ней. Возможно, позже.
— Ничего больше?
— Ничего больше.
ГЛАВА 16
СЕЙРИ
Хотя я и попыталась отнестись к отказу Кейрона разговаривать со мной как к преходящей обиде, он не собирался облегчать мне задачу. Когда мы покидали заснеженный луг, он вскочил в седло и поехал рядом с Келли раньше, чем я успела упаковать вещи. С наступлением ночи мы снова вынуждены были устроить привал, и я попыталась обойти камень преткновения.
— Теплее не стало, зато небо чистое, — сказала я, присаживаясь рядом с ним на бревно, пока Келли делила на всех наш скромный ужин. — Хотя ночь в Искеране определенно была бы приятнее.
— Безусловно.
Судя по вниманию, уделяемому им овсянке, она была изысканнее жареной перепелки.
Я вскочила. Ошибкой было садиться так близко. Даже так близко к костру меня охватила дрожь.
— Может быть, вина или эля? У нас осталось по чуть-чуть и того и другого.
— Вина, если позволите. — Он поднял голову, но его взгляд скользил по деревьям, небу и грязной земле, словно я была бесплотной.
Определенно, он не мог простить мне недавней выволочки, причем обида принадлежала Д'Нателю, а не Кейрону. Дассин предупреждал меня, что отголоски вспыльчивости принца останутся с Кейроном навсегда. Но я не извинюсь. Я поступила правильно, не позволив ему отвлечься. Мы должны были двигаться дальше.
Следующим утром Паоло нашел возле дороги следы чужой стоянки. Келли подтвердила, что Герик был здесь. Кейрон определил, что огонь погас более двух дней назад. И хотя после этого мы поехали еще быстрее, никто из нас не прикидывался обнадеженным. Чем больше становился разрыв между нами и Гериком, тем сложнее Келли было идти по следу.
Далеко за полдень второго дня пути от пещеры разбойников она потребовала остановиться, чтобы уточнить направление. Мы весь день ехали по узкой тропе, полузаросшей молодой березовой порослью и густым малинником. Опрокинутые в подлесок верстовые столбы из резного камня свидетельствовали, что дорога была когда-то намного шире и наезженнее. И в самом деле, когда мы выбрались из поредевшего леса на просторный, бурый от зимней травы откос, почти исчезнувшие колеи и выбоины обрисовали полосу более чем в сорок шагов шириной. Дорога шла вверх и далее по вершине отлогого гребня. Увенчанный снежной шапкой пик виднелся впереди, но мое смутное представление о географии не могло подсказать, куда лежал наш путь, и я не нашла ни одной надписи на остатках придорожных столбов.
Келли спешилась и опустилась на колени, чтобы изучить две тропы, ответвляющиеся от главной дороги. Однако Кейрон не стал ждать ее указаний, а направил коня вверх по холму и остановился, только достигнув вершины.
— Он выбрал правильный путь, — подтвердила, наконец, Келли, жестом показывая нам следовать за ним.
Мы догнали Кейрона на вершине, где нам открылся вид и впрямь достойный того, чтобы задержаться: широкая долина, которую я видела из разбойничьей пещеры, расстилалась под нами. Над ней больше не висели подсвеченные огнем морозные плюмажи, лишь тяжелые серые облака, сулящие снегопад еще до наступления утра. Долина была намного больше, чем я представляла, в ней вольно раскинулись луга, перелески, маленькие озерца и ручьи. Широко разлегшиеся горные отроги сглаживались многими лигами ниспадающих холмов, облаченных в цвета зимы, сегодня — в сотни оттенков серого и голубого. Казалось, нетронутую чистоту этой долины никогда не ранило присутствие человека. Если бы не дорога, свидетельствующая об обратном, можно было бы подумать, что мы первые, кто увидел это место.
Чем дольше мы любовались, тем более тревожной казалась тишина. Ни щебета птиц, ни жужжания насекомых. Ничто не звенело и не журчало, не бегало и не скакало. И где-то за серединой долины пролегала граница, слишком прямая, чтобы быть естественной. Все, что лежало за ней, казалось темным и неразличимым в сером свете. Обеспокоенная, я повернулась спросить у остальных, не знают ли они, что это за место. Паоло, Келли и Барейль уставились на Кейрона, а тот, не мигая, смотрел на долину, и слезы струились по его щекам. И тогда я поняла.
Более чем на двадцать лет он пережил семью и родину. Прежде чем я смогла заговорить, он направил коня вперед, медленно спускаясь с холма.
Последовав за Кейроном в долину, мы увидели следы жилья: заросшие ежевикой каменные дома с зияющими пустотой глазницами окон, одинокая труба над колючей чащей, сгнившие изгороди, захваченные сорняками поля, придорожные колодцы и родники, настолько грязные, что черно-зеленая слякоть тянулась от них шагов на двадцать в любую сторону. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что мы увидели, перейдя границу, замеченную нами с вершины холма.
Запустение замерзшей слякоти, ни ветки, ни листа, ни соломинки — ничего, напоминающего о том, что когда-то росло на этих полях. Несколько чахлых стеблей чертополоха, пробившихся сквозь обрушенную насыпь дороги, — вот, казалось, и все, что было живого на протяжении полулиги бывшего города. Обуглившиеся развалины башен отчетливо выделялись на фоне тяжелых облаков. Голые белые стены вздымались среди пустоши, словно выскобленные временем кости какого-то древнего животного. Все мертво. Все разрушено. И чтобы никто не понадеялся, что хоть кому-то удалось уйти живым от их гнева, разрушители установили по обе стороны от надвратных башен высокие колья, на каждый из которых было насажено не меньше сотни голов — теперь от них остались только голые черепа.
— Пламя бесовское… — выдохнул Паоло. Кейрон остановился перед стенами, там, где еле заметная тропинка ответвлялась от главной дороги. Взгляд его не отрывался от слепых стражей.
— Наша цель — маленькая долина в предгорьях за городом, — тихо произнес он, — я уверен. Но чтобы воспользоваться тем, что мы там найдем, я должен сначала попасть в город. Держитесь этой обходной тропы и дождитесь меня там, где она вновь соединяется с главной дорогой. Я присоединюсь к вам так скоро, как только смогу.
— Позвольте нам ехать с вами, — попросила я, — вам не стоит быть там одному.
Барейль заговорил одновременно со мной:
— Мне кажется, я должен быть рядом, государь. Горькая улыбка скользнула по лицу Кейрона.
— Это мой дом. Я не увижу ничего, что не представлял бы тысячекратно. Сила ждет меня в его созерцании, как раз в том, на что я хотел бы взглянуть. Наш дар прихотлив.
Он стронул было с места коня, но тут же остановился, повернувшись к Келли:
— Пойдем, если хочешь. Это был и твой дом тоже. Келли оторвала взгляд от ужасных привратников на шестах.
— Моим домом был Юриван, где мы жили с бабушкой. Ужас не властен надо мной, — ответила она, но щеки ее пылали, и она не решалась встретиться с Кейроном взглядом.
— Не вини себя за то, что ты еще не готова, — сказал он, — и, может быть, не будешь никогда. Прошло немало времени, прежде чем я вернулся.
- Предыдущая
- 47/129
- Следующая