Крутой парень - Голдсмит Оливия - Страница 22

• Предыдущая
• 22/70
• Следующая

— Мы обсудим это позже, — вышла из положения Трейси и повела Джона к прилавку с мужским одеколоном.

Несколько скучающих продавщиц тут же бросились к ним, но она отправила всех, кроме одной, самой старшей. Женщина, казалось, была полна материнской заботы. Бедняге пришлось попотеть. Она нанесла тридцать разных одеколонов на разные открытые участки кожи Джона: на запястье, на предплечье, на плечо, локоть и шею.

Трейси смотрела, как Джон каждый раз дергается, и подумала, что он всегда был неловким и неуклюжим, но довольно привлекательным, а она только сейчас это заметила. Может быть, он уже перерос стадию подростковой неуклюжести? Когда это произошло? Только что, со сменой одежды? Или это случилось давно, но прошло мимо нее?

— Что вы об этом думаете? Вам нравится? — суетилась продавщица совсем не по-матерински.

Вскоре вокруг них собралась небольшая толпа продавщиц. Трейси внимательно смотрела на Джона. Как только она сорвала с него маскировку отшельника, он неожиданно оказался обаятельным. Было что-то очень милое в том, как серьезно он выслушивал советы продавщицы, и это как магнитом привлекло к нему остальных. Он был слишком неопытен, чтобы понимать, какую важную роль играют запахи в деле обольщения, и тем более не знал, что продавцы готовы убеждать полную даму в мини-юбке, что она выглядит потрясающе, выставив на всеобщее обозрение жирные ляжки. Как часто говорила ее злобная, но умная мачеха, для них лгать так же естественно, как дышать.

Теперь вокруг Джона хлопотали еще две молодые женщины: блондинка и ненатуральная рыжая жуткого цвета, которые пытались заигрывать с Джоном, хлопая глупыми глазами.

— Мне кажется, он мужчина «Арамиса», — повторила рекламный слоган блондинка.

— А какие они — мужчины «Арамиса»? — наивно заинтересовался Джон.

— Красивые. Серьезные. Неженатые. — Блондинка взглянула на Трейси. — Это ваша сестра?

— Нет, мать, — отрезала Трейси и посмотрела на Джона. Кажется, он покраснел. — Нам нужен более тонкий аромат, чем то, что вы предлагаете, — заявила она и повернулась к женщине постарше.

Тем временем рыжая взяла левую руку Джона и принялась усиленно обнюхивать ее, а Джон с довольным видом глуповато улыбался ей. Трейси вырвала его руку у продавщицы.

К этому моменту на открытых участках кожи Джона уже не осталось ненадушенного места. Продавщица достала хрустальный пузырек и улыбнулась ему.

— Может быть, это вам понравится, — сказала она. — Это очень дорого, но может вам подойти.

Она побрызгала немного ему на шею и обратилась к блондинке:

— Как ты думаешь, Марджи?

Марджи резво приникла к Джону, прижалась к его груди и принялась усиленно втягивать ноздрями воздух, водя носом по его шее. Трейси не могла поверить своим глазам! У этих женщин не было ни стыда, ни совести.

— Здесь же пачули, — сказала Трейси. — Никто не пользуется таким одеколоном с семьдесят четвертого года.

— Мода возвращается, — ответила Марджи, не сводя глаз с Джона. — Я надеюсь, вы тоже еще вернетесь.

Джон снова покраснел, а Трейси почувствовала, что теряет контроль над ситуацией, и ей это не понравилось. Когда старшая продавщица принесла следующий пузырек и начала расстегивать на Джоне рубашку, чтобы побрызгать одеколоном на грудь, Трейси резко отвела ее руку.

— У нас уже есть из чего выбрать, — сказала она женщине.

Джон принюхивался, как ищейка, идущая по следу. Все три продавщицы строили ему глазки, но больше не рисковали распускать руки. Казалось, Джон наслаждается таким вниманием, но вдруг он неожиданно начал чихать.

Это был настоящий приступ. Он сразу же забрызгал их всех. Даже блондинка отступила от него на несколько шагов. Трейси протянула ему бумажный платок и, освободившись от фэн-клуба, наконец выбрала старый надежный «Лагерфельд». Продавщицы в один голос одобрили выбор, и, несмотря на непрекращающееся чихание, Джон держал покупку над головой, как боевой трофей. Он улыбнулся и сам, без всякого напоминания достал кредитную карточку из кармана.

