Крутой парень - Голдсмит Оливия - Страница 27

• Предыдущая
• 27/70
• Следующая

— Рассказать ей, как выращивают телят?

— Только не это! Никаких лекций! — оборвала его Трейси.

— Хорошо, успокойся. Это тест, правильно? Я провалился, — признал Джон. — Дай мне еще одну попытку.

Он помолчал, обдумывая ответ, и сказал басом:

— Прекрасный выбор, я закажу то же самое.

Трейси недовольно поморщилась и отрицательно покачала головой:

— Нет, не так. Ты удивленно смотришь на нее и говоришь: «Слушай, неужели ты действительно это закажешь? Тебе не кажется, что это слишком калорийно?»

Джон молча смотрел на нее, словно ожидая дальнейших объяснений. Но их не последовало.

— Почему я должен это говорить? — спросил он наконец.

— Чтобы задать тон вашего общения. Чтобы сразу поставить ее в невыгодное положение. Чтобы дать ей понять, что ты обратил внимание на ее бедра. Наконец, чтобы заставить ее думать, что она недостаточно хороша для тебя.

— И все это произойдет, если я скажу, что телятина слишком калорийна? — недоверчиво спросил Джон.

— Конечно, — подтвердила Трейси. — Женщины — во всяком случае, большинство женщин в нашей стране — считают, что они слишком толстые. Каждый кусок, который мы проглатываем, вызывает чувство вины. Ты должен это использовать.

В этот момент снова появилась Молли, неся на подносе пиво и две пустые тарелки.

— Я тут слышала ваш разговор. Хочу немного помочь. Представь, что я настоящая официантка, которая принесла настоящее пиво, и одновременно воображаемая официантка, которая принесла воображаемую еду, но не телятину под сыром.

Молли поставила перед каждым из них по пустой тарелке и посмотрела на Трейси с непередаваемым выражением.

— Так вот: Кафка тебе и в подметки не годится.

— Не обращай на нее внимания, — сердито сказала Трейси. — Итак, следующий вопрос: что ты скажешь официантке?

Джон поколебался:

— Ничего. Ты только что сказала, чтобы я не обращал на нее внимания.

— Я имела в виду Молли, — сказала вконец раздосадованная Трейси.

Больше всего ей хотелось, чтобы Молли прекратила вмешиваться и ушла.

— Вот что ты должен сделать с воображаемой официанткой. Ты скажешь: «Подожди минуточку. Встань-ка сюда». А потом обратишься к своей девушке: «Правда, у нее красивые глаза? Я ни у кого еще таких не видел».

— Наконец-то вы их заметили, — кивнула довольная Молли.

Джон смотрел на Трейси с таким выражением, как будто она предложила ему прокатиться на лягушке.

— Подожди-ка, — попытался он разобраться. — Ты предлагаешь мне сказать официантке, что у моей девушки красивые глаза?

Трейси нетерпеливо затрясла головой.

— Да нет же! Я предлагаю тебе сказать твоей девушке, что у официантки красивые глаза. Это или разозлит ее, или приведет в восторг. А скорее и то и другое. — Она на минутку задумалась. — Вообще-то женщины часто не отличают одно от другого.

— Я отличаю, — вставила Молли.

— Отлично! Молли отличает. Но ты будешь там не с Молли, — едва сдерживаясь, сказала Трейси.

Она просто мечтала, чтобы Молли оставила их в покое раз и навсегда. Она и наедине с Джоном была не слишком уверена в бесспорности своих советов, но в присутствии Молли они казались совершенно абсурдными.

— Итак, — мужественно продолжала она, — я говорю о нормальных девушках. Теперь мы перейдем к тонкому искусству комплиментов.

Трейси быстро нацарапала на желтом листочке: «Комплименты».

— А я почему не могу записывать? — заныл Джон.

— Ты должен запоминать, — отрезала Трейси. — Не станешь же ты на свидании заглядывать в шпаргалки.

Все-таки нужно было рассказать ему о статье, ну ладно, некуда торопиться, время еще есть.

— Но ведь ты…

— Так. Соберись.

— Но ты столько всего наговорила.

Трейси не могла с ним не согласиться. «Нет, я никогда не выиграю это пари», — подумала она.

— Пожалуй, для начала легче обсудить, чего ты не должен говорить. Так вот, никогда не говори девушке, что у нее красивые глаза.

