Дары Лимузины - Акунин Борис - Страница 2
- Предыдущая
- 2/2
Тут олигарх руку из-под подушки вынул, взял со столика блокнот и приготовился записывать.
«Первым делом, – начала наставлять его Лимузина, – определи, кому ты хочешь понравиться».
Борис Абрамович доложил: «В настоящий момент ведется работа посредством телезомбирования по двум направлениям. Избирателя с интимно-предметным восприятием действительности (между собой мы таких называем „одноклеточными“) ведет обозреватель Сережа. Избирателя с интеллектуальными запросами ведет обозреватель Миша». «Знаю, видела, – перебила Лимузина. – Твой обозреватель Сережа – враль и прощелыга, но свое дело знает. А вот обозревателя Мишу гони в шею – он только распугивает интеллигентов. Да и вообще, я вижу, что ты ничего не смыслишь в устройстве человеческой души. Лучше уж я сама подберу тебе электорат».
Она оценивающе осмотрела Бориса Абрамовича, и он съежился под ее мерцающим взглядом. «Больше всего тебе подойдет образ той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, – вынесла вердикт волшебница. – Это и должно стать подсознательным слоганом твоей кампании. Имидж Воланда неотразим для шестидесяти трех процентов женщин и тридцати восьми процентов мужчин, включая самые активные электоральные психогруппы: людей творческого склада, людей авантюрного склада, людей романтического склада и людей со скверным характером… Придется над тобой поработать. Я избавлю тебя от привычки мекать и глотать слова, расправлю тебе плечи, за одну ночь выращу на твоем подбородке эспаньолку, заострю тебе уши и вставлю в глаза молнии. Ну, а что до густых бровей домиком и алых губ – с этим справятся твои визажисты…»
Фея говорила еще долго и улетела только под утро. Борис Абрамович прямо употел, записывая.
Утром на пресс-конференции он объявил о своем намерении баллотироваться в президенты. Сказал только четыре слова: «Следующим президентом России буду я» – и улыбнулся, проверяя на журналистках эффект источающего молнии взгляда. Взгляд действовал безотказно: журналистки начинали розоветь, губки у них приоткрывались, а зрачки расширялись.
Борис Абрамович был в черном плаще с алым подбоем, через плечи перекинут длинный белый шарф. По чеканному шумерскому лицу блуждала загадочная улыбка, на пальце посверкивал искорками перстень с черным опалом в виде мертвой головы. От всегдашнего суетливого многословия не осталось и следа.
«Что вы думаете о ваших соперниках?» – спросили его. Он ответил: «Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны, но и милосердие иногда стучится в их сердца. Только чеченский вопрос испортил их….»
Когда после пресс-конференции вышел в фойе, подслушал, как корреспондент враждебного телеканала ТВН, волнуясь, говорит в камеру: «Сегодня мелкий бес внезапно превратился в Мефистофеля».
Триумф, это был настоящий триумф!
В углу просторного холла, у телевизора, толпились люди. Олигарх мельком глянул на голубой экран и замер.
Выступал главный теоретик правых сил.
«Я столько сделал для страны, а меня никто не любит, – жалобно говорил политический оппонент Бориса Абрамовича. – Раньше вон ничего не было, а теперь все есть. Хочешь колбасу – есть. Хочешь джинсы – есть. Хочешь чай со слоном – есть. Забыли, как за гречкой и порошком „Лотос“ в очереди давились?»
Манера говорить у главного либерала изменилась до неузнаваемости, но еще более разительная перемена произошла в его внешности. Лысина реформатора беззащитно поблескивала, галстучек на сиротской резинке съехал набок, к лацкану куцего пиджачка присох яичный желток, а дужка очков была склеена изоляцией.
«Господи, – запричитала уборщица, по-матерински прижимая к себе швабру. – И чего взъелись на человека? Всю жизнь на нас, паразитов, положил, а никакой благодарности».
Сука полупрозрачная, мысленно ахнул олигарх, все-таки наведалась к своему «мальчику Егорке»!
- Предыдущая
- 2/2