На улице Джон с трудом справился с бесчисленными пакетами.

— Я совершенно без сил, — признался он.

— Да, беготня по магазинам кого угодно вымотает, — согласилась Трейси, но сама она была скорее возбуждена.

Когда они проходили мимо автомобиля, остановившегося на красный свет, роскошная блондинка средних лет даже приподняла темные очки, чтобы лучше рассмотреть Джона.

— Теперь ты готов, — вынесла вердикт Трейси.

— Готов к чему? Глотать таблетки и отлеживаться в постели?

Совершенно преображенный Джон и Трейси устроились на своих привычных местах в покое родной «Хижины Джаббы», обложившись свертками и пакетами. Первым делом он снял новые роскошные ботинки, в которых его ноги, привыкшие к кроссовкам, уже начали болеть. Вскоре к ним подошла Молли, но Джон так устал, что не мог поднять голову и сказать: «Привет».

— Что ты здесь делаешь? И где Джон? — спросила Молли у Трейси.

На мгновение Джону показалось, что он стал невидимкой. Но Трейси лукаво улыбнулась, понимая, что произошло.

— Я-то знаю, а вот ты попробуй угадай! — ответила она фразой из своего детства.

Молли дала меню Трейси, затем Джону. Когда он поднял голову и протянул руку, чтобы взять меню, она замерла и наклонилась к нему, не веря своим глазам.

— Черт меня подери! Это же ты! — Она посмотрела на Трейси с каким-то новым выражением. — Ну ты даешь, девушка! Класс!

Молли снова повернулась к Джону:

— Ну-ка встань, Золушка.

Она взяла Джона за руку, подняла со стула, вытащила в проход и задумчиво обошла кругом.

— Боже мой! Это просто фантастика! От тебя прямо веет неприятностями.

— Правда?

— И серьезными. Где ты взял этот стильный пиджак? И потрясающий пуловер? — спросила Молли.

Поскольку Джон не знал, что такое пуловер, он просто пожал плечами.

— Трейси мне помогала это выбрать, — объяснил он.

— Чертовски здорово! Я в восторге от всего, кроме очков. Ты хочешь, чтобы он носил очки, как у Элвиса Костелло? — спросила она Трейси, и в тоне ее сквозило нечто, больше всего напоминавшее уважение. — Я беру все свои слова назад. Ты не такая уж бесполезная, — сказала ей Молли. Она сочувственно посмотрела на Джона. — Он выглядит усталым.

Трейси отрицательно покачала головой.

— Очки не для Джона. У него слишком выигрышные глаза. Он будет носить линзы.

Джон почувствовал себя так, словно действительно исчез из-за стола. Интересно, именно это имеют в виду женщины, когда говорят, что мужчины относятся к ним как к вещам? Джону не то чтобы было неприятно, просто не по себе.

— Трейси, я не могу носить эти штуки, — запротестовал он.

Джон снял очки и потер покрасневшую переносицу.

Молли и Трейси многозначительно переглянулись.

— Это потому, что у него близорукость? — спросила Молли. — Или это в самих глазах — то, что бьет наповал?

— Я не знаю, что это, но на меня это действует, — проворковала Трейси. — Тебе придется выбросить очки, — сказала она Джону.

— Но без очков я буду на все натыкаться, — жалобно возразил Джон.

— Отлично, шрамы только украшают мужчину, — ответила Трейси, вставая. Она отступила от столика на несколько шагов и, склонив голову, принялась рассматривать Джона под другим углом.

— Но почему ты не хочешь носить линзы? Ты когда-нибудь пробовал?

— Можешь надо мной смеяться, но меня пугает даже мысль о том, чтобы вставлять в глаза маленькие кусочки стекла.

— Тебе придется выбирать: либо ты носишь линзы, либо становишься слепым, потому что это, — заявила Трейси, вертя на пальце его очки, — ты больше не наденешь.

Она немного помолчала и добавила совсем другим тоном:

— Когда ты так моргаешь, ты похож на новорожденного щенка.

— Да, он классно выглядит, — поддержала Молли.

Джон смутился и почувствовал, что краснеет. Он забрал у Трейси очки. Только сейчас Молли заметила на столе мотоциклетный шлем. О, только бы она ничего не сказала, подумал Джон.

• Предыдущая
• 22/70
• Следующая