Три дороги во Тьму. Изменение - Эльтеррус Иар - Страница 47

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая

— Я вас ненавижу! Ненавижу… — последнее слово потонуло в рыданиях, но ни отворачиваться, ни закрываться девушка не стала, продолжая следить за всадниками, уже сообразившими, что происходит что–то не то. Что их товарищи, вдруг по какой–то причине упавшие с коней, не спешат вставать, и даже не шевелятся. Еще не понимая, почему, они испугались. Призванные бороться с колдовством и злом, как они говорили, паладины на самом деле привыкли воевать с беззащитными людьми, не смеющими сопротивляться, даже когда их убивали.

— Ненавижу, — прошептала Елена, и еще один человек умер. — Ненавижу!!! — вдруг закричала она, подняв залитое слезами лицо к небу. Только после этого на нее обратили внимание.

— Ведьма!!! — понеслось отовсюду. Один из всадников вскинул лук, но тут же выпал из седла. Второй, оказавшийся ближе всех к девушке, умер, замахнувшись мечом.

Елена наблюдала за происходящим словно со стороны.

«Я не хочу убивать! Я не хочу убивать, — твердила она себе мысленно. — Я хочу спасать! Лечить…»

Эти люди, заставившие ее делать что–то вопреки желанию и природе, вызвали у девушки настоящую ненависть. Она не могла им простить даже не смерть родителей, а то, что они заставили ее убивать. То, что смогли вызвать в ней такую ненависть. Смерть продолжала косить паладинов, опору и карающий меч Святой Церкви. Оставшиеся в живых вскоре бросились врассыпную, спеша поскорее убраться от страшного каравана.

Наверное, никто из всадников не ушел бы, но в этот момент застонала мать. Девушка вздрогнула.

— Мама… Мама! — Она бросилась на колени и осторожно перевернула Марфу на спину. Дальше она действовала на автомате. Быстрый осмотр магическим взором, убрать самые опасные повреждения. — Все хорошо, мамочка, — шептала девушка. — Раны опасны, но я тебя вылечу. Я уже умею и знаю, что надо делать! Поверь мне, я уже умею…

Марфа с трудом положила ладонь на руку Елене, останавливая ее. Покачала головой.

— Я, — тяжело прохрипела она, — не хочу спасать тело колдовством.

— Мама… — Елене показалось, будто ее ударили. — Мамочка…

— Прошу тебя, откажись от этого… откажись… — Марфа закрыла глаза. — Это наказание Господа… случившееся… если бы мы поступили, как должно… Дионисий… я иду к тебе… я… моя душа… да святится имя тво… — Марфа вздрогнула и замерла… уже навсегда. А рядом осталась сидеть ее дочь, неподвижно, будто неживая, глядя перед собой пустыми глазами. Она не видела, как оставшиеся в живых караванщики поспешно сгоняют в кучу мулов и коней, разворачивают телеги, опасливо косясь на неподвижную девушку и стараясь обходить ее стороной.

Спустя какое–то время Елена очнулась. Глаза были сухи. Девушка, пошатываясь, поднялась на ноги. Огляделась. Вокруг валялись брошенные впопыхах вещи. Следы от телег, уходящие в ту сторону, откуда они ехали. Елена сделала шаг и тут же споткнулась — под ногами валялись разбросанные свитки и небольшой черный щенок, похожий на куклу, которого она давно, вечность назад, сотворила с помощью магии Тьмы. Некоторое время девушка без всяких эмоций разглядывала все это. Потом, словно что–то вспомнив, осторожно опустилась на колени и стала собирать разбросанные вещи. Щенка немного подержала, но в мешок класть не стала. Забросив котомку за спину, Елена прижала к себе щенка и, не оглядываясь, двинулась в сторону заката.

День, когда Стигу исполнилось пятнадцать, выдался нелегким, что–то с самого утра не давало ему покоя. Перехватывало дыхание от ощущения надвигающейся беды, всего трясло, тошнило, по шкуре мороз шел, да просто было страшно. Без причины! А перед глазами то и дело вставали два незнакомых лица. Человеческих юноши и девушки не старше него самого. Лет четырнадцати–пятнадцати. Почему–то эти двое казались самыми близкими существами на свете. Почему?! Дракон не мог этого понять, но четко знал, что это именно так. А затем до него вдруг дошло, кого он видит. Остальных двух из дзеннского пророчества. Никем иным эти двое быть не могли. Это что же получается? С ними случилось что–то плохое?..