— Почему? — удивилась Молли и, к большому огорчению Трейси, уселась за их столик, приготовившись слушать.

— Все говорят девушкам, что у них красивые глаза, — объяснила Трейси Джону. — У кого нет красивых глаз? У телят тоже красивые глаза.

— Да, но ты почему-то не думаешь об этом, когда ешь телятину, — оживился Джон.

— Ты не мог бы оставить телят в покое? — разозлилась Трейси. — Дело в том, что нужно выбрать что-то оригинальное, вот что на них действует.

Джон немного подумал. Трейси наблюдала за ним, задержав дыхание, надеясь на успех. Но его лицо оставалось смущенным.

— Что например? — наконец спросил он.

Трейси раздраженно выдохнула:

— Прояви свои творческие способности. Ты каждый день пользуешься ими на работе.

— Да, — вмешалась Молли. — Ты ведь наверняка получал в университете награды за сообразительность?

К счастью, Джон не разбрасывался. Он игнорировал Молли и обращал внимание только на Трейси. Она тоже смотрела ему в глаза — вот уж действительно красивые глаза, золотисто-коричневого оттенка, с неправдоподобно длинными загибающимися ресницами. Трейси уже не в первый раз удивлялась, почему природа так часто неэкономно тратит длинные ресницы на мужчин. У Грэга, ее первого мужчины, были такие же длинные ресницы. Когда они целовались, ей казалось, что ее лица касаются крылья бабочки. Странно. Трейси уже сто лет не вспоминала Грэга. Он был очень нежен с ней, не то что Фил.

— Ну помоги мне хоть немного. — Голос Джона вернул ее к настоящему. — Подтолкни в нужном направлении. Может, сказать: «Какие у тебя острые зубы»?

— И она укусит ими руку, которая ее кормит, — предупредила Молли.

— Не знаю, как тебе объяснить, — вздохнула Трейси. — Послушай, это нужно почувствовать. Выбери какую-нибудь деталь. Ее брови. Или лунки на ногтях.

— Лунки? А что про них можно сказать? — снова не понял Джон.

Он заметил, что на лице Трейси появилось мечтательное выражение.

— Мой приятель Грэг однажды сказал мне, что у меня красивые лунки на ногтях. Я не поняла, что он имел в виду. Но мне было очень приятно такое внимание. — Она покачала головой и посмотрела на Джона. — Я просто растаяла.

Молли вытянула свои пальцы, изучила их, затем перевела взгляд на руки Трейси.

— Знаешь, я вынуждена признать, что у тебя красивые лунки на ногтях. — Она повернулась к Джону. — Она действительно хороша. Глупее попугая, но очень хороша.

Трейси улыбнулась.

— Ладно, хватит. Пора смотреть кино.

— В это время? Трейси, я не могу смотреть кино. У меня сегодня еще море работы.

— Это входит в программу обучения, — безжалостно сказала Трейси.

Она встала и пошла к выходу, оставляя его расплачиваться и догонять ее.

После двенадцати в Сиэтле царит мягкая и нежная ночь. Тяжелый от влаги, но теплый воздух ласкает кожу. В это время вы либо падаете с ног от усталости, либо обретаете второе дыхание и отправляетесь на вечеринку. Но работа в такую ночь просто исключается.

— Пошли, — позвала Трейси и ускорила шаги.

— Я иду, — отозвался Джон.

В разноцветных огнях, лившихся из окон «Хижины Джаббы», он уже и сейчас выглядел вполне пристойно. Она не могла не гордиться делом своих рук. Если верить Библии, бог сотворил мир за шесть дней. Очевидно, он был мужчиной. Особенно, если взглянуть на то, что смогла сделать обычная девушка всего за несколько вечеров. Джон стоял прямо, чуть расставив ноги на мокром асфальте. Может быть, он и чувствовал себя неуклюжим, но он совсем так не выглядел. Трейси знала, что его рост сто семьдесят девять с половиной сантиметров. И он скорее всего был единственным мужчиной в Америке, который не врал и не говорил, что его рост — сто восемьдесят. Но сейчас он казался очень высоким. Его одежда — прямые брюки, длинная куртка, облегающая футболка — заставляла поднимать взгляд вверх, он представал стройной темной колонной. В его силуэте была только одна горизонтальная линия — плечи. Слава богу, при всей его стройности, он имел мощные выразительные плечи. А изысканный крой куртки искусно подчеркивал их.

• Предыдущая
• 27/70
• Следующая