Он был настолько выбит из колеи всем случившимся, что едва дождался окончания вечеринки, организованной друзьями в честь дня его рождения. Кирлан предлагал еще сходить в военный порт, там спускали на воду скоростной бриг, но Стиг сказался усталым и поспешил домой, оставив друзей в некотором недоумении. Он едва сдерживал рвущуюся прочь силу, снова ощущая на себе оценивающий и слегка насмешливый взгляд Великой Матери. Был почти уверен, что сегодня должно произойти что–то очень значительное, что–то такое, что напрочь перевернет его привычную жизнь. Неужели так и не удастся избавиться от этого гнусного пророчества? Неужели все же придется стать одним из инструментов его воплощения в жизнь? Снова он видел пылающие города родной страны и страшную черную тень над ними. Господи, да как же остановить это?!

Едва успев добраться до своей комнаты, Стиг рухнул на спальную платформу и провалился в беспамятство. Но это оказалось не простое беспамятство. Его накрыло видение. Горькое видение. Инквизиторы в окружении толпы крестьян накинулись на совершенно не сопротивляющегося старика с распятием на груди и жестоко убили его. А затем перед глазами появился юноша, чье лицо не давало Стигу покоя с самого утра. Этого юношу звали Раором. Откуда дракон узнал его имя? Трудно сказать, но узнал, и был полностью уверен в своем знании. А рядом с юношей стоял дзенн. Самый настоящий живой дзенн, сжимающий в руках копье! Не всех, значит, перебили во времена Спасителя? Интересно…

Смерть старика причинила Раору такую боль, что от шока проснулась его спящая до сих пор магия. И Великая Мать всмотрелась в свое дитя, принимая и постигая его. Полностью, от и до. Юноша сходил с ума от горя, кричал, плакал и жаждал отплатить убийцам. Сила уже готова была выплеснуться из него широким потоком и накрыть недалекую деревню, не оставив там никого живого. Однако дзенн остановил юношу, сумев каким–то образом его немного успокоить. Как понял Стиг, погибший старик был учителем Раора, самым близким и дорогим ему существом. В душе юноши после его смерти воцарились мертвенный холод и жажда изменить мир, в котором возможно такое. Дракон всей душой сочувствовал ему, но все же считал, что из–за одного человека нельзя обрекать на гибель миллионы других.

С хриплым воплем Стиг очнулся. И его тут же накрыло новое видение. На сей раз — с девушкой. Паладины Святой Церкви напали на небольшой караван, в котором она ехала. Только теперь дракон знал, как зовут эту девушку. Елена! Увидев, как паладин убил родителей Елены, он едва не взвыл от гнева и боли. Его папу с мамой тоже вот так когда–то убили! Ни за что! Просто так! Как он жаждал в этот момент оказаться рядом с девушкой и отплатить поганым тварям за все! Но Елена и сама оказалась не промах — начала разить «святых воинов» магией. Стиг с радостным рычанием смотрел, как паладины один за другим падают на песок, как выжившие нахлестывают лошадей, стремясь убежать от ведьмы. Так вам и надо, сволочи! Ай да девочка, ай да молодец! Одновременно ему хотелось плакать — знал, что бедняжка сейчас чувствует, как ей горько, больно и страшно.

Видение погасло, когда Стиг с тоской смотрел в спину Елены, уходящей в пустыню. Ему очень хотелось как–то помочь несчастной девушке, но дракон не знал как, не знал даже, где она находится. Пустыня… А где, дзенн побери, эта самая пустыня? Мало на Танре пустынь? От беспомощности ему было очень тошно. Гнев и ярость постепенно нарастали, вскоре они заслонили собой весь мир. А когда достигли предела, случилось еще кое–что.

Какая–то сила вдруг выдернула Стига из тела и швырнула в бездонную пустоту. Дракон ощутил сходящиеся на нем потоки разных энергий. Света, Тьмы и Равновесия. С ним что–то происходило, что такое, что меняло его суть раз и навсегда. Если раньше Стиг был черным магом, то сейчас становился чем–то значительно большим. Чем–то страшным для всего мира. Он корчился от боли, рвался изо всех сил, но ничего не мог поделать.

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая